Цитаты со словом «паршивый»
Страшно, когда вопрос о том, кто именно является «
паршивой овцой» решает само стадо.
Необходимость в герое возникает тогда, когда нужно что-то спасать, когда требуется своим телом затыкать какую-то прореху. Герой и героизм — это явные признаки того, что в системе происходит сбой. И когда говорят: «героическое время», это всегда означает, что время настало
паршивое.
Похожие цитаты:
В стадах нет ничего хорошего, даже когда они бегут вслед за тобою.
Про свинью можно сказать что угодно, кроме того, что она притворяется.
Не знаю ничего более гнусного, чем литературная сволочь.
Благородное "Я не хочу" не имеет худшего врага, чем трусливое, лживое "Вот если бы я захотел!..".
Когда женщина пошла против тебя, забудь про неё. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
Я же — человек русский, полумер не знаю. Если что делаю, так то и люблю и увлекаюсь им ото всей души, и уж если что не по-моему, лучше сдохну, сморю себя в одиночке, а разводить розовой водицей не стану.
Спрашивать писателя о "тайнах его творчества", мне кажется, все равно, что спрашивать от козла молока. Дело козла полюбить козу, давать молоко — это дело козы.
Если всё время человеку говорить, что он «свинья», то он действительно в конце концов захрюкает.
Жизнь не такая уж плохая штука, если можешь делать что хочешь, верно, Генри?
Знаешь, нужно быть не просто хорошим программистом чтобы написать систему, подобную Linux. Нужно быть ещё и хитрой сволочью.
Из крупного самородка может получиться здоровенный выродок.
Впереди стада идет круторогий баран с колокольчиком. Овцы уверены, что он знает, куда их ведет. А баран всего лишь желает быть впереди: непыльно и хороший выбор травы.
Я ненавижу себя и хочу сдохнуть.
Человек, который соглашается со всем, что вы говорите, либо дурак, либо готовится содрать с вас шкуру.
Куда бы мы ни шли, репутация наша — неважно, хорошая ли, дурная — нас обязательно опередит.
Даже тупорылую свинью, по самой природе своей неспособную взглянуть на небо, и ту осеняет иногда мечта, конечно, свинская.
Национализм — это когда свинья, вместо того чтобы чесаться о забор, чешется о другую свинью.
Лучше быть одному, чем в плохой компании.
Я тогда подумал, а что – хорошее название, и всегда можно будет на кого-нибудь свалить. Что я и делаю.
Если я скажу вам, что я хорош, вы, наверное, подумаете, что я хвалюсь; если я скажу, что не достаточно хорош, вы будете знать, что я лгу.
Мы все готовы оскорблять этого королевского губернатора… но поскольку именно бедняга Зенгер печатал газету, его используют как козла отпущения.
Старый гомик! Что он понимает в этом теле, которым я зарабатываю себе на жизнь?
Мне наплевать, что вы обо мне думаете. Я о вас не думаю вообще.
Не каждый человек такой большой трус, как он о себе думает, — и не такой хороший христианин.
Добро пожаловать! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
С тех пор как свиньи узнали про Фрейда, они всякое свинство объясняют комплексом.
Нет хороших или плохих игроков. Есть только хорошие или плохие ходы.
Мне часто предлагают роли в плохих фильмах. И, в основном, это какие-то бесноватые пидоры, трансвеститы или марсиане.
Мир плох? Что ж, сделай его лучше!
Вы думаете, собаки не попадают в рай? Я уверяю: они будут там раньше каждого из нас.
Благодаря упорству, всё что угодно, — будь то правильное или нет, хорошее или плохое, — будет достигнуто.
— Как его зовут? — Кого, пса? У него нет имени. Мы с женой никак не договоримся, как его назвать. Мы зовем его «Эй», или «Пёс», или просто свистим. Это безразлично, он всё равно не идёт, как его ни зови.
Мы только и делаем, что дрыхнем, жрём, валяемся везде, да трахаемся. Как слизни. Слизневая любовь, вот как это называется.
Если ты пребываешь в покое и мире с собой, тебе ничто не помешает, ничто плохое не коснется тебя, и неважно, кто что скажет и сделает.
Каждый прочитавший эту колонку подумает, что растущие тяготы моей роли главного хакера превратили меня в сволочь. Но это неверно. Я всегда был сволочью.
Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.
Толпа обожала нокауты. Она орала, когда кого-нибудь из боксёров вырубали. Били ведь они сами. Может, тем самым лупили своих боссов или жён. Кто знает? Кому какое дело? Ещё пива.
Так много хорошего есть в нашей плохой стороне и так много плохого есть в нашей хорошей стороне, что обо всем остальном, что есть в нас, даже не следует говорить.
Мы говорим: «это довольно плохо», и читаем дальше. Говорим: «но это дешёвка» — и не можем оторваться.
Однажды, я думаю, что это все-таки возможно, появится тот, кто будет лучше, чем я играть в Безлимитный Холдем. Я в этом сомневаюсь, но это возможно. Но клянусь тебе, я не видел никого, кто бы лучше, чем я играл в джин рамми.