Цитаты со словом «оспенный»
Похожие цитаты:
Хирург режет, но кто затянет рану, свернёт кровь, оставит рубец? Кто оставляет рубец на Творении Божьем? Вы скажете: человек — и будете тысячу раз не правы. Человек наносит рану, а рубец — от Бога.
Земля, сказал он, имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: «человек».
Болезнью шутит тот, кто ран не ведал. (Над шрамом смеётся тот, кто не был ранен)
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Сердце не имеет морщин, на нем бывают только шрамы.
Была отмечена долихокефалия полян, среднее развитие рельефа черепа, узкое и средневысокое лицо, сильно выступающий нос (С.57)
Верность — это сильный зуд с запретом чесаться.
Будемте остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.
Чума на всех баб и на все, что заставляет нас к ним тянуться!
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Мертвец — это всего лишь пока что неизлечимый больной.
Дюпон Леон, 49 лет; имеет хорошо прорезавшиеся зубы и элегантно выполненные прививки.
Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.
Свойство старости — делать острее шипы и бледнее цветы жизни.
Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
Некоторые носят шрамы не в том месте, в которое их ранило.
Бывают люди, которые поправляются от одного вида лекарств.
Жизнь — болезнь, сон — паллиативное средство, смерть — радикальное излечение.
Подвержены люди тщеславия зуду,Попасть в центр внимания прытко спешат,Те лица, что часто мелькают повсюду,Обычно бездарностям принадлежат.
Надо быть объективным, надо быть терпимым. В конце концов, с точки зрения вирусов гриппозный больной — идеальная среда обитания.
Память людей это незаметный след той борозды, который каждый из нас оставляет в лоне бесконечности.
Человечность, точно поток чистой и благородной воды, оплодотворяет низины; он держится на известном уровне, оставляя сухими бесплодные скалы, вредящие полям своей тенью или грозными обвалами.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
Память — это медная доска, покрытая буквами, которые время незаметно сглаживает, если порой не возобновлять их резцом.
— При жизни я был твоей чумой — умирая, я буду твоей смертью.
Раньше я молилась, чтобы не заболеть проказой. Сейчас уже об этом не думаю.
Время — самый искусный врач: оно исцеляет болезнь или уносит её с нами.
Самые худшие болезни не смертельные, а неизлечимые.
Я знал 94-летнего старика, который всю жизнь пил, пьет и сейчас, и при этом здоров, как бык. А его брат капли в рот не брал и умер в два года.
Абиссинцы с ружьями за плечами ходят без дела с независимым видом. Они завоеватели, им работать неприлично. И сейчас же за городом начинаются горы, где стада павианов обгрызают молочаи и летают птицы с громадными красными носами.
К сожалению, умной и верной,Быть невозможно. Нельзя! Спермой,Ты измазана вся.Я могу без тебя жить!Я плевал в твои, чёрной тушью,Размазанные ресницы! — А как же социальное обеспечение?
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям (мы сами отдали себя на съедение червям). А всё же — дай, оглянусь на тебя. Тимон Афинский видел тебя насквозь.
Война — это политический рак, разъедающий тело самых сильных государств.
Много мыслей, которые находили блестящими, побледнели при ярком свете печати.
Книга — организм сложный. И любая ампутация, любое изменение, сделанное чужими руками, калечит её. Она может стать лучше, не важно, это будет уже не та книга!