Цитаты со словом «недоумевавший»
Похожие цитаты:
…епископа Амвросия обвиняли в мнимом укрывательстве бывших офицеров царской армии через рукоположение их в сан священника.
Государь, чей город хорошо укреплен, а народ не озлоблен, не может подвергнуться нападению.
Смотрите на солдатство, как на низшую степень великого воинского товарищества; не забывайте святых слов, что "солдат есть имя общее, знаменитое, что солдатом называется первейший генерал и последний рядовой".
Государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы.
Порицание не мешает выслушать и от первого встречного; хвалу же от человека хорошо выслушать, только присмотревшись к нему поближе.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись.
Мою Бахрузу взяли в плен, и потом, несмотря на все мои просьбы, Селим так и не вернул ее - отдал невольницей какому-то придворному поэту. Это было для меня хуже смерти.
Веления разума гораздо более властны, чем приказания любого повелителя: неповиновение последнему делает человека несчастным, неповиновение же первому — глупцом.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Донесение. Развивая наступление, мы сожгли ещё несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу.
...Если б русский мужик и добровольно отказался от употребления спиртных напитков, то и тогда надлежало бы кроткими мерами вновь побудить его возвратиться к оным.
Когда я впервые подходил к приготовленному для главы правительства креслу, мои чувства напоминали те, что испытывает приговоренный, всходя на эшафот.
Неплохо б помнить прытким молодцам,Природой и судьбою кто обижен:Когда война объявлена дворцам,Она дойдёт чуть позже и до хижин.
Одобрение художников пусть будет для тебя ценнее признания целой толпы.
Беда, если про вас напишут в печати! Худо, если раскритикуют, – это каждому ясно. Но вы покаетесь, и вас простят. А вот если похвалят вас, о, тут найдутся люди, которые никогда вам этого не простят.
Милостивый государь, у меня создалось такое впечатление, будто вам предложили выбор: сочинять музыку или идти на виселицу.
Я осыпал золотом моих сподвижников: но мне надобно было понимать, что, разбогатев, человеку уже не хочется подвергать себя смертельной опасности.
Я пришёл бы к вам раньше, но меня задержала храбрость ваших солдат.
Всякий да спешит исполнить ему должное.
Король может сделать своего подданного кавалером, маркизом, герцогом, принцем, но сделать его честным человеком выше его власти.
Я заметила, что человеку крайне редко хватает учтивости умереть, когда этого желают все.
Величайшее из известных мне удовольствий — совершить доброе дело украдкой и увидеть, как случайно обнаружатся его плоды.
Удивительно! О несчастной супруге моей я вспоминаю едва ли не каждый час, но всего на несколько секунд.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Великий человек подобен орлу: чем выше он взлетел, тем меньше доступен взору; за свое величие он наказан душевным одиночеством.
... ничто так не обескураживает пророка, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех.
Когда Фридриху Великому предлагали личного врача, он неизменно спрашивал: «А у него кладбище уже полное?»
Скрой то, что говоришь сам, узнай то, что говорят другие и станешь подлинным князем.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Ты не должен сердиться на друга, который, желая тебе добра, заставит тебя очнуться от сладких грез, если бы даже он сделал это несколько сурово и грубо.
У сеньоры Смерти больше власти, чем деликатности, — вот уж кто ничуть не привередлив.
Моя какая-то популярность в последнее время сказывается даже странно — говорю о собраниях: на одном собрании все решительно настояли на моем председательствовании, и я залез на сие место.
Если вспомнить, как свирепо нападали на меня представители церкви, кажется забавным, что когда-то я и сам имел намерение стать священником.
Когда я вступил в должность президента, больше всего меня поразило то, что дела действительно были так плохи, как мы утверждали.
Штука не в том, чтобы тебя при входе приветствовала толпа — приятно войти всякий сумеет, — но чтобы о твоем уходе жалели. Счастье редко сопутствует уходящим: оно радушно встречает и равнодушно провожает.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Никто не знает, как поступит Толпа, тем более — она сама.
Слова, ещё слова, и только слова: это всё, что нам оставили самые знаменитые философы.
Прошу Вас судить обо мне по врагам, которых я приобрёл.