Цитаты со словом «наложивший»
Похожие цитаты:
Образование может превратить дурака в ученого, но оно никогда не изгладит первородного отпечатка.
Свобода и любовь в душе не разделимы,Но нет любви, не налагавшей уз.
Отпечаток перста Божия должен выглядеть как знак бесконечности \infty.
Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты… Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят.
Будемте остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.
Но что вообще такое человек, если не набор обычаев и табу? (
«Война Крылатых Людей»)
Для того, чтобы уничтожить учение Коперника, вовсе недостаточно заткнуть кому-нибудь рот. Нужно ещё наложить запрет на всю астрономическую науку и, сверх того, воспретить кому бы то ни было глядеть в небо!
У нашей жизни есть одно огромное преимущество перед жизнью западного человека: она почти снимает страх смерти.
Ибо как нет греха, если нет запрета, так нет и неприличия, если нет чужих глаз.
Религия мешает людям видеть, потому что она под страхом вечных наказаний запрещает им смотреть.
Цой был настоящий поэт и маг; из всех, кого вообще можно воспринимать и кого я знала лично, магов только двое: он и Земфира.
… в отличие от других наших лидеров, за Цоем не стоит никакой монументальной тени той эпохи типа Дилана, Марка Болана или Дэвида Боуи. Корни творчества Цоя покоятся именно в нашем образе жизни.
Весь наш дурной опыт с любовью мы забываем в любви. Ибо чара старше опыта.
За свою короткую, отпущенную мне Богом жизнь я сделал для вас, дорогие потомки, все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край - вот к чему были направлены все мои завоевания.
У каждого поколения был свой герой, свой большой талант. За последние десятилетия ими были Диего Марадона, Мишель Платини и Зинедин Зидан. Теперь пришло время Месси. Он — лучший игрок в мире.
Великое нравственное правило — единственное, быть может, которое применил на деле: избегать таких положений, которые ставят наши обязанности в противоречие с нашими интересами и заставляют видеть наше счастье в чужом несчастье.
С годами человек движется не только вперед, но и вспять. То, что двадцатилетнему кажется давно изжитым прошлым, в пятьдесят представляется удивительно близким, рукой подать.
Человек, призванный к великим подвигам какого-нибудь определенного рода, от юности своей скрыто чувствует это внутри себя и работает в этом направлении.
Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации.
Долг — начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления.
Первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды, ибо правдивость лежит в основе всякой добродетели и является первым требованием к правителю государства.
Подобно тому как ведьм приводят в ужас первые признаки рассвета, священники различных сект страшатся достижений науки, злобно косясь на роковую обличительницу, сулящую крах кормивших их хитроумных уловок.
«Вы можете стать такими же великими кинорежиссёрами, как и я, если только будете изо всех сил противиться любой попытке вмешиваться в вашу работу и останетесь самими собой».
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Наверно, эпоха умничанья переживает свой последний расцвет. Люди давно уже мечтают о покое. Скоро заурядного человека будут разыскивать, как тенистый уголок на измученной зноем земле. Заурядность станет новым видом гениальности.
Все неизвестное является в разуме как бы тенью, которая не дозволяет видеть предмет, каким он есть сам по себе. (HH 265)
Для того чтобы явилось в свет какое-нибудь крупное зло, нужен один день, а чтобы стереть его с лица земли, потребуется несколько столетий.
В 20 лет у вас лицо, которое дала вам природа; в 30 лет у вас лицо, которое вылепила вам жизнь; а в 50 у вас лицо, которого вы заслуживаете.
Что ни говори, а исход жизни по-своему интересен. Последний акт недолгого действия жалок, страшен, гадок, но не лишён какой-то поэзии.
Исследуемый мною мир есть воистину мир призраков. Но я утверждаю, что эти призраки не только не бессильны, но самым решительным образом влияют на жизнь...
Человеческие таланты способны дремать в неведении до тех пор, пока судьба не вынудит их обладателя действовать.
История человеческого знания — не более чем осознание того, что вчерашний пиетет на самом деле был перед позорными ошибками.
Нашим экскурсоводом по острову стала единственная обитательница бывшей монастырской, а теперь военной гостиницы Ксения Петровна Гемп — глубокий знаток культуры Севера, человек удивительной памяти и какого-то тихого очарования.
Любовь - сила, уравнивающая людей, даже всемогущего шаха, обладающего правом «на сто всевозможных велений» обращает в слугу у порога возлюбленной.
По отмирании воли смерть тела уже не может быть тягостной.
«Мне кажется, что из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия, которая длится, может быть, лет десять. Жизнь происходит где-то в другом месте, во всяком случае не в области искусства»
Для нашего счастья то, что мы такое, — наша личность — является первым и важнейшим условием, уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах.
Никакая чужая жертва во имя мира не может считаться слишком большой.
Для нас не может быть другого страха, чем рабство, и другого позора, чем стать добычей неверных… Боритесь — и вы будете свободны; умрете — и вы будете счастливы!
Понимать людей, а не судить. В жизни нет преступников — есть только жертвы.
Принуждение неразлучный спутник всякого общества, и всякое общество требует жертв, которые оказываются тем тяжелее, чем ярче наша собственная индивидуальность.
Детство есть та великая пора жизни, когда кладется основание всему будущему нравственному человеку.
Минуту истинного счастья,Стеснявшую когда-то грудь,Виденье гордости и власти,Уж не вернуть.
Когда меня клянет противник, не печалюсь - проклятие врага равно благословенью.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.