Цитаты со словом «многопудовый»
Похожие цитаты:
Человек не имеет крыльев и по отношению веса своего тела к весу мускулов в 72 раза слабее птицы... Но я думаю, что он полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума".
Армейская дисциплина тяжела, но это тяжесть щита, а не ярма.
Есть люди, что одним щелчком по весам обращают недовешенное железо в полновесное золото.
Если ты уже вынул человека из петли, то не толкай его в прорубь.
С момента своего рождения человек несёт на своих плечах груз земного притяжения. Он прикован к земле. Но стоит только человеку нырнуть под воду, как он обретает свободу.
Груз будущего, прибавленный к грузу прошлого, который вы взваливаете на себя в настоящем, заставляет спотыкаться на пути даже самых сильных.
Самый тяжёлый бой мне пришлось выдержать с моей первой женой.
Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.
Вера — это топор гильотины, так же тяжела, так же легка.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
— Человеческий ум похож на пьяного ездока: когда его приподнимают с одного боку, он заваливается на другой.
Последнее несчастье тяжелее всех.
Для меня самым трудным в армии было ходить по лесам Лапландии с тоннами (как мне казалось) кабеля. Да что казалось – так оно и было!
Я походя имел больше баб, чем он — ценой огромных усилий! (О Джоне Кеннеди)
Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее.
Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.
Никакой канат, никакая, даже самая толстая проволока не способны так сильно тянуть и так прочно удерживать, как любовная сеть.
Начальство не столько горбилось под бременем власти, сколько лепило горбатого.
Если чистый эмпирик наваливает беспорядочную груду камней, то, с другой стороны, чистый философский ум строит воздушные замки, не выдерживающие, однако, ни малейшего дуновения опыта.
Если море двумя ударами опрокидывает тех, кто, не понимая его языка, вознамерился одолеть его волны с трусливым сердцем в груди, то кто в этом виноват – море? Или те, кто его не понимают?
Судьба подчас чересчур уж сильно замахивается, когда хочет легонько стукнуть нас. Казалось, она вот-вот нас раздавит, а на самом-то деле она всего лишь комара у нас на лбу прихлопнула.
Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни – словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.
Есть ложь, на которой люди, как на светлых крыльях, поднимаются к небу; есть истина, холодная, горькая ... которая приковывает человека к земле свинцовыми цепями.
Высоко вверху большие лампы боролись с мраком, нависавшим, словно брюхо дохлого кита, дрейфующего в глубинах океана.
После правильно выполненной серии экстензии для ног, за которой следует правильно выполненная серия жимов ногами, у вас должно возникнуть ощущение, что вы взобрались на высокую башню с автомобилем на плечах.
В двух шеренгах сила, в трех полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает.
Судьба одинаково поражает и сильных, и слабых, но дуб падает с шумом и треском, а былинка — тихо.
Известность походит на пружину, которая поднимает или опускает нас и теряет свою упругость от покоя.
Самая тяжёлая работа — та, которую мы не решаемся начать: она становится кошмаром.
Порыв холодного ветра ударил мне в лицо, и передо мной засияло ясное небо, похожее на огромную глыбу ляпис-лазури с золотой пылью бесчисленных звёзд.
В старые времена сибирские служивые выглядели весьма внушительно. Они носили латы 2-х видов, которые покрывали все тело. Одни сплошь состояли из железных колец, а другие из тонких железных пластин.
Я писал свои труды бетоном и железом.
Тяжело, когда несут пустое.
Из крупного самородка может получиться здоровенный выродок.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Правда иной раз гнётся, но никогда не ломается и всплывает поверх лжи, как масло — поверх воды.
Счастье — это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы толкаем ногой, когда он останавливается.
Капля дробит камень не силой, но частым падением, так и человек делается мудрым не силою, но часто повторяющимся чтением.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Толстой: В чужих руках я толще.
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Возвышенность духа писателя помещается у него в затылке. Сам он видеть её не может. Если же попытается увидеть во что бы то ни стало, то лишь сломает шею.
Талант признают только тогда, когда он шагает по трупам, и нужны тысячи снарядов, чтобы пробить себе брешь в Фортуне.
Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Не думаете ли вы, что о присутствии человека на Земле через миллиард лет будут напоминать только опустошенные угольные выработки и жестянки из-под пива, залегающие в глубинных пластах, как теперь — кости ящеров?
Когда взберёшься на высокую гору, перед тобой открывается огромное множество гор, на которые ещё только предстоит взобраться.