Цитаты со словом «извинительно»
Похожие цитаты:
Беда, если про вас напишут в печати! Худо, если раскритикуют, – это каждому ясно. Но вы покаетесь, и вас простят. А вот если похвалят вас, о, тут найдутся люди, которые никогда вам этого не простят.
Ложь во спасение извинительна. Нельзя прощать лишь того, кто говорит правду, когда его об этом не просят.
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
Нет ничего досаднее, чем видеть, как удачно сказанное слово умирает в ухе дурака, которому ты его сказал.
Любой человек может сказать нечто соответствующее истине, но выразить это красиво, разумно, немногословно смогут не столь уж многие. Вот почему меня раздражает не сказанное неверно по незнанию, а неумение сказать это хорошо.
У меня всегда крайне серьёзный вид, если я когда-нибудь и смеюсь, то, во всяком случае, не нарочно. Я в любых случаях охотно прощаю себя.
Мы всегда побаиваемся показаться на глаза тому, кого любим, после того как нам случилось приволокнуться на стороне.
Он был беспомощен в отношении устройства судьбы своих сочинений. Стеснялся относить их в редакцию. А если и относил, то стеснялся приходить за ответом. Боялся грубости и бестактности.
Скажи мне, кто тебя хвалит, и я тебе скажу, в чем ты ошибся.
Если вы перед людьми изображаете умника, говорите с ними на каком-то заграничном языке — этого они вам не прощают. Если же вы с людьми говорите серьезно и они не понимают — это они вам простят.
Тактичный человек никогда не подаст вида, что заметил допущенную им бестактность.
Ошибки всегда прощаются, если есть смелость признать их.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Я заметила, что человеку крайне редко хватает учтивости умереть, когда этого желают все.
Кто в этом виноват? Добро пожаловать к зеркалу.
Бывает, что улыбка во весь ротЯвляется причиной всяких бедствий.И хорошо смеётся только тот,Кто может это делать без последствий.
Быть известным очень здорово, хотя некоторые известные люди из вежливости это отрицают, чтобы неизвестные люди чувствовали свое превосходство. Принято стесняться славы и делать вид, что она тебе портит жизнь.
Доброе дело надо делать или с совершенно холодным расчетом, или же беспамятно: сделал на ходу и забыл. Но когда сделавший чувствует некоторую усладу и приятность, то тогда всегда это доброе дело ему потом обернется злом.
Добро пожаловать! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
Когда сердишься, прежде чем что-либо сказать, считай до десяти. Когда же сильно сердишься — считай до ста.
Те, кто говорит, что известность, слава тяготят, как минимум лукавят. Это очень приятно, когда тебя узнают, приглашают, подходят к тебе на улице.
Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство.
Родитель всегда должен спрашивать себя: «В чем моя вина в создавшейся ситуации?» И просить прощения за свою ошибку, объяснив ребенку истинную причину на доступном ему языке. Ребенок всегда простит и будет учиться на каждой ошибке.
Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.
Она сказала себе: переспать с ним — пожалуй, но без фамильярности.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Французы не очень-то тратятся на то, чтобы быть довольными и весёлыми, но готовы разоряться, чтобы казаться довольными и заставлять других думать, что веселятся; при этом они поглядывают по сторонам, чтобы видеть, смотрят ли на них.
Кто чересчур насчёт рогов опаслив, тот вовсе не женись — другого средства нет.
А вот если бы у прохожих был короткоствол — всё сложилось бы иначе.
Некая дама говорила мне как нечто само собой разумеющееся: «Я никогда не думаю-это меня утомляет;а если уж думаю, то ни о чем».
Никто не бывает вполне счастлив, если у него нет свидетелей его счастия.
Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда первый встречный авантюрист может совершить над ней насилие.
Ребенок не может жить без смеха. Если вы не научили его смеяться, радостно удивляясь, сочувствуя, желая добра, если вы не сумели вызвать у него мудрую и добрую улыбку, он будет смеяться злобно, смех его будет насмешкой.
Письмо, достойное именоваться таковым, пишется под воздействием восхищения или негодования — в общем, крайних чувств. Понятно, почему рассудительное письмо — это письмо мертворожденное.
Если старый человек говорит о своём пожилом возрасте как о чём-то необычном, то это значит, что иного повода для гордости у него нет.
Никто не относится к женщинам столь надменно — агрессивно или презрительно, — как мужчина, опасающийся за свою мужественность. Те, кто не робеет среди себе подобных, скорее расположены признать себе подобной и женщину.
Я тут как-то сказала одному знакомому: «Надо быть смелым человеком, чтобы уехать в Америку жить». А он говорит: «Надо быть смелым человеком, чтобы здесь оставаться»..
Р. спрашивает меня, что я имею против него. Я не могу простить ему откровенных признаний, которые я ему сделал.
Он сказал, что не позволит своей дочери выйти замуж за человека, который считает, что его дед был обезьяной. Но мне кажется, по здравом размышлении он примет в расчёт, что в моём случае обезьяна была титулованной.
Актёры — это моя семья. Я не требую от актёра «играть». Говорю: смотри на мой палец и улыбайся. И он слушается, потому что не хочет оказаться на моём месте и за всё отвечать.
Я знаю, что злость — трусливое продолжение грусти, на мой взгляд; намного проще злиться на кого-то, чем сказать кому-то, что ты чем-то расстроен.
Умный человек иногда торопится, но ничего не делает второпях.
Помнишь, когда мы были у Архимеда, он сказал: «Любовь — это теорема, которую надо каждый день доказывать!» Скажи мне что-нибудь на прощанье!
Французы почти не говорят о своих женах: боятся говорить при посторонних, которые знают этих жен лучше, чем сами мужья.
Стало немодно наивно любить родину, а значит — стыдно искренне писать о ней.
Считай безобразием что-либо менять в сочинениях хороших композиторов, пропускать или, чего доброго, присочинять к ним новомодные украшения. Это величайшее оскорбление, какое ты можешь нанести искусству.
Линус говорит, что его социальная жизнь в то время была «ничтожной». Потом, понимая, что это звучит чересчур жалобно, поправляется: «Ну, скажем, почти ничтожной».