Цитаты со словом «дотлеть»
Похожие цитаты:
Сперва курил фимиам, а потом посыпал голову пеплом.
…Гордон — человек малограмотный, он только умеет курить папиросы, так, что огромный пепел. Я всегда восторгался. Он сидит, курит, и вот такой пепел.
Лесть — как сигарета: в ней нет ничего вредного, если не затягиваться.
Иногда сигара — это просто сигара.
У французов чувство национальной чести всегда тлеет под пеплом. Достаточно лишь искры, чтобы разжечь его.
Облетели цветы, догорели огни.
Он никак не мог бросить курить только потому, что никогда не курил.
— Вам зажечь сигару? — Нет, я пытаюсь бросить курить, и поэтому просто держу ее во рту. — Тогда почему бы вам не держать во рту более дешевый сорт? — Ну да, ещё и снизить свой жизненный уровень?!
Я подумал, что не смогу себе позволить гулять с ней и курить. Поэтому я бросил курить. Потом я как-то прогулялся с ней, посмотрел на нее, сказал «Ладно» и снова начал курить.
Любовь под маской походит на огонь под пеплом.
Мы забыли, как разжечь костёр. Мы забыли слова молитвы. Но мы ещё помним место в лесу.
Я курю от десяти до пятнадцати сигар в день. В моем возрасте нужно себя ограничивать.
Ведь если я гореть не буду,если ты гореть не будешь,если мы гореть не будем,так кто же здесь рассеет тьму?
Когда я начал принимать героин, я знал, что это будет так же скучно, как курить марихуану, но я уже не мог остановиться, героин стал подобен воздуху!
Курить я начала во время войны. Это и сохранило моё здоровье.
Бывает, мелькнёт: «вот сейчас разденусь, сяду отдохнуть, покурю» и прямо вспомнишь с болью, что никогда больше не покуришь. Очень мне это напоминает время влюбленности, когда убедился, что не любит она меня и нужно все бросить.
Уже сотни лет мир, наш мир, умирает. И никто за эти сотни лет не додумался засунуть бомбу ему в задницу и поджечь фитиль.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок.
Да, я экспериментировал с марихуаной раз или два. Но мне это не понравилось, и я не затягивался.
Если вы встретите деревенскую девушку с соломинкой в зубах, то она почти наверняка отсасывает бензин.
Начинаешь курить, чтобы доказать, что ты мужчина. Потом пытаешься бросить курить, чтобы доказать, что ты мужчина.
Студенты уже захватили власть в стране! Нами правят бывшие студенты, давно пора всем это понять! Те самые, что когда-то, обкурившись «травки», тихо тронулись под музыку Pink Floyd!
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу.
И в очаге культуры можно сгореть.
Надеяться надо до последней минуты. Но в последнюю минуту можно и перестать.
Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонёк привязанности; его-то легко поддерживать изо дня в день и даже усиливать по мере того, как приближается холодная смерть.
Ветер задувает свечу, но раздувает костёр.
Когда мы поймем машинные системы баз знаний, все будет, как и прежде, с той лишь разницей, что кончики пальцев будут обожжены.
Мы не можем вырвать ни одной страницы из нашей жизни, хотя легко можем бросить в огонь всю книгу.
Сжечь — не значит ответить.
Можно сделать быстро, но плохо, а можно — медленно, но хорошо. Через некоторое время все забудут, что было быстро, но будут помнить, что было плохо. И наоборот.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
Чем ярче факел горит, тем быстрей выгорает.
Когда женщина пошла против тебя, забудь про неё. Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плевать на тебя.
Ни один человек ничего не может открыть вам, кроме того, что уже лежит в полудреме на заре вашего знания.
Никогда не говорите, что дела идут хуже некуда. Подождите до завтра: вы увидите, что они стали ещё хуже.
Спокойно ждать мы можем лишь тогда, когда нам уже нечего ожидать.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
Смайлик там стоит. Я никогда не нервничаю. Давно уже. К сожалению.
Просто жить, пока не умрёшь, — уже тяжёлая работа.
Когда любовь остывает, её нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте.
Но должен я долги вернуть, и лишь тогда смогу уснуть.