Марк Эдвард Смит

Я мог бы выдавать хиты, но мне это не приносило бы удовольствия. Группа — та всегда пожалуйста, хоть с завтрашнего дня. Но я скажу — нет. Есть что-то отвратительное в этих галереях хитов, это как плевок в аудиторию. Особенно если 7 раз играешь в одном городе, кто-то же приходит не один раз. Это позор, по-моему. Я составляю сет, и если что-то с песней не так, её тут же вычеркиваю. (Distant Violins, 1982)

Мы всегда так: даже если никто не хлопает, но есть пара человек, которые хотят ещё, обязательно возвращаемся… Кроме того, у нас новые песни, новое оборудование, все нужно опробовать… Мы это делали в Англии, где все слишком высокомерны, чтобы аплодировать. Уходим на десять минут, возвращаемся, когда в зале остается 15-20 человек и продолжаем играть…Играть на бис — банально, но отказываться от этого только потому, что это банально, — ещё ведь банальнее?

Они всё спрашивали: «Зачем вы здесь? Чего вы от нас хотите?» Эти недоумки всё никак не могли понять: моей целью было — показать им частицу того, из чего они выросли. Звучит высокомерно, но это так: шотландцы, ирландцы и англичане-северяне выстроили Австралию голыми руками! (Masterbag. 1982)

Один его брат — шишка в ФБР, другой барабанит в The Police. Он за пять лет не заплатил нам никаких авторских, даже за Dragnet. И при этом разъезжает с лекциями: объясняет беднякам Ливерпуля, что им недостаёт драйва! Это невероятно: долгов не платит, фактически вор в законе — и разъезжает по Британии, учит нас, как жить. Наверное, тем же занимается и в Штатах? В Британии даже правые догадались: «Этот человек идиот»!

У них там было множество групп, а у всех  — один и тот же тираж. Мы им: «Послушайте, The Fall уникальны, вы же должны нас поддерживать». Они нам: «Ага, так вы поп-звёздами теперь стать захотели?» Я им: 'Не хочу быть поп-звездой, хочу уважения, которого я заслуживаю'. Почему, спрашиваю, вы направляете вот эту пластинку в какой-то тупой левацкий журнал, а не в общенациональную газету? Они: «Но это означало бы продаться!» Таковы, понимаете ли, эти их социалистические идеалы. И ещё, говорят, — «Эта песня звучит как-то профашистски, что вы вообще тут себе позволяете?» Я им: «Не ваше собачье дело». Ладно, были б большим лейблом и выписали мне 50 тысяч фунтов, — тогда, может, я и позволил бы им иметь право голоса!

Самый простой способ разбогатеть в Британии — это образовать инди-лейбл, подписать пять групп и предложить им по 50 центов минус затраты. Проще способа не придумаешь — сделать деньги, а потом предстать белым и пушистым… Beggars вывели из indie charts потому что у Beggars нет независимого распределения. Поэтому мы не попадаем в инди-чарты. Это своего рода внутренний расизм… хотя, и зависть тоже. — 1986, Melody Maker.

Как и Россия, США рассматривает любое истинно художественное творчество как серьёзное психическое заболевание. Группы и там, и там рядятся в клоунскую униформу. Население обеих стран состоит из — с одной стороны, толпы «белых воротничков» скучающего вида и буржуазного склада, с другой — такого же количества необразованного скота. Скользкая сельская рептилия по имени Горбачев у всех на устах…" — NME, 30 июля 1988.

С виски покончено: сух, как пробка. Не хотел бы начинать с исповеди, но алкоголь унес многих моих друзей и жен… От меня, то есть, унес, не вообще. Пьянство — оно превращает человека в карикатуру. Становишься слишком похож сам на себя.

Я могу понять поступок Курта Кобейна. Группа разваливается, придурковатая жена вертится под ногами, выпрашивая пинка, счетоводы обдирают тебя как липку, а ты им пой при этом, да еще на гитаре играй! От такой жизни не грех и свихнуться. Но героин, — это совсем уж последнее дело. Хотя все это очень по-американски, верно? Их в школах так учат: хочешь стать художником — страдай, каналья! А между тем, все наоборот: если ты не в состоянии подмести пол у себя в доме или выйти поболтать с дворником, — считай, жизнь кончена. Я, во всяком случае, это твердо для себя уяснил.

Джон Мэйджор — Антихрист. Про него и у Нострадамуса сказано: «Жемчужный остров уничтожит политик, вышедший из цирка» (Отец британского премьера действительно некоторое время выступал на цирковой сцене. — Прим. кКорреспондента NME.)

Спад производства впервые за многие годы по-настоящему ударил по среднему классу. Средний класс — писаки и счетоводы — люди мужественные: готовы претерпеть любые напасти. Одного только они перенести не в силах: малейшего намека на то, что им суждено стать чуть-чуть беднее. Включите телевизор: на всех каналах — дифирамбы новому Герою нашего времени: парню, прогоревшему на закладных. Это просто-таки разновидность фашизма. Во всяком случае, в Германии такое уже было. Вы полагаете, нацист — это бритоголовоый уголовник? Ничего подобного: нацист — это прежде всего бухгалтер. Видите ли, рабочий класс с нищетой всегда в обнимку: его с детства так воспитали. Но эти подонки, стоит их потрясти только за кошелек, стервенеют и начинают мстить остальным.

Студенты уже захватили власть в стране! Нами правят бывшие студенты, давно пора всем это понять! Те самые, что когда-то, обкурившись «травки», тихо тронулись под музыку Pink Floyd!

Все меня спрашивают: зачем ты столько работаешь? Расслабься: попробуй себя в живописи, литературе. Что я вам, Джонни Роттен, написавший автобиографию в 35 лет? Вы полагаете, это книга? Нет, это очередной пропагандистский трюк фашиствующей интеллигенции!.. И вместе с тем — прекрасный ответ на вопрос о том, что заставило страну погрузиться в болото посредственности. Всем хочется одного: шлепнуться на задницу и больше не подниматься. Спроси себя: что полезного ты производишь? Ничего? — значит, превратился в животное. Я без работы с ума схожу: тут же хочется выйти из дому и помочь — скажем, укладчикам асфальта. Безделье — главный порок. И борьба с ним мне дорого стоила. Двух жен-бездельниц потерял из-за нее потерял. «Марк, почему ты ложишься так поздно?.. Кто тебя гонит в турне?.. Лучше купи кухонный гарнитур, а потом поехали на курорт, а?.. Ах, так? Тогда я ухожу». И черт с тобой. Легкая жизнь не по мне. Безделье погубит эту страну. Безделье — и эти бухгалтеры.