Цитаты со словом «домовина»
Похожие цитаты:
Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.
И осиновый кол есть вид памятника.
Надежда живёт даже возле могил.
Когда умру, схороните меня с гитарой в речном песке.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом.
Каждый человек носит в глубине своего «я» маленькое кладбище, где погребены те, кого он любил.
Здесь похоронены сны и молитвы. Слезы и доблесть. "Прощай!" и "Ура!".
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
— Никто не умирает добровольно. Нас всегда подталкивает к этому кто-то живой и кто-то мёртвый. Вот почему мы нуждаемся в мёртвых и храним их в ящиках.
Все помогают рыть глубокую яму, конечно, для того, чтобы все могли в ней поместиться.
Каждая церковь — камень на могиле Богочеловека: ей непременно хочется, чтобы Он не воскрес снова.
Жёлудь: Подумаешь, пал вековой дуб. Как будто рядом нет нас, молодых дубов.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
Благоговения перед статуей в алтаре нет у того, кто видел её бревном в лесу.
Слово — что камень: коли метнёт его рука, то уж потом назад не воротишь.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.
Горсть родной земли считал я дороже горсти золота; одно коротенькое слово на нашем языке - выше меры драгоценностей. Во имя вечной жизни обоих - Родины и родного языка - я сделал все, что мог.
Лучше молодой жене стрела в бок, чем старик под боком.
Дядя Стёпа: Заправка тиной отдаёт последний долг утопленнице Лизе, почившей в бозе, а не в обозе военном пленном здоровенном, как венский лес, кишащий лесбиянками.
Если бы мне было дано вытесать себя по своему вкусу, то нет такой формы — как бы прекрасна она ни была, — в которую я желал бы втиснуться, с тем чтобы никогда уже с нею не расставаться.
Конь на краю доски — позор!
Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов. (Опустившись на колени перед мемориалом погибшим в Варшавском гетто)
Где лучше всего спрятать отживший лист? Оставьте его в лесу, и там его никто никогда не найдет.
Если вы скроете правду и зароете её в землю, она непременно вырастет и приобретёт такую силу, что однажды вырвется и сметёт всё на своём пути.
Едва ли Симеон Столпник был бы совершенно доволен, узнав о другом святом, который простоял ещё дольше на ещё более узком столпе.
и только для бабушки, Илико и Иллариона — сколько бы институтов я ни кончил — я остался прежним Зурикелой — прохвостом, болтуном и нехристем.
На посмертную славу рассчитывают только обыкновенные дураки, монументальные устраиваются при жизни.
Баба с возу - голому рубаха.
Надо не сидеть сложа руки, надо действовать, идите из села в село, бывайте всюду, не пропускайте ни одной крестьянской квартиры, напомните, что существует Бог.
Всё очень просто. Мёртвые почуяли живого.
Нельзя плевать в алтаре, а потом молиться там же, на заплёванном полу.
Напрасно ты думаешь, что камень, поставленный на могиле философа, это и есть философский камень.
Право - это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати - трое. Одеяла не хватит, сколько его ни тащи и ни натягивай, и кому-то с краю не миновать воспаления лёгких.
Поколебав с детской резвостью авторитет самодержавия, какой же другой социальный авторитет могут выставить гг. либералы? Уж не себя ли? «Хвали траву в стогу, а барина в гробу», — ответят им мужики.
Мы так долго стояли на краю пропасти, что стали называть этот край родным.
И еще я оставлю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я оберу в могиле покой.
Для кого-то Бог на небе, а для кого-то в собственном сердце. И этот Бог в сердце не даёт опуститься ниже определенного человеческого уровня... Он не позволит ударить ногой собаку, обидеть старика, плохо относиться к родителям...
Дядя Стёпа: Плетённое из плёток кружево родилось в Бельгии — его нашли в капусте местной любители интриг и хитрых сплетен про Гамсуна, про тульский пряник, про леденцы из зоны вечной мерзлоты и мерзостей других.
Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять — это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо.