Цитаты со словом «диссидентство»
Похожие цитаты:
Коммунизм превратился в своего рода националистический конформизм.
Инакомыслие – это высшая форма патриотизма.
Фашизм эстетизирует политику. Коммунизм отвечает на это политизацией искусства.
Ради внутреннего мира либерализм стремится к демократическому правлению. Демократия поэтому не является революционным институтом.
Многие думают, что анархия — это что-то вроде полного дестроя. Анархизм — это строй, который отрицает какое-либо принуждение.
Демократия не только не революционна, но она всегда стремится исключить революцию.
...ученые...должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию — выше эгоистических интересов “своего” государства...“своей” общественной системы и ее идеологии — социализма или капитализма -– все равно.
Борьбу за свободу я понимал прежде всего не как борьбу общественную, а как борьбу личности против власти общества.
Я тоже троцкист! Я выступаю за линию Троцкого, за Перманентную революцию.
Я думаю, что демонизация и очернение мужчин в средствах массовой информации — достойный и стимулирующий политический акт, потому что угнетенный класс имеет право на классовую ненависть к своим угнетателям.
Уже стало привычным, что врагов коммунистической партии и советской власти считают врагами народа. Это означает, что в нашей стране создалось невиданное раньше внутреннее моральное и политическое единство народа.
Консерватор — государственный деятель, влюбленный в существующие непорядки, в отличие от либерала, стремящегося заменить их непорядками иного рода. (
Перевод И. Кашкина)
Идейная любовь — такая же нелепость, как и идейная ненависть; духовное мошенничество, подделка, иногда очень ловкая.
При зачистке «канонической территории» от конфессий, сект и гражданского общества, несогласных с мирными инициативами РПЦ, предсказуемым станет взрыв и раскол общества, последствия коих Россия пережила не раз. Это игра с огнём.
Монархическая идея, по существу своему, идея демократическая, и не ей бояться республиканских стремлений.
В России нет ничего невозможного, кроме реформ. («Вера, или Нигилисты»)
Первая из самых демократических доктрин заключается в том, что все люди интересны.
Если вам нужен ярлык, я философский анархист. Я анархист и хочу избежать и обращения в суд или к иным властям, и преследования с их стороны.
Большевизм и фашизм — это, конечно, борьба двух концов, а не борьба двух начал.
Оппозиция — это завтрашние реакционеры.
Сейчас принято открыто говорить обо всех формах секса, кроме одной-единственной. Некрофилия встречает нетерпимость со стороны правительств и неодобрение у бунтующей молодежи.
В борьбе лицо Союза — суровая беспощадность, сметающая со своего пути всякую оппозицию. В созидании его лицо — демократия, которую он объявил в Конституции своей конечной целью.
Современные авторы склонны вводить различие между либерализмом и демократией. Похоже, у них нет ясного представления ни о том, ни о другом.
…капитал не признаёт отечества, и при этом он тем менее патриотичен, чем больше заявляет о своем патриотизме.
Интеллектуалы всегда были носителями рационализма, а предприниматели могли ими стать.
Западники были неправы потомy, что они отрицали своеобразие русского народа и русской истории.
Сатирические произведения Гашека впитали в себя атмосферу враждебно-насмешливого отношения народных масс, плебса, улицы ко всей социальной системе и морали господствующих классов.
Политика делится на две части: религиозная политика и политическая политика. Религиозная политика считает, что прошлое должно властвовать над настоящим. А политика, к которой мы привыкли, она пытается создать наше завтра.
Всякое до сих пор бывшее организованное и организующееся общество враждебно свободе и склонно отрицать человеческую личность.
Из всех мировых политиков я знаю только одного вечно пьяного монгола (О своей неразборчивости в международной политике)
Национальная религия в Соединенных Штатах — это поклонение всем проявлениям военщины. И журналисты — её первосвященники.
Искусство — это самая выразительная из всех известных форм индивидуализма. («Душа человека при социализме»)
Мы, историки, являемся оруженосцами нашей государственности. Мы обязаны способствовать утверждению идеи государственности и появлению и совершенствованию гражданского организованного общества.
Страна, которая, подобно древним Афинам, смотрит на прихлебателей, паразитов, льстецов, как на исключения, противоречащие народному разуму, как на
юродство,— такая страна есть страна независимости и самостоятельности.
Идеология держится на дефиците, а дефицит — на идеологии.
При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур.