Неточные совпадения
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в мире и
радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых
ярких надежд и фантазий, начинала клясть судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
Дома его встречало праздничное лицо ‹девицы›. Она очень располнела, сладко улыбалась, губы у нее очень
яркие, пухлые, и в глазах светилась неиссякаемо
радость. Она была очень антипатична, становилась все более фамильярной, но — Клим Иванович терпел ее, — хорошая работница, неплохо и дешево готовит, держит комнаты в строгой чистоте. Изредка он спрашивал ее...
И вдруг с черного неба опрокинули огромную чашу густейшего медного звука, нелепо лопнуло что-то, как будто выстрел пушки, тишина взорвалась, во тьму влился свет, и стало видно улыбки
радости, сияющие глаза, весь Кремль вспыхнул
яркими огнями, торжественно и бурно поплыл над Москвой колокольный звон, а над толпой птицами затрепетали, крестясь, тысячи рук, на паперть собора вышло золотое духовенство, человек с горящей разноцветно головой осенил людей огненным крестом, и тысячеустый голос густо, потрясающе и убежденно — трижды сказал...
Вера с
радостью слушала Райского; у ней появился даже румянец. Самая торопливость его передать ей счастливое впечатление, какое сделал на него «медведь» и его берлога, теплый колорит, в который Райский окрасил фигуру Тушина, осмыслив его своим метким анализом,
яркая картина быта, хозяйства, нравов лесного угла, всей местности — все это почти увлекло и Веру.
Золотистым отливом сияет нива; покрыто цветами поле, развертываются сотни, тысячи цветов на кустарнике, опоясывающем поле, зеленеет и шепчет подымающийся за кустарником лес, и он весь пестреет цветами; аромат несется с нивы, с луга, из кустарника, от наполняющих лес цветов; порхают по веткам птицы, и тысячи голосов несутся от ветвей вместе с ароматом; и за нивою, за лугом, за кустарником, лесом опять виднеются такие же сияющие золотом нивы, покрытые цветами луга, покрытые цветами кустарники до дальних гор, покрытых лесом, озаренным солнцем, и над их вершинами там и здесь, там и здесь, светлые, серебристые, золотистые, пурпуровые, прозрачные облака своими переливами слегка оттеняют по горизонту
яркую лазурь; взошло солнце, радуется и радует природа, льет свет и теплоту, аромат и песню, любовь и негу в грудь, льется песня
радости и неги, любви и добра из груди — «о земля! о нега! о любовь! о любовь, золотая, прекрасная, как утренние облака над вершинами тех гор»
Тут было не до разбора — помню только, что в первые минуты ее голос провел нехорошо по моему сердцу, но и это минутное впечатление исчезло в
ярком свете
радости.
Выходила
яркая картина, в которой, с одной стороны, фигурировали немилостивые цари: Нерон, Диоклетиан, Домициан и проч., в каком-то нелепо-кровожадном забытьи твердившие одни и те же слова: «Пожри идолам! пожри идолам!» — с другой, кроткие жертвы их зверских инстинктов, с
радостью всходившие на костры и отдававшие себя на растерзание зверям.
Билась в груди ее большая, горячая мысль, окрыляла сердце вдохновенным чувством тоскливой, страдальческой
радости, но мать не находила слов и в муке своей немоты, взмахивая рукой, смотрела в лицо сына глазами, горевшими
яркой и острой болью…
Это не знаменитый генерал-полководец, не знаменитый адвокат, доктор или певец, это не удивительный богач-миллионер, нет — это бледный и худой человек с благородным лицом, который, сидя у себя ночью в скромном кабинете, создает каких хочет людей и какие вздумает приключения, и все это остается жить на веки гораздо прочнее, крепче и
ярче, чем тысячи настоящих, взаправдашних людей и событий, и живет годами, столетиями, тысячелетиями, к восторгу,
радости и поучению бесчисленных человеческих поколений.
Чтобы испытать себя, она нарочно подумала о Васютинском и его кружке, о муже, о приятной работе для него на ремингтоне, старалась представить давно жданную
радость свидания с ним, которая казалась такой
яркой и сладостной там, на берегу, — нет, все выходило каким-то серым, далеким, равнодушным, не трогающим сердца.
Теперь, когда Матвей знал, что мать его ушла в монастырь, Власьевна стала для него ещё более неприятна, он старался избегать встреч с нею, а разговаривая, не мог смотреть в широкое, надутое лицо стряпухи. И, не без
радости, видел, что Власьевна вдруг точно сморщилась, перестала рядиться в
яркие сарафаны, — плотно сжав губы, она покорно согнула шею.
Что такое именины? почему в этот День
ярче чувствуется горе и
радость, нежели накануне, нежели потом?
— Еще бы, в балете была! Да не в том дело. А вот вы верно сказали — вся
радостью сияет. Это она после вчерашнего. Вы знаете, кто это? Это восходящая,
яркая звезда.
Подчиняясь его настроению, Евсей обнимал вещи расплывчатым взглядом и улыбался удивлённо, как будто впервые он видел красивое, манящее обилие
ярких материй, пёстрых книг, ослепительную путаницу блеска красок и металлов. Ему нравилось слушать голос Якова, была приятна торопливая речь, насыщенная
радостью, она так легко проникала в тёмный пустырь души.
Но, как видит глаз сперва то, что на солнце, а потом с изумлением и
радостью обретает в тени сокровище и клад, — так и Линочкина
яркая талантливость только при первом знакомстве и на первые часы делала Сашу неприметным.
Вокруг
яркого огня, разведенного прямо против ворот монастырских, больше всех кричали и коверкались нищие. Их
радость была исступление; озаренные трепетным, багровым отблеском огня, они составляли первый план картины; за ними всё было мрачнее и неопределительнее, люди двигались, как резкие, грубые тени; казалось, неизвестный живописец назначил этим нищим, этим отвратительным лохмотьям приличное место; казалось, он выставил их на свет как главную мысль, главную черту характера своей картины…
Город давно знал о её связи со сватом и, строго осудив за это, отшатнулся от неё, солидные люди запретили дочерям своим, подругам Натальи, ходить к ней, дочери порочной женщины, снохе чужого, тёмного мужика, жене надутого гордостью, угрюмого мужа; маленькие
радости девичьей жизни теперь казались Наталье большими и
яркими.
Представьте себе этот почти волшебный переход от холода к теплу, от мрака к свету, от смерти к жизни; представьте себе эту
радость возрождения,
радость до того глубокую и
яркую, что для нее делаются уже тесными пределы случая, ее породившего.
А он подпрыгивает, заглядывая в лицо моё побелевшими глазами, бородёнка у него трясётся, левую руку за пазуху спрятал, и всё оглядывается, словно ждёт, что смерть из-за куста схватит за руку его, да и метнёт во ад. Вокруг — жизнь кипит: земля покрыта изумрудной пеной трав, невидимые жаворонки поют, и всё растёт к солнцу в разноцветных
ярких криках
радости.
Счастьем,
радостью она засияет, светлым, прекрасным вольный свет ей покажется: и солнце будто
ярче горит, и небо ясней, лучезарней, и воздух теплей, благовонней, и цветы краше цветут, и вольные птички поют веселее, и все люди кажутся добрее и лучше…
Нет для души ничего благотворнее унижения, принимаемого с
радостью. Как дождь теплый после
яркого, иссушившего солнца самодовольства, освежает душу унижение, принятое со смирением.
— На здоровье свет государю боярину ласковому! — заголосили и мужчины, и женщины. — Сияй, государь, барской лаской-милостью, как на высоком небе сияет красное солнышко. Свети добротой-щедрото́й, светлая наша боярыня, как ясен месяц светит во темну́ю ночь. Цвети, ненаглядная наша боярышня, расцветай, ровно звездочка
яркая. Белей, ровно белый снег, румяней, как заря-зорюшка, нам на
радость, себе на пригожесть.
— Елочка, елка,
Нарядная елка!
Где подрастала?
Где поднималась?
Ты малым деткам
Дана на утеху.
Ветки твои пышны,
Свечечки
ярки.
Радость несешь ты
Светлую детям!
Ты расскажи нам,
Пышная елка!
В дальних лесочках,
В хвойных зеленых.
Ты вырастала,
Ты хорошела
Деткам на
радость,
Нам на утеху.
Дальше в жизнь, дальше, еще дальше! И перед изумленным взором раскрываются все новые дали, и все
ярче они освещены, и уж начинает ощущать человек, что
яркий свет этих далей — не от земного солнца, а от какого-то другого, ему неведомого. И под светом этого таинственного солнца равно преображаются и печали людские, и
радости.
И с этим девочка погасила свечу, чему Синтянина была, впрочем, несказанно рада, потому что щеки ее алели предательским,
ярким румянцем, и она была так сконфужена и взволнована, что не в силах была сделать ничего иного, как добрести до кровати, и, упав головой на подушки, заплакала слезами беспричинными, безотчетными, в которых и
радость, и горе были смешаны вместе, и вместе лились на свободу.
Стоял май, наш большой сад был, как
яркое зеленое море, и на нем светлела белая и лиловая пена цветущей сирени. Аромат ее заполнял комнаты. Солнце, блеск,
радость. И была не просто
радость, а непрерывное ощущение ее.
Когда знаменитый артист с улыбкой кивнул нам, как бы желая подбодрить бедняжек экзаменующихся, весь маленький театр точно залило светом его улыбки, точно
ярче и наряднее засияло в нем электричество, точно вошла в наш круг сверкающая
радость.
«Кто надеется найти здесь, на этом поприще, — говорил он, — одни розы,
яркие пестрые цветы, праздник жизни, веселье,
радости и целый букет успеха, тот пусть уйдет скорее из нашего храма, пока не поздно еще.
Яркий луч
радости блеснул в глазах Анжелики, она умоляющим, невиданным в ней дотоле взором взглянула на графа и графиню.
Лелька рассказывала, и помимо ее воли, как всегда в таких рассказах, все выходило глаже, завлекательней и
ярче, чем было на самом деле, Нинка жадно слушала. Лелька с
радостью почувствовала: Нинка горит тем же восторгом, как и сама она.
И всем это понравилось гораздо больше, даже самому Ведерникову. Воодушевились. Стали обсуждать, как все это устроить, в подробностях намечали план. И надолго у всех осталась в памяти накуренная комната ячейки,
яркий свет полуваттной лампы с потолка, отчеканенные морозом узоры на окнах и душевный подъем от вставшей перед всеми большой цели, и ясная, легким хмелем кружащая голову
радость, когда все кругом становятся так милы, так товарищески дороги.
Так два дня мы с ним работали. К сожалению, вчера был дождь и поневоле приходилось сокращать сборы; но чувство то же и
радость та же, и еще
ярче светил человек среди осенней грязи и ненастья.
Едва только она услыхала его голос, как вдруг
яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и
радость.