Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас, запряженный тройкой
ямских лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый очерк дорогого лица…
Позванивая бубенцами, смачно чмокая копытами по раскисшей земле,
ямские лошади охотно бежали сквозь невысокий ельник, строгими рядами, недвижимо охранявший узкую полосу болотистой дороги.
Ямские лошади были запряжены, слабо подвязанный колокольчик позвякивал от каждого движения коренной, люди, одетые по-дорожному, с картузами в руках, ждали меня на крыльце…
Неточные совпадения
Он тронул
лошадь и, выехав за акацию, увидал подъезжавшую
ямскую тройку с железнодорожной станции и господина в шубе.
На ярмарочной площади бесконечными рядами тянулись телеги, а за телегами
лошади всех возможных родов: рысистые, заводские, битюки, возовые,
ямские и простые крестьянские.
Только Манька Большая, или иначе Манька Крокодил, Зоя и Генриетта — тридцатилетние, значит уже старые по
ямскому счету, проститутки, все видевшие, ко всему притерпевшиеся, равнодушные в своем деле, как белые жирные цирковые
лошади, оставались невозмутимо спокойными. Манька Крокодил даже часто говорила о самой себе...
У конюшни стояла крытая
ямская повозка; вблизи нее, на лужку, ходили три спутанные
лошади и кормились, встряхивая бубенчиками.
Шубину вышел приказ нанять
ямскую коляску (одной кареты было мало) и приготовить подставных
лошадей; казачок два раза сбегал к Берсеневу и Инсарову и снес им две пригласительные записки, написанные сперва по-русски, потом по-французски Зоей; сама Анна Васильевна хлопотала о дорожном туалете барышень.
Но в это время новые тесовые ворота со скрипом отворились перед ним, и красивый, румяный белокурый парень, лет восьмнадцати, в
ямской одежде, показался в воротах, ведя за собой тройку крепконогих, еще потных косматых
лошадей, и, бойко встряхнув белыми волосами, поклонился барину.
Пока закладывали
лошадей, Ибрагим вошел в
ямскую избу.
Ямщик погонял свою тройку, но мне казалось, что он, по обыкновению
ямскому, уговаривая
лошадей и размахивая кнутом, всё-таки затягивал гужи.
Он сидел совершенно посередине, с ногами, а не сбоку, роста был слишком большого, голос у него был ленивый, шапка какая-то не
ямская — большая, раскачивающаяся в разные стороны; да и понукал он
лошадей не так, как следует, а держа вожжи в обеих руках, точно как лакей, который сел на козлы за кучера, и, главное, не доверял я ему почему-то за то, что у него уши были подвязаны платком.