Неточные совпадения
— Не дразни судьбу, не накликай на себя! — прибавила она. — Помни:
язык мой —
враг мой!
— Помолчи, помолчи об этом, — торопливо отозвалась бабушка, — помни правило: «
Язык мой —
враг мой, прежде ума
моего родился!»
— Что мне,
мой друг, нападать-то! Она мне не
враг, а своя, родная. Мне вовсе не приятно, как о ней пустые-то
языки благовестят.
— Так, змий-искуситель, так!
язык мой —
враг мой. Постой, что я тебе скажу… Ах, да… три кадрили…
— Да, да… Все разболтаю:
язык мой —
враг мой, — согласился Прозоров с полукомическим вздохом.
— И не думал; в голове не было! А ты от кого слышал? Раз как-то с
языка сорвалось, вот и пошло гулять
мое слово. И отчего им Фома так не мил? Вот подожди, Сергей, я тебя познакомлю, — прибавил он, робко взглянув на меня, как будто уже предчувствуя и во мне
врага Фоме Фомичу. — Это, брат, такой человек…
— О, простите меня!
Язык мой —
враг мой! Ваша сестра очень глупа! Но вы меня вспоминали немного?
— Ну, вот уж и «шпионит»! Какие у вас, право, глупые слова всегда наготове… Вот от этого-то мне и неудивительно, что вы часто за них попадаетесь…
язык мой —
враг мой. Что такое «шпионство»? Это обидное слово и ничего более. Шпион, соглядатай — это употребляется в военное время против неприятеля, а в мирное время ничего этого нет.
— Нет, — сказала она, отталкивая руку запорожца, — нет!.. покойная мать
моя завещала мне возлагать всю надежду на господа, а ты — колдун;
языком твоим говорит
враг божий,
враг истины. Отойди, оставь меня, соблазнитель, — я не верю тебе! А если б и верила, то что мне в этой радости, за которую не могу и не должна благодарить Спасителя и матерь его, Пресвятую Богородицу!
В. П. Далматов обыкновенно рассказывал что-нибудь обо мне из того немногого, что он знал, а потом и я разбалтывался, конечно, очень скромно, вечно памятуя лозунг
моей жизни тогда: «
Язык твой —
враг твой, прежде ума твоего рыщет».
— Ну, ну, ну, ну! — сказал Соболь, успокаивая меня. — Ну! Я выпивши, потому и сказал.
Язык мой —
враг мой. Ну-с, — вздохнул он, — поели, наливки попили, а теперь на боковую.
Я хвастать-то горазд,
язык мой —
враг мой.
— Я
враг Паткулю, не
языком, а делом, — отвечала дипломатка. — Впрочем, вы знаете, что я люблю политические споры. Не из возмущенного ли моря выплывают самые драгоценные перлы? Ловите их, ловите, почтеннейший генерал, как я это делаю, и простите благородной откровенности
моих соотечественников, этих добрых детей природы, любящих своего государя, право, не хуже шведов.
— Давно и я говорю: ангельская душа Михайла Аполлоныч одною ногою держится на земле, а другую занес прямо в рай. Правда, многоуважаемый друг,
язык мой —
враг мой. Поверьте, грехи
мои от него, а не от сердца. Я сама добрая душа, как Бог свят.