Неточные совпадения
Громче всех
говорил высокий со впалою грудью
юноша.
Архивны
юноши толпою
На Таню чопорно глядят
И про нее между собою
Неблагосклонно
говорят.
Один какой-то шут печальный
Ее находит идеальной
И, прислонившись у дверей,
Элегию готовит ей.
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И, близ него ее заметя,
Об ней, поправя свой парик,
Осведомляется старик.
Меж гор, лежащих полукругом,
Пойдем туда, где ручеек,
Виясь, бежит зеленым лугом
К реке сквозь липовый лесок.
Там соловей, весны любовник,
Всю ночь поет; цветет шиповник,
И слышен говор ключевой, —
Там виден камень гробовой
В тени двух сосен устарелых.
Пришельцу надпись
говорит:
«Владимир Ленской здесь лежит,
Погибший рано смертью смелых,
В такой-то год, таких-то лет.
Покойся, юноша-поэт...
Бульба по случаю приезда сыновей велел созвать всех сотников и весь полковой чин, кто только был налицо; и когда пришли двое из них и есаул Дмитро Товкач, старый его товарищ, он им тот же час представил сыновей,
говоря: «Вот смотрите, какие молодцы! На Сечь их скоро пошлю». Гости поздравили и Бульбу, и обоих
юношей и сказали им, что доброе дело делают и что нет лучшей науки для молодого человека, как Запорожская Сечь.
Жиды начали опять
говорить между собою на своем непонятном языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды — надежды той, которая посещает иногда человека в последнем градусе отчаяния; старое сердце его начало сильно биться, как будто у
юноши.
Не
говоря уже ни слова об обидном и странном сопоставлении, на одну доску, между мной и… заносчивым
юношей, словами вашими вы допускаете возможность нарушения данного мне обещания.
Еще более неприятно было установить, что его отношение к Мише совпадает с отношением Безбедова, который смотрел на
юношу, дико выкатывая глаза, с неприкрытой злостью и
говорил с ним презрительно, рычащими словами.
Он ушел к себе наверх, прыгая по лестнице, точно
юноша; мать, посмотрев вслед ему, вздохнула и сморщилась,
говоря...
— Не… надо, — просил ее растрепанный пьяненький
юноша, черноглазый, с розовым лицом, — просил и гладил руку ее. — Не надо стихов! Будем
говорить простыми, честными словами.
Катин встретил Самгина почтительно, как отца, и восторженно, точно
юноша. Улыбаясь, кланяясь, он тряс обеими руками темную руку и торопливо
говорил...
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И — поймет ли, что я уже изведал тайну отношений мужчины и женщины? А если догадается — повысит ли это меня в ее глазах? Дронов
говорил, что девушки и женщины безошибочно по каким-то признакам отличают
юношу, потерявшего невинность. Мать сказала о Макарове: по глазам видно — это
юноша развратный. Мать все чаще начинает свои сухие фразы именем бога, хотя богомольна только из приличия».
Макаров
говорил не обидно, каким-то очень убедительным тоном, а Клим смотрел на него с удивлением: товарищ вдруг явился не тем человеком, каким Самгин знал его до этой минуты. Несколько дней тому назад Елизавета Спивак тоже встала пред ним как новый человек. Что это значит? Макаров был для него человеком, который сконфужен неудачным покушением на самоубийство, скромным студентом, который усердно учится, и смешным
юношей, который все еще боится женщин.
Он переживал волнение, новое для него. За окном бесшумно кипела густая, белая муть, в мягком, бесцветном сумраке комнаты все вещи как будто задумались, поблекли; Варавка любил картины, фарфор, после ухода отца все в доме неузнаваемо изменилось, стало уютнее, красивее, теплей. Стройная женщина с суховатым, гордым лицом явилась пред
юношей неиспытанно близкой. Она
говорила с ним, как с равным, подкупающе дружески, а голос ее звучал необычно мягко и внятно.
— Ты забыл, что я — неудавшаяся актриса. Я тебе прямо скажу: для меня жизнь — театр, я — зритель. На сцене идет обозрение, revue, появляются, исчезают различно наряженные люди, которые — как ты сам часто
говорил — хотят показать мне, тебе, друг другу свои таланты, свой внутренний мир. Я не знаю — насколько внутренний. Я думаю, что прав Кумов, — ты относишься к нему… барственно, небрежно, но это очень интересный
юноша. Это — человек для себя…
— Избит, но — ничего опасного нет, кости — целы. Скрывает, кто бил и где, — вероятно, в публичном, у девиц. Двое суток не
говорил — кто он, но вчера я пригрозил ему заявить полиции, я же обязан! Приходит
юноша, избитый почти до потери сознания, ну и… Время, знаете, требует… ясности!
На семнадцатом году своей жизни Клим Самгин был стройным
юношей среднего роста, он передвигался по земле неспешной, солидной походкой,
говорил не много, стараясь выражать свои мысли точно и просто, подчеркивая слова умеренными жестами очень белых рук с длинными кистями и тонкими пальцами музыканта.
Он видел, что с той поры, как появились прямолинейные
юноши, подобные Властову, Усову, яснее обнаружили себя и люди, для которых революционность «большевиков» была органически враждебна. Себя Самгин не считал таким же, как эти люди, но все-таки смутно подозревал нечто общее между ними и собою. И, размышляя перед Никоновой, как перед зеркалом или над чистым листом бумаги, он
говорил...
Незадолго до этого дня пред Самгиным развернулось поле иных наблюдений. Он заметил, что бархатные глаза Прейса смотрят на него более внимательно, чем смотрели прежде. Его всегда очень интересовал маленький, изящный студент, не похожий на еврея спокойной уверенностью в себе и на
юношу солидностью немногословных речей. Хотелось понять: что побуждает сына фабриканта шляп заниматься проповедью марксизма? Иногда Прейс, состязаясь с Маракуевым и другими народниками в коридорах университета,
говорил очень странно...
У него немножко шумело в голове и возникало желание заявить о себе; он шагал по комнате, прислушиваясь, присматриваясь к людям, и находил почти во всех забавное: вот Марина, почти прижав к стене светловолосого, носатого
юношу,
говорит ему...
— Ага, — сказал Самгин и после этого, незаметно для себя, стал
говорить с
юношей на «вы».
Они никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго; мужчины в сорок лет походили на
юношей; старики не боролись с трудной, мучительной смертью, а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо застывая и незаметно испуская последний вздох. Оттого и
говорят, что прежде был крепче народ.
Теперь при ней состоял заезжий
юноша, Michel Рамин, приехавший прямо с школьной скамьи в отпуск. Он держал себя прямо, мундир у него с иголочки: он всегда застегнут на все пуговицы, густо краснеет, на вопросы сиплым, робким басом
говорит да-с или нет-с.
— Не конфузьтесь, будьте смелее, —
говорила она. — Michel, allez vous promener un peu au le jardin! [Мишель, погуляйте немного в саду! (искаженное фр.: «dans le jardin»).] Садитесь, сюда, ближе! — продолжала она, когда
юноша ушел.
— Oh, je disais qu'il a du coeur! [Я же
говорил, что он великодушный
юноша! (франц.)] — воскликнул он, указывая на меня Анне Андреевне.
— Ну да, гулять, и я то же
говорю. Вот ум его и пошел прогуливаться и пришел в такое глубокое место, в котором и потерял себя. А между тем, это был благодарный и чувствительный
юноша, о, я очень помню его еще вот таким малюткой, брошенным у отца в задний двор, когда он бегал по земле без сапожек и с панталончиками на одной пуговке.
— «Да неужто, — спрашивает
юноша, — и у них Христос?» — «Как же может быть иначе, —
говорю ему, — ибо для всех слово, все создание и вся тварь, каждый листик устремляется к слову, Богу славу поет, Христу плачет, себе неведомо, тайной жития своего безгрешного совершает сие.
Без сомнения, иной
юноша, принимающий впечатления сердечные осторожно, уже умеющий любить не горячо, а лишь тепло, с умом хотя и верным, но слишком уж, судя по возрасту, рассудительным (а потому дешевым), такой
юноша,
говорю я, избег бы того, что случилось с моим
юношей, но в иных случаях, право, почтеннее поддаться иному увлечению, хотя бы и неразумному, но все же от великой любви происшедшему, чем вовсе не поддаться ему.
Отцы и учители мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда до сего дня не
говорил я, даже и ему, за что был столь милым душе моей лик сего
юноши.
Месяц встает
И тих и спокоен;
А
юноша — воин
На битву идет.
Ружье заряжает джигит,
И дева ему
говорит:
«Мой милый, смелее
Вверяйся ты року...
— В Пассаж! — сказала дама в трауре, только теперь она была уже не в трауре: яркое розовое платье, розовая шляпа, белая мантилья, в руке букет. Ехала она не одна с Мосоловым; Мосолов с Никитиным сидели на передней лавочке коляски, на козлах торчал еще третий
юноша; а рядом с дамою сидел мужчина лет тридцати. Сколько лет было даме? Неужели 25, как она
говорила, а не 20? Но это дело ее совести, если прибавляет.
— Мамзель, а мамзель, —
говорит какой-то пьяноватый
юноша, — вы куда идете? Я вас провожу, — Верочка бежит к Неве.
Жизнь в непрактических сферах и излишнее чтение долго не позволяют
юноше естественно и просто
говорить и писать; умственное совершеннолетие начинается для человека только тогда, когда его слог устанавливается и принимает свой последний склад.
Безмерно печально сличение двух посланий Пушкина к Чаадаеву, между ними прошла не только их жизнь, но целая эпоха, жизнь целого поколения, с надеждою ринувшегося вперед и грубо отброшенного назад. Пушкин-юноша
говорит своему другу...
Смолин первым делом его познакомил с восточными людьми Пахро и Абазом, и давай индейца для отыскивания следов по шулерским мельницам таскать — выучил пить и играть в модную тогда стуколку… Запутали, закружили
юношу. В один прекрасный день он поехал ночью из игорного притона домой — да и пропал.
Поговорили и забыли.
Это был
юноша уже на возрасте, запоздавший в гимназии. Небольшого роста, коренастый, с крутым лбом и кривыми ногами, он напоминал гунна, и его порой называли гунном. Меня заинтересовала в нем какая-то особенная манера превосходства, с которой он относился к малышам, товарищам по классу. Кроме того, он
говорил намеками, будто храня что-то недосказанное про себя.
Напротив, Сашенька
говорит, что вы и я совершенные
юноши среди древности, рассыпанной обстоятельствами по Сибири.
Новицкий нас обоих осмотрел и снабдил разными снадобьями. Вид мой поразил его. Он
говорит, что твой
юноша, на его глаза, десятью летами постарел. Хорош
юноша твой!..
Райнеру видится его дед, стоящий у столба над выкопанной могилой. «Смотри, там Рютли», —
говорит он ребенку, заслоняя с одной стороны его детские глаза. «Я не люблю много слов. Пусть Вильгельм будет похож сам на себя», — звучит ему отцовский голос. «Что я сделаю, чтоб походить самому на себя? — спрашивает сонный
юноша. — Они сделали уже все, что им нужно было сделать для этих гор».
— Этаких людей, —
говорил он с свойственным
юношам увлечением, — стоит поставить перед собой да и стрелять в них из этой винтовки.
Мари в самом деле, — когда Павел со свойственною всем
юношам болтливостью, иногда по целым вечерам передавал ей свои разные научные и эстетические сведения, — вслушивалась очень внимательно, и если делала какое замечание, то оно ясно показывало, что она до тонкости уразумевала то, что он ей
говорил.
— На этой же бы неделе был у вас, чтобы заплатить визит вам и вашему милому
юноше, —
говорил любезно Александр Иванович, — но — увы! — еду в губернию к преосвященному владыке.
Что скажут об этом космополиты! Что подумают те чистые сердцем, которые,
говоря об отечестве, не могут воздержаться, чтобы не произнести:"Да будет забвенна десница моя, ежели забуду тебя, Иерусалиме!"Как глубоко поражены будут те пламенные
юноши, которых еще в школе напитывали высокими примерами Регулов и Муциев Сцевол, которые еще в колыбели засыпали под сладкие звуки псалма:"На реках вавилонских, тамо седохом и плакахом"?!
Матери почему-то казалось, что они все
говорят о теле ее сына и товарищей его, о мускулах и членах
юношей, полных горячей крови, живой силы.
Вдруг их окружило человек десять
юношей и девушек, и быстро посыпались восклицания, привлекавшие людей. Мать и Сизов остановились. Спрашивали о приговоре, о том, как держались подсудимые, кто
говорил речи, о чем, и во всех вопросах звучала одна и та же нота жадного любопытства, — искреннее и горячее, оно возбуждало желание удовлетворить его.
«Да, я сделаю так, как подобает моему званию»,
говорил себе отец Михаил, думая, что он, совершенно забыв недоброжелательство к себе отца, имеет в виду только благо и спасение
юноши.
— Это ничего; пожалуйста!.. — подхватил
юноша и стал в грустную позу Гамлета в первом явлении. — Начинайте! — сказал он немцу, который, насилу нашедши, где
говорит король, прочел...
Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему
юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали. Люди ходили на цыпочках и
говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере гнева и сил своих, и толчком.
Довольно спокойно пришел
юноша в карцер и сам себя посадил в одну из трех камер, за железную решетку, на голую дубовую нару, а карцерный дядька Круглов, не
говоря ни слова, запер его на ключ.
Все относятся к ней почтительно, молодежь даже немножко боится ее, — смотрит
юноша на это большое тело жадными глазами, но когда с его взглядом встретится ее тесно обнимающий взгляд —
юноша смущенно опускает свои глаза. Жихарев тоже почтителен к своей гостье,
говорит с нею на «вы», зовет ее кумушкой, угощая — кланяется низко.
Как же учить детей,
юношей, вообще просвещать людей, не
говоря уже о просвещении в духе христианском, но как учить детей,
юношей, вообще людей какой бы то ни было нравственности рядом с учением о том, что убийство необходимо для поддержания общего, следовательно, нашего благосостояния и потому законно, и что есть люди, которыми может быть и каждый из нас, обязанные истязать и убивать своих ближних и совершать всякого рода преступления по воле тех, в руках кого находится власть.