Неточные совпадения
И шагом едет в чистом поле,
В мечтанья погрузясь, она;
Душа в ней долго поневоле
Судьбою Ленского полна;
И мыслит: «Что-то с Ольгой стало?
В ней сердце долго ли страдало,
Иль скоро слез прошла пора?
И где теперь ее
сестра?
И где ж беглец людей и света,
Красавиц модных модный враг,
Где этот пасмурный чудак,
Убийца
юного поэта?»
Со временем отчет я вам
Подробно обо всем отдам...
— А это… а это — мой милый и
юный друг Аркадий Андреевич Дол… — пролепетал князь, заметив, что она мне поклонилась, а я все сижу, — и вдруг осекся: может, сконфузился, что меня с ней знакомит (то есть, в сущности, брата с
сестрой). Подушка тоже мне поклонилась; но я вдруг преглупо вскипел и вскочил с места: прилив выделанной гордости, совершенно бессмысленной; все от самолюбия.
Юная особа, пленившая впервые мое сердце, каждый день ездила с
сестрой и братом в маленькой таратайке на уроки. Я отлично изучил время их проезда, стук колес по шоссе и звякание бубенцов. К тому времени, когда им предстояло возвращаться, я, будто случайно, выходил к своим воротам или на мост. Когда мне удавалось увидеть розовое личико с каштановым локоном, выбивающимся из-под шляпки, уловить взгляд, поклон, благосклонную улыбку, это разливало радостное сияние на весь мой остальной день.
Стихи эти написаны
сестре Дельвига, премилой, живой девочке, которой тогда было семь или восемь лет. Стихи сами по себе очень милы, но для нас имеют свой особый интерес. Корсаков положил их на музыку, и эти стансы пелись тогда
юными девицами почти во всех домах, где Лицей имел право гражданства.
— Не Игорь, a Ольга… Ольга Корелина, родная
сестра Гори, — отвечает ласковый голос, и нежные мягкие руки
сестры милосердия любовно и ласково гладят
юную черненькую головку, резко выделяющуюся среди белых наволочек. — Милая девушка, я знаю все… Вам не имеет смысла скрывать от меня что-либо… — звучит так ласково и просто голос Ольги Корелиной.
Наташа Перевозова, шаловливо выглядывающая из мехового воротника своей шубы, молоденькая девочка Маня Кондырева, играющая роли
юных девушек;
сестра Дашковской, серьезная и тихая Людмила Львовна, любительница, исполняющая крошечные роли; суфлер — самое важное лицо в труппе, худой, желчный, вечно чем-то недовольный господин; «герой» Кремнев, высокий, черноглазый молодой человек; комик Чахов, врач по профессии, любитель, но талантом настоящий большой артист; Бор-Ростовский, по происхождению кавказец, помощник Дашковской по постановке и актер; Беков, спокойный, серьезный молодой человек, полупрофессионал, и Толин, жизнерадостный, подвижный юноша, играющий с Маней Кондыревой веселые водевили.
Владимир, несмотря на свою обычную апатию, увидев в первый раз
сестру своей жены в полном блеске ее
юной красоты, не спускал с нее взгляда, смущавшего и заставлявшего краснеть молодую девушку.
Окруженный легендарной славой грозного атамана разбойников, Ермак был для восторженного, едва вышедшего из
юных лет Максима Яковлевича Строганова почти героем. Он понимал, что
сестра могла полюбить именно такого парня, какого рисует себе в воображении в качестве суженого всякая девушка. Если он не считал
сестру парою Ермаку Тимофеевичу, то это только потому, что тот находился под царским гневом.
Л. П. Лазаревич, несмотря на
юные годы, несёт службу человеколюбия наравне со штатными
сёстрами милосердия, а г-жа Мезенцева обрекла себя на заведование кухней для офицерских бараков, что является более чем мучительным при невыносимо жаркой погоде.