Неточные совпадения
Между тем в христианстве есть мессианское ожидание второго явления
Христа в силе и славе, есть мессианское искание царства Божьего, как на небе, так и на земле, возможное ожидание новой
эпохи Духа Святого.
К концу тяжелой
эпохи, из которой Россия выходит теперь, когда все было прибито к земле, одна официальная низость громко говорила, литература была приостановлена и вместо науки преподавали теорию рабства, ценсура качала головой, читая притчи
Христа, и вымарывала басни Крылова, — в то время, встречая Грановского на кафедре, становилось легче на душе. «Не все еще погибло, если он продолжает свою речь», — думал каждый и свободнее дышал.
Христианство есть
эпоха отрицания греховного мира, смерти его с Христом-Искупителем, есть антитезис, и этим определяется кажущаяся односторонность и неполнота христианской истины.
Греческая религия привела античную культуру к безысходной тоске, к унынию и мраку, который охватил весь мир в
эпоху явления
Христа.
Хилиастические надежды с особенной силой возродились в реформационную
эпоху; в мистических сектах ждали близкого наступления чувственного тысячелетнего царства
Христова.
Антагонизм между миром и
Христом есть историческая аберрация, которую призвана рассеять соединяющая
эпоха Св.
Эпоха, проникнутая сознанием греховности любви, была эротична до глубины своих основ, создала культ Мадонны и влюбленности в
Христа, сблизила культ прекрасной дамы с вечной женственностью мировой души.
Христос Своим появлением в человечестве, Своими страданиями и смертию лишь совершил посредничество как человек, но Он есть вечный посредник, посредник между Богом и людьми, начиная от
эпохи мира (von Weltzeiten hin), стало быть, уже посредник и в язычестве.
Можно не знать
Христа, будучи чуждым христианству (каковы и теперь нехристианские религии, в известной мере принадлежащие к еще дохристианской
эпохе), но зная о Нем и в то же время отрицаясь Церкви, как единственного пути жизни в Нем, человек делается жертвой религиозного обмана и самообмана.
Положение ищущего
Христа помимо Церкви в христианскую
эпоху даже менее благоприятно, нежели в дохристианскую, подобно тому как достойный брак в христианстве есть более трудная задача, нежели вне его [Половая распущенность и утонченные формы блуда в христианских странах распространены, вероятно, даже более, чем в нехристианских.
Но факт остается во всей непонятности: проповедь Евангелия до сих пор фактически не обошла земного шара, и чрез 19 веков после
Христа большинство человечества принадлежит еще как бы к дохристианской
эпохе.
Лишь в
эпоху эллинистическую, ко времени явления
Христа в религиозном сознании иудаизма духовный элемент начинает освобождаться от власти элемента натуралистического, что означает высвобождение личности, выход ее из растворенности в родовой, народной жизни.
Окончательная утрата свободы и окончательное рабство возможны лишь в ту
эпоху творения, когда было уже откровение Абсолютного Человека —
Христа и когда Антихрист, ложное подобие Абсолютного Человека, карикатура Его, соблазняет человека своим блаженством небытия.
Эпоха искупления, в которую виден лишь
Христос Распятый, никогда не закончится для тех, которые не совершат творческого акта, до конца раскрывающего человеческую природу.
И в
эпоху закона мир предчувствовал новые религиозные
эпохи: не только пророческое сознание Ветхого Завета, но и трепетание мировой души в язычестве ждали явления Христа-Искупителя.
Вся эта мировая
эпоха христианства стояла под знаком осознания греха и осознания
Христова искупления как единственного пути избавления от греха.
Антропологическое откровение творческой
эпохи и будет завершенным откровением богочеловечества, совершенным раскрытием в мировой жизни
Христа, соединяющего с человечеством.
Религиозное противление третьей творческой
эпохи хочет перманентного, бесконечного искупления, противится конечному Исходу мировой жизни и явлению
Христа грядущего,
Христа мощного и прославленного.
Это раздвоение и поляризация человеческой природы, это трагическое движение, идущее в самую духовную глубину, в самые последние пласты, не связано ли у Достоевского с тем, что он призван был в конце новой истории, у порога какой-то новой мировой
эпохи раскрыть в человеке борьбу начал Богочеловеческих и человекобожеских,
Христовых и антихристовых, неведомую прежним
эпохам, в которых зло являлось в более элементарной и простой форме?
Христианство так же мертвеет и костенеет перед творческой религиозной
эпохой, как мертвел и костенел Ветхий Завет перед явлением
Христа.
Подобно тому как языческие кровавые жертвоприношения лишь предваряли подлинное мировое искупление через Голгофскую жертву
Христа, но самого искупления не достигали, так и творческие усилия человека, создавшего ценности культуры, до сих пор лишь предваряли подлинную религиозную
эпоху творчества, которое осуществит иное бытие.
Это не значит, что в новом средневековье обязательно количественно победит религия истинного Бога, религия
Христа, но это значит, что в эту
эпоху вся жизнь со всех своих сторон становится под знак религиозной борьбы, религиозной поляризации, выявления предельных религиозных начал.
Пол. собрание русских летописей», 1, стр. 75–78), поразительно сходны, с одной стороны, с современными мордовскими возатями, окруженными тремя парандиатами, тремя туросторами, тремя янбедами и тремя кошангородами (итого 12), а с другой стороны, с
христами и пророками разных
эпох — богомильскими, хлыстовскими и даже скопческими.
Эпоха обостренной борьбы религии Бога и религии диавола, начал
христовых и начал антихристовых будет уже не секулярной, а религиозной, сакральной
эпохой по своему типу, хотя бы количественно побеждала религия диавола и дух антихриста.