Неточные совпадения
Идем домой понурые…
Два старика кряжистые
Смеются… Ай, кряжи!
Бумажки сторублевые
Домой под подоплекою
Нетронуты несут!
Как уперлись: мы нищие —
Так тем и отбоярились!
Подумал я тогда:
«Ну, ладно ж! черти сивые,
Вперед не доведется вам
Смеяться надо мной!»
И прочим стало совестно,
На церковь побожилися:
«
Вперед не посрамимся мы,
Под розгами умрем...
Режет упругое дерево,
Господу
славу поет,
Годы
идут — подвигается
Медленно дело
вперед.
Поэтому толпа уж совсем было двинулась
вперед, чтоб исполнить совет Пахомыча, как возник вопрос, куда
идти: направо или налево?
Дарья Александровна выглянула
вперед и обрадовалась, увидав в серой шляпе и сером пальто знакомую фигуру Левина, шедшего им навстречу. Она и всегда рада ему была, но теперь особенно рада была, что он видит ее во всей ее
славе. Никто лучше Левина не мог понять ее величия.
Во время остановки в губернском городе Сергей Иванович не
пошел в буфет, а стал ходить взад и
вперед по платформе.
Она хотела что-то сказать, но голос отказался произнести какие-нибудь звуки; с виноватою мольбой взглянув на старика, она быстрыми легкими шагами
пошла на лестницу. Перегнувшись весь
вперед и цепляясь калошами о ступени, Капитоныч бежал за ней, стараясь перегнать ее.
Когда они
пошли пешком
вперед других и вышли из виду дома на накатанную, пыльную и усыпанную ржаными колосьями и зернами дорогу, она крепче оперлась на его руку и прижала ее к себе.
Правда, что на скотном дворе дело
шло до сих пор не лучше, чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму и что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача
вперед доли барыша.
— Сережа… Сергей Алексеич, — проговорила она и
пошла было
вперед. Осмотрев бумажку, помощник швейцара остановил ее у другой стеклянной двери.
Ласка
шла рядом с хозяином, просясь
вперед и оглядываясь.
«Но я не могу итти, — думала Ласка. — Куда я
пойду? Отсюда я чувствую их, а если я двинусь
вперед, я ничего не пойму, где они и кто они». Но вот он толкнул ее коленом и взволнованным шопотом проговорил: «Пиль, Ласочка, пиль!»
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик,
пошел передом. Он прошел ряд
вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне
шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
— У нас теперь
идет железная дорога, — сказал он, отвечая на его вопрос. — Это видите ли как: двое садятся на лавку. Это пассажиры. А один становится стоя на лавку же. И все запрягаются. Можно и руками, можно и поясами, и пускаются чрез все залы. Двери уже
вперед отворяются. Ну, и тут кондуктором очень трудно быть!
Я вывел Печорина вон из комнаты, и мы
пошли на крепостной вал; долго мы ходили взад и
вперед рядом, не говоря ни слова, загнув руки на спину; его лицо ничего не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер с горя.
Наконец я ей сказал: «Хочешь,
пойдем прогуляться на вал? погода славная!» Это было в сентябре; и точно, день был чудесный, светлый и не жаркий; все горы видны были как на блюдечке. Мы
пошли, походили по крепостному валу взад и
вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька.
Он, глубоко вздохнув и как бы чувствуя, что мало будет участия со стороны Константина Федоровича и жестковато его сердце, подхватил под руку Платонова и
пошел с ним
вперед, прижимая крепко его к груди своей. Костанжогло и Чичиков остались позади и, взявшись под руки, следовали за ними в отдалении.
Иван Антонович как будто бы и не слыхал и углубился совершенно в бумаги, не отвечая ничего. Видно было вдруг, что это был уже человек благоразумных лет, не то что молодой болтун и вертопляс. Иван Антонович, казалось, имел уже далеко за сорок лет; волос на нем был черный, густой; вся середина лица выступала у него
вперед и
пошла в нос, — словом, это было то лицо, которое называют в общежитье кувшинным рылом.
Ее сомнения смущают:
«
Пойду ль
вперед,
пойду ль назад?..
Его здесь нет. Меня не знают…
Взгляну на дом, на этот сад».
И вот с холма Татьяна сходит,
Едва дыша; кругом обводит
Недоуменья полный взор…
И входит на пустынный двор.
К ней, лая, кинулись собаки.
На крик испуганный ея
Ребят дворовая семья
Сбежалась шумно. Не без драки
Мальчишки разогнали псов,
Взяв барышню под свой покров.
Покуда мы
шли прямо, дело еще
шло кое-как, но на повороте я заметил, что, если не приму своих мер, непременно уйду
вперед.
Снарядясь, пустили
вперед возы, а сами, пошапковавшись еще раз с товарищами, тихо
пошли вслед, за возами.
У дверей подземелья, оканчивавшихся кверху острием, стоял гайдук с усами в три яруса. Верхний ярус усов
шел назад, другой прямо
вперед, третий вниз, что делало его очень похожим на кота.
Дамы потихоньку
пошли за отправившимся по лестнице
вперед Разумихиным, и когда уже поравнялись в четвертом этаже с хозяйкиною дверью, то заметили, что хозяйкина дверь отворена на маленькую щелочку и что два быстрые черные глаза рассматривают их обеих из темноты. Когда же взгляды встретились, то дверь вдруг захлопнулась, и с таким стуком, что Пульхерия Александровна чуть не вскрикнула от испуга.
— Ну
пойдем! — отвечал Раскольников равнодушно и вышел
вперед, медленно спускаясь с лестницы. — Эй, дворник! — крикнул он, выходя под ворота.
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе
идётВперёдИ лаю твоего совсем не примечает».
Базаров тихонько двинулся
вперед, и Павел Петрович
пошел на него, заложив левую руку в карман и постепенно поднимая дуло пистолета… «Он мне прямо в нос целит, — подумал Базаров, — и как щурится старательно, разбойник! Однако это неприятное ощущение. Стану смотреть на цепочку его часов…» Что-то резко зыкнуло около самого уха Базарова, и в то же мгновенье раздался выстрел. «Слышал, стало быть ничего», — успело мелькнуть в его голове. Он ступил еще раз и, не целясь, подавил пружинку.
«Я видел в приюте слепых, как ходят эти несчастные, вытянув руки
вперед, не зная, куда
идти. Но все человечество не есть ли такие же слепцы, не ходят ли они в мире тоже ощупью?»
— Остановясь, Дронов заглянул в лицо Клима и, дернув его
вперед,
пошел быстрее.
«Мужественный и умный человек. Во Франции он был бы в парламенте депутатом от своего города. Ловцов — деревенский хулиган. Хитрая деревня
посылает его
вперед, ставит на трудные места как человека, который ей не нужен, которого не жалко».
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все
шли, бесконечно
шли, поталкивая его
вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот прошла Алина под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо, кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей, красивый брюнет.
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у стола большой, грузный человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников, положив локти на стол и высунув голову
вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
Так
иди же
вперед, мой великий народ…
Шли они быстро и все четверо нелепо наклонясь
вперед, точно телегу везли; усатый сипло покрикивал на них...
А толпа уже так разрослась, распухла, что не могла втиснуться на Полицейский мост и приостановилась, как бы раздумывая: следует ли
идти дальше? Многие побежали берегом Мойки в направлении Певческого моста, люди во главе толпы рвались
вперед, но за своей спиной, в задних рядах, Самгин чувствовал нерешительность, отсутствие одушевленности.
На желтой крышке больничного гроба лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная, в шубе, в тяжелой шали на плечах —
шла, упираясь подбородком в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки касалась гроба, точно толкая его
вперед, и, спотыкаясь о камни мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по камням особенно отчетливо.
Одна из них, в коротком мужском полушубке,
шла с палкой в руке и так необъяснимо вывертывая ногу из бедра, что казалось, она, в отличие от всех, пытается
идти боком
вперед.
Лютов мешал ему. Он
шел неровно, точно пьяный, — то забегал
вперед Самгина, то отставал от него, но опередить Алину не решался, очевидно, боясь попасть ей на глаза.
Шел и жалобно сеял быстренькие слова...
Брагин пробивался
вперед. Кумов давно уже исчез, толпа все
шла, и в минуту Самгин очутился далеко от жены. Впереди его шагали двое, один — коренастый, тяжелый, другой — тощенький, вертлявый, он спотыкался и скороговоркой, возбужденным тенорком внушал...
Кочегар шагал широко, маленький белый платок вырвался из его руки, он выдернул шапку из-за ворота, взмахнул ею; старик
шел быстро, но прихрамывал и не мог догнать кочегара; тогда человек десять, обогнав старика, бросились
вперед; стена солдат покачнулась, гребенка штыков, сверкнув, исчезла, прозвучал, не очень громко, сухой, рваный треск, еще раз и еще.
— Ну,
идите, отдыхайте, лечитесь. Вам, наверное, нужны деньги? Могу предложить за месяц, за два
вперед.
Эти люди настолько скромны, что некоторых из них принуждены выдвигать, вытаскивать
вперед, что и делали могучий, усатый полицейский чиновник в золотых очках и какой-то прыткий, тонконогий человек в соломенной шляпе с трехцветной лентой на ней. Они, медленно
идя вдоль стены людей, ласково покрикивали, то один, то другой...
Таисья шагала высоко подняв голову, сердито нахмурясь, и видно было, что ей неудобно
идти шаг в шаг с маленькой Розой и старухой, она все порывалась
вперед или, отставая, толкала мужчин.
Тетушка, остановясь, позвала его, он быстро побежал
вперед, а Самгин, чувствуя себя лишним, свернул на боковую дорожку аллеи, — дорожка тянулась между молодых сосен куда-то вверх.
Шел Самгин медленно, смотрел под ноги себе и думал о том, какие странные люди окружают Марину: этот кучер, Захарий, Безбедов…
Обиженно подумалось о том, что его обгоняют, заскакивая
вперед, мелкие люди, одержимые страстью проповедовать, поучать, исповедоваться, какие-то пустые люди, какие-то мыльные пузыри, поверхностно отражающие радужную пестроту мышления. Он
шел, поеживаясь от холода, и думал...
Самгин видел, как под напором зрителей пошатывается стена городовых, он уже хотел выбраться из толпы,
идти назад, но в этот момент его потащило
вперед, и он очутился на площади, лицом к лицу с полицейским офицером, офицер был толстый, скреплен ремнями, как чемодан, а лицом очень похож на редактора газеты «Наш край».
— Правда, правда, — трусливо, скороговоркой отозвался Илья Иванович, вздумавший было пофилософствовать, и
пошел опять ходить взад и
вперед.
Под успокоительным и твердым словом мужа, в безграничном доверии к нему отдыхала Ольга и от своей загадочной, не всем знакомой грусти, и от вещих и грозных снов будущего,
шла бодро
вперед.
«Что наделал этот Обломов! О, ему надо дать урок, чтоб этого
вперед не было! Попрошу ma tante [тетушку (фр.).] отказать ему от дома: он не должен забываться… Как он смел!» — думала она,
идя по парку; глаза ее горели…
Отрава подействовала сильно и быстро. Он пробежал мысленно всю свою жизнь: в сотый раз раскаяние и позднее сожаление о минувшем подступило к сердцу. Он представил себе, что б он был теперь, если б
шел бодро
вперед, как бы жил полнее и многостороннее, если б был деятелен, и перешел к вопросу, что он теперь и как могла, как может полюбить его Ольга и за что?
— Что ж это такое? — вслух сказал он в забывчивости. — И — любовь тоже… любовь? А я думал, что она как знойный полдень, повиснет над любящимися и ничто не двигается и не дохнет в ее атмосфере; и в любви нет покоя, и она движется все куда-то,
вперед,
вперед… «как вся жизнь», говорит Штольц. И не родился еще Иисус Навин, который бы сказал ей: «Стой и не движись!» Что ж будет завтра? — тревожно спросил он себя и задумчиво, лениво
пошел домой.
Алексеев стал ходить взад и
вперед по комнате, потом остановился перед картиной, которую видел тысячу раз прежде, взглянул мельком в окно, взял какую-то вещь с этажерки, повертел в руках, посмотрел со всех сторон и положил опять, а там
пошел опять ходить, посвистывая, — это все, чтоб не мешать Обломову встать и умыться. Так прошло минут десять.