Неточные совпадения
Журавль свой нос по
шеюЗасунул к
Волку в пасть и с трудностью большею
Кость вытащил и стал за труд просить.
Дочка наша
На возрасте, без нянек обойдется.
Ни пешему, ни конному дороги
И следу нет в ее терём. Медведи
Овсянники и
волки матерые
Кругом двора дозором ходят; филин
На маковке сосны столетней ночью,
А днем глухарь вытягивают
шеи,
Прохожего, захожего блюдут.
— Видал? — улыбаясь, спросила бабушка. — А я вначале опозналась, думала — собака, гляжу — ан клыки-то волчьи, да и
шея тоже! Испугалась даже: ну, говорю, коли ты
волк, так иди прочь! Хорошо, что летом
волки смиренны…
Но открыв незапертую калитку, он остановился испуганный, и сердце его упало: по двору встречу ему шёл Максим в новой синей рубахе, причёсанный и чистенький, точно собравшийся к венцу. Он взглянул в лицо хозяина, приостановился, приподнял плечи и
волком прошёл в дом, показав Кожемякину широкую спину и крепкую
шею, стянутую воротом рубахи.
Пётр поворачивается, как
волк, не сгибая
шеи, приподнимает фату и сухими губами, носом тычется в щёку, чувствуя атласный холод её кожи, пугливую дрожь плеча; ему жалко Наталью и тоже стыдно, а тесное кольцо подвыпивших людей орёт...
Матерой или старый
волк, не лишенный еще сил, может кинуться на лошадь; бывали примеры, что
волк бросался на
шею лошади и жестоко ее ранил своими клыками, даже кусал за ноги охотника.
— Наконец, преследуемый зверь утомится совершенно, выбьется из сил и ляжет окончательно, или, вернее сказать, упадет, так что приближение охотника и близкое хлопанье арапником его не поднимают; тогда охотник, наскакав на свою добычу, проворно бросается с седла и дубинкой убивает зверя; если же нужно взять его живьем, то хватает за уши или за загривок, поближе к голове, и, с помощию другого охотника, который немедленно подскакивает, надевает на
волка или лису намордник, род уздечки из крепких бечевок; зверь взнуздывается, как лошадь, веревочкой, свитой пополам с конскими волосами; эта веревочка углубляется в самый зев, так что он не может перекусить ее, да и вообще кусаться не может; уздечка крепко завязывается на
шее, близ затылка, и соскочить никак не может; уздечка, разумеется, привязана к веревке, на которой вести зверя или тащить куда угодно.
Живого
волка в капкане берут двое и даже трое охотников: утомив предварительно и потом нагнав
волка близко, один из охотников просунет длинный рычаг под дугу капкана, прижмет к земле и таким образом совершенно остановит зверя; другой бросает ему на
шею мертвую петлю и затягивает, а третий сзади хватает
волка за уши; тогда первый охотник, бросив рычаг, связывает
волку рот крепкой веревочкой или надевает намордник и завязывает позади головы на
шее.
Но никогда не должно приближаться к нему на чистом месте; много бывает примеров, что даже по редколесью
волк в капкане, преследуемый близко охотником, выбравши какую-нибудь полянку, вдруг оборачивается назад, бросается на охотника и наносит ему много жестоких ран даже на груди и на
шее; в таком опасном случае надобно зарезать
волка ножом, который не худо иметь охотнику на своем поясе.
Чтобы
волк не укусил его за руки и чтобы не дать его голове ворочаться, Нилов большие пальцы обеих рук вонзил в его
шею около ключиц, словно шпоры…
Он только понял, что настал какой-то особенно страшный, критический момент, когда понадобилось сосредоточить всю силу в правой руке и схватить
волка за
шею около затылка.
— Господа лорды и джентльмены из второй тройки! Сто червонцев тому, кто принесет сюда голову Кости Берегового! — вытянув
шею, голосом
волка из «Красной Шапочки» кричит Денисов.