Неточные совпадения
Сплошная
туча чернаяВисела над деревнею.
У каждого крестьянина
Душа что
туча черная —
Гневна, грозна, — и надо бы
Громам греметь оттудова,
Кровавым лить дождям,
А все вином кончается.
Пошла по жилам чарочка —
И рассмеялась добрая
Крестьянская душа!
Не горевать тут надобно,
Гляди кругом — возрадуйся!
Ай парни, ай молодушки,
Умеют погулять!
Повымахали косточки,
Повымотали душеньку,
А удаль молодецкую
Про случай сберегли!..
Но
туча, то белея, то
чернея, так быстро надвигалась, что надо было еще прибавить шага, чтобы до дождя поспеть домой. Передовые ее, низкие и
черные, как дым с копотью, облака с необыкновенной быстротой бежали по небу. До дома еще было шагов двести, а уже поднялся ветер, и всякую секунду можно было ждать ливня.
После дождя было слишком мокро, чтобы итти гулять; притом же и грозовые
тучи не сходили с горизонта и то там, то здесь проходили, гремя и
чернея, по краям неба. Все общество провело остаток дня дома.
Между тем чай был выпит; давно запряженные кони продрогли на снегу; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в
черные свои
тучи, висящие на дальних вершинах, как клочки разодранного занавеса; мы вышли из сакли.
К вечеру они опять стали расходиться: одни побледнели, подлиннели и бежали на горизонт; другие, над самой головой, превратились в белую прозрачную чешую; одна только
черная большая
туча остановилась на востоке.
Ему очень хотелось сказать Лидии что-нибудь значительное и приятное, он уже несколько раз пробовал сделать это, но все-таки не удалось вывести девушку из глубокой задумчивости.
Черные глаза ее неотрывно смотрели на реку, на багровые
тучи. Клим почему-то вспомнил легенду, рассказанную ему Макаровым.
Когда стемнело и пароход стали догонять
черные обрывки
туч, омрачая тенями воду и землю, — встретился другой пароход, ярко освещенный.
В
черном кабинете стоял неприятный запах, возбуждая желание чихать; за окнами шумел, завывал ветер, носились
тучи снега.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют,
черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними —
тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые,
черные валы.
Ехали долго, по темным улицам, где ветер был сильнее и мешал говорить, врываясь в рот.
Черные трубы фабрик упирались в небо, оно имело вид застывшей
тучи грязно-рыжего дыма, а дым этот рождался за дверями и окнами трактиров, наполненных желтым огнем. В холодной темноте двигались человекоподобные фигуры, покрикивали пьяные, визгливо пела женщина, и чем дальше, тем более мрачными казались улицы.
Вокруг высокого чела,
Как
тучи, локоны
чернеют.
Черная мгла, которая дотоле была у горизонта, вдруг стала подыматься кверху. Солнца теперь уже совсем не было видно. По темному небу, покрытому
тучами, точно вперегонки бежали отдельные белесоватые облака. Края их были разорваны и висели клочьями, словно грязная вата.
Мое глубокое огорчение, мое удивление сначала рассеяли эти
тучи, но через месяц, через два они стали возвращаться. Я успокоивал ее, утешал, она сама улыбалась над
черными призраками, и снова солнце освещало наш уголок; но только что я забывал их, они опять подымали голову, совершенно ничем не вызванные, и, когда они проходили, я вперед боялся их возвращения.
Туча уже расползлась и,
черная, грозная, медленно двигалась прямо на нас.
Будет же, моя дорогая рыбка, будет и у меня свадьба: только и дьяков не будет на той свадьбе; ворон
черный прокрячет вместо попа надо мною; гладкое поле будет моя хата; сизая
туча — моя крыша; орел выклюет мои карие очи; вымоют дожди козацкие косточки, и вихорь высушит их.
Когда же пойдут горами по небу синие
тучи,
черный лес шатается до корня, дубы трещат и молния, изламываясь между
туч, разом осветит целый мир — страшен тогда Днепр!
Гроза началась вечером, часу в десятом; мы ложились спать; прямо перед нашими окнами был закат летнего солнца, и светлая заря, еще не закрытая
черною приближающеюся
тучею, из которой гремел по временам глухой гром, озаряла розовым светом нашу обширную спальню, то есть столовую; я стоял возле моей кроватки и молился богу.
Все мое внимание было обращено на верстовые столбы, которые я замечал издалека, и на облака, прежде рассыпанные по небосклону, которые, приняв зловещие
черные тени, теперь собирались в одну большую, мрачную
тучу.
Над толпой колыхалась
туча копоти и пыли, облитые потом лица горели, кожа щек плакала
черными слезами.
Там, спасаясь от какой-то невидимой погони, мчались, давили, перепрыгивали друг через друга
тучи — и окрашенные
тучами темные аэро Хранителей с свисающими
черными хоботами труб — и еще дальше — там, на западе, что-то похожее —
Конверт взорван — скорее подпись — и рана — это не I, это… О. И еще рана: на листочке снизу, в правом углу — расплывшаяся клякса — сюда капнуло… Я не выношу клякс — все равно: от
чернил они или от… все равно от чего. И знаю — раньше — мне было бы просто неприятно, неприятно глазам — от этого неприятного пятна. Но почему же теперь это серенькое пятнышко — как
туча, и от него — все свинцовее и все темнее? Или это опять — «душа»?
Мне посчастливилось быть в центре урагана. Я видел его начало и конец: пожелтело небо, налетели бронзовые
тучи, мелкий дождь сменился крупным градом,
тучи стали
черными, они задевали колокольни.
Была уже ночь, когда Малюта, после пытки Колычевых, родственников и друзей сведенного митрополита, вышел наконец из тюрьмы. Густые
тучи, как
черные горы, нависли над Слободою и грозили непогодой. В доме Малюты все уже спали. Не спал один Максим. Он вышел навстречу к отцу.
Лошади стригли ушами, отдельные тренькания колокольчика боязливо и жалостно тонули в ближней лощине, стая ворон молчаливо пронеслась над березками тракта, и Лена глядела, как
черные точки слились с низкою
тучей.
Вдруг бешеная ярость охватила Передонова. Обманули! Он свирепо ударил кулаком по столу, сорвался с места и, не прощаясь с Вершиною, быстро пошел домой. Вершина радостно смотрела за ним, и
черные дымные
тучи быстро вылетали из ее темного рта и неслись и рвались по ветру.
Она была закутана в
черную кофту, повязана
черным платком и, посинелыми от холода губами сжимая
черный мундштук, пускала густыми
тучами черный дым.
Там, далеко за холмами, стоит синяя стена
Чёрной Рамени, упираясь вершинами мачтовых сосен в мякоть серых
туч.
С самого обеда две,
тучи, одна другой
чернее, сошлись посередине неба и долго стояли на одном месте, перебрасываясь огнями молний и потрясая воздух громовыми ударами.
С моря поднималась
туча —
черная, тяжелая, суровых очертаний, похожая на горный хребет.
Еще и теперь по небу бродили обрывки
туч, пышные, странных очертаний и красок, тут — мягкие, как клубы дыма, сизые и пепельно-голубые, там — резкие, как обломки скал, матово-черные или коричневые.
Глухая полночь давно уже наступила; ветер завывал между деревьями, и ни одна звездочка не блистала на
черных, густыми
тучами покрытых небесах.
Сквозь густую темноту ночи, которую усиливали
черные, быстро бегущие
тучи, зоркий взгляд рыбака различил в отдалении мутно-беловатую полосу.
Дождь почему-то долго не начинался. Егорушка в надежде, что
туча, быть может, уходит мимо, выглянул из рогожи. Было страшно темно. Егорушка не увидел ни Пантелея, ни тюка, ни себя; покосился он туда, где была недавно луна, но там
чернела такая же тьма, как и на возу. А молнии в потемках казались белее и ослепительнее, так что глазам было больно.
Между далью и правым горизонтом мигнула молния, и так ярко, что осветила часть степи и место, где ясное небо граничило с чернотой. Страшная
туча надвигалась не спеша, сплошной массой; на ее краю висели большие
черные лохмотья; точно такие же лохмотья, давя друг друга, громоздились на правом и на левом горизонте. Этот оборванный, разлохмаченный вид
тучи придавал ей какое-то пьяное, озорническое выражение. Явственно и не глухо проворчал гром. Егорушка перекрестился и стал быстро надевать пальто.
С
черных вершин гор в долину спускались
тучи и, точно крылатые кони, летели на город, обреченный смерти.
А публика еще ждет. Он секунду, а может быть, полминуты глядит в одну и ту же точку — и вдруг глаза его, как серое северное море под прорвавшимся сквозь
тучи лучом солнца, загораются
черным алмазом, сверкают на миг мимолетной улыбкой зубы, и он, радостный и оживленный, склоняет голову. Но это уж не Гамлет, а полный жизни, прекрасный артист Вольский.
День похорон был облачен и хмур. В
туче густой пыли за гробом Игната Гордеева
черной массой текла огромная толпа народа; сверкало золото риз духовенства, глухой шум ее медленного движения сливался с торжественной музыкой хора архиерейских певчих. Фому толкали и сзади и с боков; он шел, ничего не видя, кроме седой головы отца, и заунывное пение отдавалось в груди его тоскливым эхом. А Маякин, идя рядом с ним, назойливо и неустанно шептал ему в уши...
День был серый; сплошь покрытое осенними
тучами небо отразилось в воде реки, придав ей холодный свинцовый отблеск. Блистая свежестью окраски, пароход плыл по одноцветному фону реки огромным, ярким пятном, и
черный дым его дыхания тяжелой
тучей стоял в воздухе. Белый, с розоватыми кожухами, ярко-красными колесами, он легко резал носом холодную воду и разгонял ее к берегам, а стекла в круглых окнах бортов и в окнах рубки ярко блестели, точно улыбаясь самодовольной, торжествующей улыбкой.
Тёмные стены разной высоты окружали двор, над ним медленно плыли
тучи, на стенах разбросанно и тускло светились квадраты окон. В углу на невысоком крыльце стоял Саша в пальто, застёгнутом на все пуговицы, с поднятым воротником, в сдвинутой на затылок шапке. Над его головой покачивался маленький фонарь, дрожал и коптил робкий огонь, как бы стараясь скорее догореть. За спиной Саши
чернела дверь, несколько тёмных людей сидели на ступенях крыльца у ног его, а один, высокий и серый, стоял в двери.
Солнце всходило, но еще не вышло из-за
туч, виднелось полотно дороги, на котором
черная земля проглядывала сквозь талый снег, и две пары рельсов тянулись вдоль светлыми полосками…
Чтобы ускорить переезд, поднялись вверх только с полверсты, опять сели в весла и, перекрестившись, пустились на перебой поперек реки; но лишь только мы добрались до середины, как
туча с неимоверной скоростью обхватила весь горизонт, почерневшее небо еще
чернее отразилось в воде, стало темно, и страшная гроза разразилась молнией, громом и внезапной неистовой бурей.
Он вышел посмотреть, что делается на улице, и понравилось
черное на западе небо, тревога
туч, побелевшие в жутком ожидании ракиты.
В призрачном свете, что бросали на землю красные
тучи, словно колыхались четыре столба с привязанными мертвецами.
Чернели тенью опущенные лица тех трех, но голова Жегулева была слегка закинута назад, как у коренника, и призрачно светлело лицо, и улыбался слишком большой, разорванный рот с белеющими на стороне зубами.
Во всех трех окнах ярко блеснула молния, и вслед за этим раздался оглушительный, раскатистый удар грома, сначала глухой, а потом грохочущий и с треском, и такой сильный, что зазвенели в окнах стекла. Лаевский встал, подошел к окну и припал лбом к стеклу. На дворе была сильная, красивая гроза. На горизонте молнии белыми лентами непрерывно бросались из
туч в море и освещали на далекое пространство высокие
черные волны. И справа, и слева, и, вероятно, также над домом сверкали молнии.
А погода действительно разыгралась во всю свою финскую мочь; все небо заволокло
черною, свинцовою
тучею; удары грома катились быстрее и непосредственнее вслед за скользившими зигзагами молнии.
Мы шли узкой тропинкой, по ней взад и вперёд ползали маленькие красные змейки, извиваясь у нас под ногами. Тишина, царившая вокруг, погружала в мечтательно-дремотное состояние. Следом за нами по небу медленно двигались
чёрные стаи
туч. Сливаясь друг с другом, они покрыли всё небо сзади нас, тогда как впереди оно было ещё ясно, хотя уже клочья облаков выбежали в него и резво неслись куда-то вперёд, обгоняя нас.
Так ранней утренней порой
Отрывок
тучи громовой,
В лазурной вышине
чернея,
Один, нигде пристать не смея,
Летит без цели и следа,
Бог весть откуда и куда!
…Впереди лодки, далеко на горизонте, из
черной воды моря поднялся огромный огненно-голубой меч, поднялся, рассек тьму ночи, скользнул своим острием по
тучам в небе и лег на грудь моря широкой, голубой полосой.
Лодка теперь кралась по воде почти совершенно беззвучно. Только с весел капали голубые капли, и когда они падали в море, на месте их падения вспыхивало ненадолго тоже голубое пятнышко. Ночь становилась все темнее и молчаливей. Теперь небо уже не походило на взволнованное море —
тучи расплылись по нем и покрыли его ровным тяжелым пологом, низко опустившимся над водой и неподвижным. А море стало еще спокойней,
черней, сильнее пахло теплым, соленым запахом и уж не казалось таким широким, как раньше.