Неточные совпадения
Говорил очень высокий старик, с длинной остроконечной бородой, она опускалась с темного, костлявого лица, на котором сверкали
круглые,
черные глаза и вздрагивал острый нос.
Он был широкоплечий, большеголовый,
черные волосы зачесаны на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая высокий лоб, густые брови и
круглые, точно виши», темные
глаза в глубоких глазницах. Кожа на костлявом лице его сероватая, на левой щеке бархатная родника, величиной с двадцатикопеечную монету, хрящеватый нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
Череп его оброс густейшей массой седых курчавых волос,
круглое, румяное лицо украшали овечьи
глаза, красный нос и плотные, толстые,
черные усы, красиво прошитые серебряной нитью.
Четко отбивая шаг, из ресторана, точно из кулисы на сцену, вышел на террасу плотненький, смуглолицый регент соборного хора. Густые усы его были закручены концами вверх почти до
глаз,
круглых и
черных, как слишком большие пуговицы его щегольского сюртучка. Весь он был гладко отшлифован, палка, ненужная в его волосатой руке, тоже блестела.
Белизна рубахи резко оттеняла землистую кожу сухого, костлявого лица и
круглую,
черную дыру беззубого рта, подчеркнутого седыми волосами жиденьких усов. Голубые
глаза проповедника потеряли былую ясность и казались маленькими, точно
глаза подростка, но это, вероятно, потому, что они ушли глубоко в глазницы.
Немного выше своих
глаз Самгин видел черноусое, толстощекое лицо, сильно изрытое оспой, и на нем уродливо маленькие
черные глазки,
круглые и блестящие, как пуговицы. Видел, как Любаша, крикнув, подскочила и ударила кулаком в стекло окна, разбив его.
Сигару курил, стоя среди комнаты, студент в сюртуке, высокий, с кривыми ногами кавалериста; его тупой, широкий подбородок и бритые щеки казались
черными, густые усы лихо закручены; он важно смерил Самгина выпуклыми, белыми
глазами, кивнул гладко остриженной, очень
круглой головою и сказал басом...
Она минут пять висела неподвижно, как будто хотела дать нам случай разглядеть себя хорошенько; только большие,
черные,
круглые глаза сильно ворочались, конечно от боли.
И поэзия изменила свою священную красоту. Ваши музы, любезные поэты [В. Г. Бенедиктов и А. Н. Майков — примеч. Гончарова.], законные дочери парнасских камен, не подали бы вам услужливой лиры, не указали бы на тот поэтический образ, который кидается в
глаза новейшему путешественнику. И какой это образ! Не блистающий красотою, не с атрибутами силы, не с искрой демонского огня в
глазах, не с мечом, не в короне, а просто в
черном фраке, в
круглой шляпе, в белом жилете, с зонтиком в руках.
На бульваре, под яворами и олеандрами, стояли неподвижно три человеческие фигуры, гладко обритые, с синими
глазами, с красивыми бакенбардами, в
черном платье, белых жилетах, в
круглых шляпах, с зонтиками, и с пронзительным любопытством смотрели то на наше судно, то на нас.
Невдалеке от нас на поверхности спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги,
круглую голову с выразительными
черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть на спине и с боков и серебристо-серую на нижней стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего тело его выгибается дугою кверху.
Девушка, которую он назвал своей сестрою, с первого взгляда показалась мне очень миловидной. Было что-то свое, особенное, в складе ее смугловатого,
круглого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щечками и
черными, светлыми
глазами. Она была грациозно сложена, но как будто не вполне еще развита. Она нисколько не походила на своего брата.
Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только поднять
глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу сидела хорошенькая дочка с
круглым личиком, с
черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими
глазами, с беспечно улыбавшимися розовыми губками, с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке.
Это был мальчик в возрасте Мамерика, с таким же смуглым лицом и
круглыми черными глазами.
Меня держит за руку бабушка —
круглая, большеголовая, с огромными
глазами и смешным рыхлым носом; она вся
черная, мягкая и удивительно интересная; она тоже плачет, как-то особенно и хорошо подпевая матери, дрожит вся и дергает меня, толкая к отцу; я упираюсь, прячусь за нее; мне боязно и неловко.
Лицо у гиляка
круглое, плоское, лунообразное, желтоватого цвета, скуластое, немытое, с косым разрезом
глаз и с жидкою, иногда едва заметною бородкой; волосы гладкие,
черные, жесткие, собранные на затылке в косичку.
По зале прогуливались: молодая девушка весьма развязного вида, часто встряхивавшая
черные кудри своей совершенно
круглой головки, некрасивой, но весьма оригинальной; высокая худая фея с
черными вороньими
глазами, длинным мертвенно-синим носом и с черно-бурыми веснушками.
Женька ждала его в маленьком скверике, приютившемся между церковью и набережной и состоявшем из десятка жалких тополей. На ней было серое цельное выходное платье, простая
круглая соломенная шляпа с
черной ленточкой. «А все-таки, хоть и скромно оделась, — подумал Платонов, глядя на нее издали своими привычно прищуренными
глазами, — а все-таки каждый мужчина пройдет мимо, посмотрит и непременно три-четыре раза оглянется: сразу почувствует особенный тон».
Нюра хохочет визгливо на всю Яму и валится на подоконник, брыкая ногами в высоких
черных чулках. Потом, перестав смеяться, она сразу делает
круглые удивленные
глаза и говорит шепотом...
Павел и Андрей сели рядом, вместе с ними на первой скамье сели Мазин, Самойлов и Гусевы. Андрей обрил себе бороду, усы у него отросли и свешивались вниз, придавая его
круглой голове сходство с головой кошки. Что-то новое появилось на его лице — острое и едкое в складках рта, темное в
глазах. На верхней губе Мазина
чернели две полоски, лицо стало полнее, Самойлов был такой же кудрявый, как и раньше, и так же широко ухмылялся Иван Гусев.
Медленно, низко — птица. Я вижу: она живая, как я, она, как человек, поворачивает голову вправо, влево, и в меня ввинчиваются
черные,
круглые глаза…
Дрожащей рукой она зажигала свечу. Ее
круглое носатое лицо напряженно надувалось, серые
глаза, тревожно мигая, присматривались к вещам, измененным сумраком. Кухня — большая, но загромождена шкафами, сундуками; ночью она кажется маленькой. В ней тихонько живут лунные лучи, дрожит огонек неугасимой лампады пред образами, на стене сверкают ножи, как ледяные сосульки, на полках —
черные сковородки, чьи-то безглазые рожи.
При огромном мужском росте у него было сложение здоровое, но чисто женское: в плечах он узок, в тазу непомерно широк; ляжки как лошадиные окорока, колени мясистые и
круглые; руки сухие и жилистые; шея длинная, но не с кадыком, как у большинства рослых людей, а лошадиная — с зарезом; голова с гривой вразмет на все стороны; лицом смугл, с длинным, будто армянским носом и с непомерною верхнею губой, которая тяжело садилась на нижнюю;
глаза у Термосесова коричневого цвета, с резкими
черными пятнами в зрачке; взгляд его пристален и смышлен.
За шкафом неустанно скребла мышь — Кожемякин знал её, ночами она серым комочком выкатывалась на середину комнаты и, зорко сверкая
чёрной пуговкой
круглого глаза, ловкими лапками отирала острую мордочку.
Пела скрипка, звенел чистый и высокий тенор какого-то чахоточного паренька в наглухо застёгнутой поддёвке и со шрамом через всю левую щёку от уха до угла губ; легко и весело взвивалось весёлое сопрано кудрявой Любы Матушкиной; служащий в аптеке Яковлев пел баритоном, держа себя за подбородок, а кузнец Махалов, человек с воловьими
глазами, вдруг открыв
круглую чёрную пасть, начинал реветь — о-о-о! и, точно смолой обливая, гасил все голоса, скрипку, говор людей за воротами.
— Позвольте! — отстранил её доктор, снова вынув часы, и сложил губы так, точно собирался засвистать. Лицо у него было жёлтое, с тонкими тёмными усиками под большим, с горбиной, носом,
глаза зеленоватые, а бритые щёки и подбородок — синие; его
чёрная, гладкая и
круглая голова казалась зловещей и безжалостной.
Когда старик поднимает голову — на страницы тетради ложится тёмное,
круглое пятно, он гладит его пухлой ладонью отёкшей руки и, прислушиваясь к неровному биению усталого сердца, прищуренными
глазами смотрит на белые изразцы печи в ногах кровати и на большой, во всю стену, шкаф, тесно набитый
чёрными книгами.
Широко шагая, пошёл к землянке, прислонившейся под горой. Перед землянкой горел костёр, освещая
чёрную дыру входа в неё, за высокой фигурой рыбака влачились по песку две тени, одна — сзади,
чёрная и короткая, от огня, другая — сбоку, длинная и посветлее, от луны. У костра вытянулся тонкий, хрупкий подросток, с
круглыми глазами на задумчивом монашеском лице.
Чиротта хотел уйти, он спрятал свои маленькие
глаза в складках пренебрежительной гримасы и, качая
круглой черной головой, отказывался повторить обиду, тогда Мэта громко сказал...
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги;
черные, большие, как сливы,
глаза его утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми
глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти,
черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко в
круглый рот, ловко ощипывают его маленькими зубами, — умные рыбы!..
Евсей вздрогнул, стиснутый холодной печалью, шагнул к двери и вопросительно остановил
круглые глаза на жёлтом лице хозяина. Старик крутил пальцами седой клок на подбородке, глядя на него сверху вниз, и мальчику показалось, что он видит большие, тускло-чёрные
глаза. Несколько секунд они стояли так, чего-то ожидая друг от друга, и в груди мальчика трепетно забился ещё неведомый ему страх. Но старик взял с полки книгу и, указывая на обложку пальцем, спросил...
Этот голос принадлежал молодой женщине, тоже прекрасной, но составляющей резкий контраст с воздушной Дорой. Это была женщина земная: высокая, стройная, с роскошными
круглыми формами, с большими
черными глазами, умно и страстно смотрящими сквозь густые ресницы, и до синевы
черными волосами, изящно оттеняющими высокий мраморный лоб и бледное лицо, которое могло много рассказать о борьбе воли со страстями и страданиями.
Но и Саша как будто удивился при виде
черной бороды, желтых скул и шершавой вихрастой головы, и даже слегка нахмурился: заметно было, что видит он Колесникова чуть ли не в первый раз. Однако было в
круглых,
черных, также как будто удивленных
глазах посетителя что-то примиряющее с ним, давно и хорошо знакомое: только взглянул, а словно всю жизнь свою рассказал и ждет вечной дружбы.
И что ей еще показалось: будто
черные,
круглые, еще недавно такие свирепые
глаза были влажны от слезы. «А я в Сашеньке усомнилась, — подумала она благодарно, — нет, никогда мне, глупой, его не оценить».
Я поднял голову и несколько мгновений остался в такой позе неподвижно. Наверху, облокотившись на перила подъезда, стоял небольшого роста коренастый и плотный господин в осеннем порыжелом пальто; его
круглая, остриженная под гребенку голова была прикрыта
черной шляпой с широкими полями. Он смотрел на меня своими близорукими выпуклыми
глазами и улыбался. Нужно было видеть только раз эту странную улыбку, чтобы никогда ее не забыть: так улыбаются только дети и сумасшедшие.
С лица Семен Матвеич походил на своего старшего брата, только ростом он был ниже и толще, голову имел
круглую, лысую, такие же светлые
черные глаза, как у Ивана Матвеича, только с поволокой, и большие красные губы.
Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из мрамора выточенная, плечи
круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький,
глаза черные, живые, белый высокий лоб и
черные, аж досиня
черные волосы.
Вот и я в настоящую минуту необыкновенно ярко вижу пред собою ее лицо:
круглый овал, матовая бледность, брови, почти прямые, очень
черные и густые; у переносья они сходятся в виде темного пушка, что придает им несколько суровое выражение;
глаза большие, зеленые, с громадными близорукими зрачками; рот маленький, чуть-чуть неправильный, чувственный, насмешливый и гордый, с полными, резко очерченными губами; матовые волосы тяжелым и небрежным узлом собраны на затылке.
Старуха внесла самовар и, посмотрев на гостью
круглыми черными, как у мыши,
глазами, исчезла, сердито фыркая, толкая коленями мебель по дороге.
Все это было уже давно, во времена моего далекого детства, но и до сих пор во мне живы впечатления этого дня. Я будто вижу нашу площадь, кишащую толпой, точно в растревоженном муравейнике, дом Баси с пилястрами на верхнем этаже и с украшениями в особенном еврейском стиле, неуклюжую громоздкую коляску на высоких
круглых рессорах и молодые
глаза старого цадика с
черной, как смоль, бородой. И еще вспоминается мне задорный взгляд моего товарища Фройма Менделя и готовая вспыхнуть ссора двух братьев.
Под широкими
черными бровями глубоко сидят большие
круглые черные глаза, которые смотрят сурово, недоверчиво и немного испуганно: я это странное выражение не раз подмечал у людей, проводящих большую часть жизни в лесу.
Большой дом генерала Маковецкого стоит в самом центре обширной усадьбы «Восходного»… А рядом, между сараями и конюшнями, другой домик… Это кучерская. Там родилась малютка Наташа с
черными глазами, с пушистыми
черными волосиками на
круглой головенке, точная маленькая копия с ее красавца-отца. Отец Наташи, Андрей, служил уже девять лет в кучерах у генерала Маковецкого… Женился на горничной генеральши и схоронил ее через два месяца после рождения Девочки.
Она подняла испуганные
глаза на говорившую. Это была высокая, плечистая женщина с румяным лицом, с длинным красивым носом, с
черными усиками над малиновыми губами энергичного правильного рта и с
круглыми, как у птицы, зоркими, ястребиными
глазами.
Тася подняла
глаза. Прямо перед окном на ветке старой липы, росшей у дома в простенке между двумя окнами классной комнаты, сидела небольшая
черная птица, едва оперившаяся, с желтым клювом и смешными,
круглыми, глупыми
глазами.
Белая как лунь голова, нафабренные
черные усы и загорелое морщинистое лицо придавали ему на первый взгляд выражение строгое и суровое; но, вглядевшись ближе в его большие
круглые глаза, особенно когда они улыбались (губами он никогда не смеялся), что-то необыкновенно кроткое, почти детское вдруг поражало вас.
Навстречу попался ему в приемной — там стоял диван и стол с двумя креслами — совсем
круглый человек, молодой, не старше Палтусова, с вихром на лбу, весь в
черном; его веселые темные
глаза так и бегали.
Лицо ее теперь выделялось яснее. Оно
круглое, тонкий подбородок удлиняет его. На щеках по ямочке.
Глаза полузакрыты, смеются; но могут сильно раскрываться, и тогда выражение лица делается серьезным и даже энергичным.
Глаза эти очень темные, почти
черные, при русых волосах, распущенных в конце и перехваченных у затылка черепаховой застежкой.
Круглый большой обломок стены, упавший на другой большой отрывок, образовал площадку и лестницу о двух ступенях. Тут на разостланной медвежьей шкуре лежал, обхватив правою рукою барабан, Семен Иванович Кропотов. Голова его упала почти на грудь, так что за шляпой с тремя острыми углами ее и густым,
черным париком едва заметен был римский облик его. Можно было подумать, что он дремлет; но, когда приподнимал голову, заметна была в
глазах скорбь, его преодолевавшая.
Таня, Танюша — как звала ее княжна, Татьяна Веденеевна — как полупочтительно величали ее, ввиду ее близости к молодой княжне, княжеская дворя, Танька-цыганка — по заочному прозвищу той же дворни, была высокая, стройная, молодая девушка.
Черные волосы, цвета вороньего крыла, обрамляли смуглое, почти с бронзовым оттенком
круглое личико, с задорным, вызывающим выражением; большие,
черные как уголь
глаза метали искры сквозь длинные ресницы из-под густых дугообразных бровей.
Она сидела на столе, положив нога на ногу, и рассказывала. По плечам две толстых русых косы,
круглое озорное лицо, чуть вздернутый нос. Брови очень
черные то поднимались вверх, то низко набегали на
глаза; от этого лицо то как будто яснело, то темнело.