Неточные совпадения
С интересом легкого удивления осматривалась она вокруг, как бы уже
чужая этому дому, так влитому в
сознание с детства, что, казалось, всегда носила его в себе, а теперь выглядевшему подобно родным местам, посещенным спустя ряд лет из круга жизни иной.
Зачем ему эти поля, мужики и вообще все то, что возбуждает бесконечные, бесплодные думы, в которых так легко исчезает
сознание внутренней свободы и права жить по своим законам, теряется ощущение своей самости, оригинальности и думаешь как бы тенями
чужих мыслей?
Но их убивало
сознание, что это последнее свидание, последний раз, что через пять минут они будут
чужие друг другу навсегда. Им хотелось задержать эти пять минут, уложить в них все свое прошлое — и — если б можно было — заручиться какой-нибудь надеждой на будущее! Но они чувствовали, что будущего нет, что впереди ждала неизбежная, как смерть, одна разлука!
— Как же я могу помочь, когда не знаю ни твоего горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда простой анализ
чужого ума разъяснит тебе твои сомнения, удалит, может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда довольно взглянуть ясно и трезво на свое положение, и уже от одного
сознания становится легче. Ты сама не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты знаешь, два ума лучше одного…
Практически он был выражением того инстинкта силы, который чувствуют все могучие народы, когда
чужие их задевают; потом это было торжественное чувство победы, гордое
сознание данного отпора.
— Будь что будет! — твердо и угрюмо ответил старый солдат. — Тогда посмотрим; во всяком случае на нем не должно тяготеть
сознание чужой испорченной жизни… Да и на нашей совести тоже… Подумай об этом, Аня, — добавил он мягче.
Оттого все нравственные основания поступков у честных лиц в комедиях, Островского внешни и очень узко ограничены, все вертятся только на исполнении
чужой воли, без внутреннего
сознания в правоте дела.
И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в
чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким человеческим
сознанием.
Уже не в первый раз за полтора года своей офицерской службы испытывал он это мучительное
сознание своего одиночества и затерянности среди
чужих, недоброжелательных или равнодушных людей, — это тоскливое чувство незнания, куда девать сегодняшний вечер.
По всему было заметно, что эти люди чувствовали себя совсем
чужими в этом разгулявшемся море, а
сознание своей отчужденности заставляло их сбиться в отдельные кучки.
Страх Якова быстро уступал чувству, близкому радости, это чувство было вызвано не только
сознанием, что он счастливо отразил нападение, но и тем, что нападавший оказался не рабочим с фабрики, как думал Яков, а
чужим человеком. Это — Носков, охотник и гармонист, игравший на свадьбах, одинокий человек; он жил на квартире у дьяконицы Параклитовой; о нём до этой ночи никто в городе не говорил ничего худого.
В спальне, в чистилке, стояла скамейка, покрытая простыней. Войдя, он видел и не видел дядьку Балдея, державшего руки за спиной. Двое других дядек Четуха и Куняев — спустили с него панталоны, сели Буланину на ноги и на голову. Он услышал затхлый запах солдатских штанов. Было ужасное чувство, самое ужасное в этом истязании ребенка, — это
сознание неотвратимости, непреклонности
чужой воли. Оно было в тысячу раз страшнее, чем физическая боль…
У ней есть не только доброта, по которой она жалеет плачущую девочку, но и зачатки уважения к человеческим правам и недоверие к [насильственному] праву собственного произвола: когда ей говорят, что можно заставить Игрушечку делать, что угодно, она возражает: «А как она не станет?» В этом возражении уже видно инстинктивное проявление
сознания о том, что каждый имеет свою волю [и что насилие
чужой личности может встретить противодействие совершенно законное].
И в этом-то пробуждении человеческого
сознания всего более заслуживает наше сочувствие, и возможностью подобных сознательных движений он искупает ту противную, апатичную робость и безответность, с которою всю жизнь подставляет себя
чужому произволу и всякой обиде.
Страшнее всего в этом новом чувстве было
сознание того, что Владимир Иванович вдруг сделался для своей жены
чужим, далеким человеком и что их прежняя близость никогда уже не может возвратиться.
Таким образом, признавая в человеке [одну только] способность к развитию и [одну только] наклонность к деятельности (какого бы то ни было рода) и отдыху, мы из этого одного прямо можем вывести — с одной, стороны, естественное требование человека, чтоб его никто не стеснял, чтоб предоставили ему пользоваться его личными; [неотъемлемыми] средствами и безмездными [, никому не принадлежащими,] благами природы, а с другой стороны — столь же естественное
сознание, что и ему не нужно посягать на права других и вредить
чужой деятельности.
Старик поглядел ей вслед и поник головою. Из разных окон на эту сцену уже глядели любопытные головы. «Господи!
чужие люди видели!» — чем-то колючим отозвалось в
сознании Петра Петровича, и он вдруг как-то оселся, сконфузился и, стараясь ни на кого не глядеть, побрел в свою калитку.
Чем более поддавался Хвалынцев этим мыслям, тем все смутнее и тяжелее становилось ему, и он вдруг как-то почувствовал себя одиноким,
чужим, лишним среди этой толпы товарищей, отторгнутым от нее членом, вследствие какого-то тайного, неведомого, высшего приговора. Ему стало очень горько и больно; досада, и злость, и
сознание своего бессилия еще пуще стали сжимать и щемить его душу.
В известном смысле можно считать (гносеологически) трансцендентным
сознанию всякую транссубъективную действительность: внешний мир,
чужое «я», гору Эльбрус, Каспийское море, всякую неосуществленную возможность нового опыта.
Обыденность (man sagt, on dit, говорят) есть охлаждение творческого огня жизни, и нравственное
сознание в обыденности всегда определяется не тем, что думает сама личность, а тем, что думают другие, не своей совестью, а
чужой совестью.
Я сказал: для меня этот мальчик теперь почти совсем
чужой. Пожалуй, это не совсем верно. Не знаю, испытывают ли что-нибудь похожее другие, но у меня так: далеко в глубине души, в очень темном ее уголке, прячется
сознание, что я все тот же мальчик Витя Смидович; а то, что я — «писатель», «доктор», что мне скоро шестьдесят лет, — все это только нарочно; немножко поскрести, — и осыплется шелуха, выскочит маленький мальчик Витя Смидович и захочет выкинуть какую-нибудь озорную штуку самого детского размаха.
Все кругом хапает, ворует, производит растраты, теряет даже
сознание того, что свое и что
чужое.
Истинная любовь всегда имеет в основе своей отречение от блага личности и возникающее от того благоволение ко всем людям. Только на этом общем благоволении может вырости истинная любовь к известным людям — своим или
чужим. И только такая любовь дает истинное благо жизни и разрешает кажущееся противоречие животного и разумного
сознания.
До последнего подъема русского
сознания у нас господствовала тенденция, что вся московская, допетровская Русь — это сплошной и беспросветный мрак невежества. Теперь, когда мы освободили свои глаза от
чужих очков, историческое зрение лучше видит проблески русской образованности и культуры даже в такое время, каким является время Грозного царя.
Философское
сознание вечно замутнено и закутано ложным, призрачным стремлением к научности, к идеалам и критериям области чуждой философии — этим вековым рабством философии у
чужого господина.
И чем ближе он подходил к квартире Лебедянцева, тем явственнее сознавал в себе приятное щемление в груди. Как будто он смущен и в то же время на душе ясно
сознание прочности своего положения и решимость пустить корни здесь, в этой"ужасной"Москве, даже там, у себя в усадьбе, где столько земли, леса и разных угодий томятся так долго без призора, как нечто лишнее и
чужое.
Но было что-то в расположении деревьев7 — слишком одиноких, слишком открыто росших среди ровного газона, вечно
чужих и вечно одиноких, — что уже вскоре начинало томить чувством холодной неудовлетворенности, смутным
сознанием какой-то глубокой и печальной неправды, горькой ошибки, потерянного счастья.