Неточные совпадения
— Вы мне гадки, отвратительны! — закричала она, горячась всё более и более. — Ваши слезы —
вода! Вы никогда не любили меня; в вас нет ни сердца, ни благородства! Вы мне мерзки, гадки,
чужой, да,
чужой совсем! — с болью и злобой произнесла она это ужасное для себя слово
чужой.
И вот ввели в семью
чужую…
Да ты не слушаешь меня…» —
«Ах, няня, няня, я тоскую,
Мне тошно, милая моя:
Я плакать, я рыдать готова!..» —
«Дитя мое, ты нездорова;
Господь помилуй и спаси!
Чего ты хочешь, попроси…
Дай окроплю святой
водою,
Ты вся горишь…» — «Я не больна:
Я… знаешь, няня… влюблена».
«Дитя мое, Господь с тобою!» —
И няня девушку с мольбой
Крестила дряхлою рукой.
— Вот, как приедешь на квартиру, Иван Матвеич тебе все сделает. Это, брат, золотой человек, не чета какому-нибудь выскочке-немцу! Коренной, русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием вертит, и деньжонки есть, а извозчика не наймет; фрак не лучше моего; сам тише
воды, ниже травы, говорит чуть слышно, по
чужим краям не шатается, как твой этот…
После долго ходил он бледен и скучен, пока опять
чужая жизнь и
чужие радости не вспрыснут его, как живой
водой.
Она даже похудела с горя и ходила, как в
воду опущенная, и пряталась в своей комнатке от
чужих.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели
чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск
воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему...
В казенной ведомости показано жителей только 7: 6 м. и 1 ж. В Сиске я не был, но вот выдержка из
чужого дневника: «Как селение, так и местность самая безотрадная; прежде всего, отсутствие хорошей
воды, дров; жители пользуются из колодцев, в которых во время дождей
вода красная, тундровая.
Гороховица с свиным салом воистину слаще, нежели мякинный хлеб, сдобренный одной
водой; поля, приносящие постоянно сам-пятнадцать, воистину выгоднее, нежели поля, предоставляющие в перспективе награду на небесах; отсутствие митирогнозии лучше, нежели присутствие ее, а обычай не рвать яблоков с деревьев, растущих при дорого, похвальнее обычая опохмеляться
чужим, плохо лежащим керосином.
Она знала, что посторонние люди охотно путаются в
чужие дела, охотно мутят
воду, чтобы удачнее ловить в ней рыбу, и она заранее приняла твердое намерение, постановила неизменным правилом не допускать до себя никаких рассуждений о своем муже.
Извольте знать, муж не нынче-завтра повесится или утопится, не знаю, в
воде или вине; она будет в чахотке, за это я вам отвечаю; ребенок останется сиротою на
чужих руках, и, в довершение, весь город трубит о вашей победе.
— Чтой-то, милушка, какой ты скупой стал! — мягко упрекала сына Татьяна Власьевна. — Ведь Маркушка не
чужой нам, можно его успокоить… Да и недолго он натянет: доживет не доживет до полой
воды!
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел в небо и в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково
чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки
чужую, — вошел в
воду, встряхивая седой головой, лег на спину и, глядя в небо, — поплыл в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
Женщины стояли цепью от пожара до реки, все рядом,
чужие и родные, подруги и враги, и непрерывно по рукам у них ходили вёдра с
водой.
— Ответь мне, Александр Давидыч, на один вопрос, — начал Лаевский, когда оба они, он и Самойленко, вошли в
воду по самые плечи. — Положим, ты полюбил женщину и сошелся с ней; прожил ты с нею, положим, больше двух лет и потом, как это случается, разлюбил и стал чувствовать, что она для тебя
чужая. Как бы ты поступил в таком случае?
Боялся не он — боялось его молодое, крепкое, сильное тело, которое не удавалось обмануть ни гимнастикой немца Мюллера, ни холодными обтираниями. И чем крепче, чем свежее оно становилось после холодной
воды, тем острее и невыносимее делались ощущения мгновенного страха. И именно в те минуты, когда на воле он ощущал особый подъем жизнерадостности и силы, утром, после крепкого сна и физических упражнений, — тут появлялся этот острый, как бы
чужой страх. Он заметил это и подумал...
А именно: густой и высокий лес, на который мне указывал пальцем старичок-продавец, оказался
чужой, а мойлес был низенький и редкий; вместо полных сенных сараев оказались искусно выведенные из сена стенки, за которыми скрывалась пустота; на мельнице помолу обнаружилось мало, да и
воды не всегда достаточно; сено на лугах «временем родится», а «временем — нет», да и сено — «с осочкой».
Вода была далеко, под горой, в Волге. Ромась быстро сбил мужиков в кучу, хватая их за плечи, толкая, потом разделил на две группы и приказал ломать плетни и службы по обе стороны пожарища. Его покорно слушались, и началась более разумная борьба с уверенным стремлением огня пожрать весь «порядок», всю улицу. Но работали все-таки боязливо и как-то безнадежно, точно делая
чужое дело.
Барабошев. В нашей
воде точно растаять должен, а это — в
чужих землях… Где, Никандра, нашли его?
Барин этот, отлучавшийся летом из Петербурга не иначе как куда-нибудь на
воды, за границу, конечно, и на этот раз предпочел бы
чужие края скучной своей деревне, если б управляющий, собравшись наконец с духом, не решился доложить ему о плохом состоянии финансов и вообще о постепенном уменьшении доходов с имений. Известие это, как следует, привело барина в глубокое огорчение.
Отвожу я от тебя чорта страшного, отгоняю вихоря бурного, отдаляю от лешего одноглазого, от
чужого домового, от злого водяного, от ведьмы Киевской, от злой сестры ее Муромской, от моргуньи-русалки, от треклятыя бабы-яги, от летучего змея огненного, отмахиваю от ворона вещего, от вороны-каркуньн, защищаю от кащея-ядуна, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи-ведуньи, а будь ты, мое дитятко, моим словом крепким в нощи и в полунощи, в часу и в получасьи, в пути и дороженьке, во сне и наяву укрыт от силы вражией, от нечистых духов, сбережен от смерти напрасный, от горя, от беды, сохранен на
воде от потопления, укрыт в огне от сгорения.
Дела у него было немного: вся обязанность его состояла в том, чтобы двор содержать в чистоте, два раза в день привезти бочку с
водой, натаскать и наколоть дров для кухни и дома да
чужих не пускать и по ночам караулить.
Я поглядел на него внимательно. Он только что умылся и причесал гладко назад свои волосы, смочив их
водой; они были еще влажны, и это придавало его лицу жалкое, и невинное, и праздничное выражение, за которым всего яснее чувствовалась близость смерти. Помню также, что он все время пристально и как будто с удивлением рассматривал свои ногти и ладони, точно они были
чужие.
Который даровал свободу
В
чужие области скакать,
Позволил своему народу
Сребра и золота искать;
Который
воду разрешает,
И лес рубить не запрещает;
Велит и ткать, и прясть, и шить;
Развязывая ум и руки,
Велит любить торги, науки
И счастье дома находить...
Чужого разве пустил бы Михаил Петрович на освященье
воды.
Расходятся, бывало, мысли, разгуляются, как
вода вешняя, не зная удержу, и не один час проработает Алексей, не помня себя, времени не замечая,
чужих речей не слыша…
Меж тем заводской барин, убоясь русской стужи, убрался в
чужие края, на теплые
воды, забыв про петровскую свою работу и про маленького Колышкина. Забыл бы и Русь, да не мог: из недр ее зябкий барин получал свои доходы.
А вовсе не Парашины речи-желанья Василью Борисычу она говорила. Высмотрев украдкой, что было в лесочке, вздумалось Фленушке и эту парочку устроить. Очень любила такие дела, и давно ей хотелось не свою, так
чужую свадьбу уходом сыграть. По расчетам ее, дело теперь выпадало подходящее: влез пó пояс Василий Борисыч — полезет по горло; влезет по горло — по́ уши лезь; пó уши оку́нется — маковку в
воду… Того хочет Флена Васильевна, такова ее девичья воля.
— Ее не пошлю, — решительно сказала Манефа. — Из кельи ее устранила, ключи отобрала. Сама знаешь, что не зря таково поступила… Теперь, коли в чужи люди ее послать, совсем, значит, на смертную злобу ее навесть… Опять же и то, в непорядки пустилась на старости лет… Как вы на Китеж ездили, так накурилась, что
водой отливали… Нет, Софью нельзя, осрамит в
чужих людях нашу обитель вконец… Язык же бритва…
Хорошо было бы, если бы мудрость могла переливаться из того человека, в котором eе много, в того, в ком ее мало, как
вода переливается из одного сосуда в другой до тех пор, пока в обоих будет равно. Но для того, чтобы человеку принять
чужую мудрость, ему нужно прежде самому думать.
Одному из них, какому-то и телом, и умом жиденькому баричу, ни слова по-русски не знавшему, тщедушный свой век где-то на теплых
водах в
чужих краях изживавшему, доставались и Орехово поле, и Рязановы пожни, и Тимохин бор.
— Ишь какой народец проявился!.. Из Москвы, должно быть!.. — громко дорогой ворчал коридорный. — Не проснись я вовремя, и концы бы в
воду… Пойдем, брат, пойдем, а поу́тру расправа… Перестанешь
чужое платье таскать…
— Дай мне
воды… скорей, скорей
воды! — И жадно глотая глоток за глотком, она продолжала шепотом: — бога ради не бойся меня и ничего не пугайся… Не зови никого… не надо
чужих… Это пройдет… Мне хуже, если меня боятся… Зачем
чужих? Когда мы двое… мы… — При этих словах она сделала усилие улыбнуться и пошутила: «Какое счастье: ночь и мы одни!» Но ее сейчас же снова передернуло, и она зашипела...
Дерево было
чужое, и закат
чужой, и
вода чужая, с особым запахом и вкусом, как будто вместе с умершими мы оставили землю и перешли в какой-то другой мир — мир таинственных явлений и зловещих пасмурных теней.
— Я сейчас с ним встретилась на улице, разговаривала. Вы знаете, у него в глазах как будто какая-то темная, мертвая
вода. И он боится
чужих глаз. Он все равно скоро убьет себя.
Пожил Митька у меня месяцев с восемь. Андрей Васильич Абдулин той порой на теплые
воды собрался жену лечить. Ехал в
чужие край всей семьей. Стал у меня Митька с ними проситься. Что ж, думаю, избным теплом далеко не уедешь, печка нежит, дорога разуму учит, дам я Митьке партию сала, пущай продаст его в
чужих краях; а благословит его бог, и заграничный торг заведем!.. Тут уж меня никто не уговаривал — враг смутил!.. Захочет кого господь наказать — разум отымет, слепоту на душу нашлет!..
Знакомые лица, — осунувшиеся, зеленовато-серые от пыли, — казались новыми и
чужими. Плечи вяло свисали, не хотелось шевелиться.
Воды не было, не было не только, чтобы умыться, но даже для чаю: весь ручей вычерпали до дна раньше пришедшие части. С большим трудом мы добыли четверть ведра какой-то жидкой грязи, вскипятили ее и, засыпав чаем, выпили. Подошли два знакомых офицера.
Мой Володя очень сегодня расхворался. Так я за него испугалась… Зильбергляиц был два раза. Кажется, миссис Флебс выкупала его в такой холодной
воде, что он простудился, не выходя из комнаты. Лежит в жару. Я не умею с ним обходиться. Я вижу, что в его комнате и в нем самом — все дело
чужих рук. У него уже есть привычки, шалости, слова, может быть даже мысли, который образовались без моего влияния.
— Экий ты младенец стоеросовый… Ну что ж, бери, — свои бросили,
чужой пожалел,
водой попоил. Только смотри, шути да откусывай… Ежели какую тварь либо человека в бестелесный вид приведешь, помни, орел: только водкой зелье мое и прополаскивается. Рюмку-другую вольешь, сразу предмет в тело свое войдет, натуральность свою обнаружит…
Но они не двигались и смотрели. Перед ними стоял высокий человек, совсем незнакомый, совсем
чужой, и чем-то могуче-спокойным отдалял их от себя. Был он темен и страшен, как тень из другого мира, а по лицу его разбегалась в светлых морщинках искристая улыбка, как будто солнце играло на черной и глубокой
воде. И в костлявых больших руках он держал пухленького желтого цыпленка.