Неточные совпадения
То, знаете, кровь кипит, тревожно что-то, и в сладком
чувстве есть как будто какое-то мученье, так что даже тяжело это, хотя нечего и говорить, какое это
блаженство, что за такую минуту можно, кажется, жизнью пожертвовать, — да и жертвуют, Вера Павловна; значит, большое
блаженство, а все не то, совсем не то.
Она была так близка, она пришла ко мне с полной решимостью, в полной невинности сердца и
чувств, она принесла мне свою нетронутую молодость… и я не прижал ее к своей груди, я лишил себя
блаженства увидать, как ее милое лицо расцвело бы радостью и тишиною восторга…
Но что со мной:
блаженство или смерть?
Какой восторг! Какая
чувств истома!
О, Мать-Весна, благодарю за радость
За сладкий дар любви! Какая нега
Томящая течет во мне! О, Лель,
В ушах твои чарующие песни,
В очах огонь… и в сердце… и в крови
Во всей огонь. Люблю и таю, таю
От сладких
чувств любви! Прощайте, все
Подруженьки, прощай, жених! О милый,
Последний взгляд Снегурочки тебе.
В основании моего отвращения к учению о вечных адских муках лежит, вероятно, мое первичное
чувство жалости и сострадания, невозможности радости и
блаженства, когда существует непомерное страдание и мука.
— Настоящее
блаженство состоит, — отвечал Имплев, — в отправлении наших высших душевных способностей: ума, воображения,
чувства. Мне вот, хоть и не много, а все побольше разных здешних господ, бог дал знания, и меня каждая вещь, что ты видишь здесь в кабинете, занимает.
Он шел и чувствовал, что он помпадур. Это
чувство ласкало, нежило, манило его. Ни письмоводителя, ни квартального, ни приставов — ничего не существовало для него в эту минуту. Несмотря на утренний полусумрак, воздух казался проникнутым лучами; несмотря на глубокое безмолвие, природа казалась изнемогающею под бременем какого-то кипучего и нетерпеливо-просящегося наружу ликования. Он знал, что он помпадур, и знал, куда и зачем он идет. Грудь его саднило,
блаженство катилось по всем его жилам.
Пришедши к себе в комнату, он схватил лист бумаги; сердце его билось; он восторженно, увлекательно изливал свои
чувства; это было письмо, поэма, молитва; он плакал, был счастлив — словом, писавши, он испытал мгновения полного
блаженства.
До сих пор она еще могла сомневаться, точно ли в этом новом
чувстве то
блаженство, которого она так томительно ищет.
Единственной разницей в их теперешних отношениях от прежнего было то, что они знали из уст Друг друга о взаимной любви, нежно лелеяли свое
чувство, «бледнели и гасли», ставя в этом свое
блаженство.
Дулебов. Вот видите ли, мое
блаженство, я человек очень добрый, нежный — это тоже всем известно… я, несмотря на свои лета, до сих пор сохранил всю свежесть
чувства… я еще до сих пор могу увлекаться, как юноша…
Друг мой! впервые существо земное так называло Вадима; он не мог разом обнять всё это
блаженство; как безумный схватил он себя за голову, чтобы увериться в том, что это не обман сновидения; улыбка остановилась на устах его — и душа его, обогащенная целым
чувством, сделалась подобна временщику, который, получив миллион и не умея употребить его, прячет в железный сундук и стережет свое сокровище до конца за жизни.
Но, сознаюсь, вполне сознаюсь, не мог бы я изобразить всего торжества — той минуты, когда сама царица праздника, Клара Олсуфьевна, краснея, как вешняя роза, румянцем
блаженства и стыдливости, от полноты
чувств упала в объятия нежной матери, как прослезилась нежная мать и как зарыдал при сем случае сам отец, маститый старец и статский советник Олсуфий Иванович, лишившийся употребления ног на долговременной службе и вознагражденный судьбою за таковое усердие капитальцем, домком, деревеньками и красавицей дочерью, — зарыдал, как ребенок, и провозгласил сквозь слезы, что его превосходительство благодетельный человек.
— Если б меня спросили, чего я хочу: минуту полного
блаженства или годы двусмысленного счастия… я бы скорей решился сосредоточить все свои
чувства и страсти на одно божественное мгновенье и потом страдать сколько угодно, чем мало-помалу растягивать их и размещать по нумерам в промежутках скуки или печали.
В «Фаусте» герой старается ободрить себя тем, что ни он, ни Вера не имеют друг к другу серьезного
чувства; сидеть с ней, мечтать о ней — это его дело, но по части решительности, даже в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит его; речь несколько минут шла уже так, что ему следовало непременно сказать это, но он, видите ли, не догадался и не посмел сказать ей этого; а когда женщина, которая должна принимать объяснение, вынуждена наконец сама сделать объяснение, он, видите ли, «замер», но почувствовал, что «
блаженство волною пробегает по его сердцу», только, впрочем, «по временам», а собственно говоря, он «совершенно потерял голову» — жаль только, что не упал в обморок, да и то было бы, если бы не попалось кстати дерево, к которому можно было прислониться.
— Братец, — перебила она, — позволь мне тебя просить предоставить мне самой думать о воспитании моего сына. Худа ли, хороша ли, но я мать, и ты, как мужчина, не можешь понять материнских
чувств. Я решилась во всю мою жизнь не расставаться с ним; в этом мое единственное
блаженство. Теперь я наняла для него гувернера.
Такие же
чувства испытывали в этот день большая часть офицеров и гардемаринов и добрая половина матросов. Всех укачало, и для всех берег являлся желанным и недостижимым
блаженством.
Ты видишь, как приветливо над нами
Огнями звезд горят ночные небеса?
Не зеркало ль моим глазам твои глаза?
Не все ли это рвется и теснится
И в голову, и в сердце, милый друг,
И в тайне вечной движется, стремится
Невидимо и видимо вокруг?
Пусть этим всем исполнится твой дух,
И если ощутишь ты в
чувстве том глубоком
Блаженство, — о! тогда его ты назови
Как хочешь: пламенем любви,
Душою, счастьем, жизнью, богом, —
Для этого названья нет:
Все —
чувство. Имя — звук и дым…
И ты, Магнус! Как Сатана! Этот синий бритый орангутанг, эта ляскающая горилла, эта мартышка, кривляющаяся перед зеркальцем! Но Я превозмог
чувство оскорбления — оно пошло камнем на дно моего
блаженства — и слушал дальше.
Акцизный шел сзади жены и, глядя на ее согнувшуюся, убитую горем и униженную фигурку, припоминал
блаженство, которое так раздражало его в клубе, и сознание, что
блаженства уже нет, наполняло его душу победным
чувством.
Отовсюду звучали песни. В безмерном удивлении, с новым, никогда не испытанным
чувством я шел и смотрел кругом. В этой пьяной жизни была великая мудрость. О, они все поняли, что жизнь принимается не пониманием ее, не нахождениями разума, а таинственною настроенностью души. И они настраивали свои души, делали их способными принять жизнь с радостью и
блаженством!.. Мудрые, мудрые!..
— Радость моя!.. Когда я подумаю, какой опасности подвергаешься ты, доставляя мне эти минуты неизъяснимого
блаженства, я упрекаю себя за эгоистическое пользование твоею добротою. Я нахожу, что недостоин твоей любви, которая для меня дороже жизни. Читая же в твоих чудных глазах ответное
чувство, я мучаюсь, что заставляю тебя страдать и только… Ты должна считать меня бессердечным…
Он не оскорбился этим приглашением: после вечера, в который сердце его наслаждалось таким
блаженством и изведало столько мук, оно не могло остановиться ни на каком определенном
чувстве.
Да, сударь,
блаженство — это
чувство от неба; счастье называю я наслаждением земным.
Чувства влюбленного не похожи на
чувства людей, находящихся в нормальном состоянии, — они все видят в розовом цвете, надежды, их на
блаженство бывает без границ.
Он метался мыслями и
чувствами то в мир
блаженства, то в мрачную будущность, ожидавшую двойного клятвопреступника.
Вы, верно, хотите знать, люблю ли вас? Если б я не боялась чего-то, если бы меня не удерживало что-то непонятное, я давно сама бы это вам сказала. Да, я вас люблю, очень, очень. Это
чувство запало ко мне глубоко в сердце с первой минуты, как я вас увидела, и пустило корни по всему моему существу. Так, видно, хотел мой рок, и я повинуюсь ему. Неведомое ли мне
блаженство вы мне готовите, или муки, которых я до сих пор не знаю, я не могу, не хочу избегнуть ни того, ни других.
— Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои
чувства и ищите
блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник
блаженства не вне, а внутри нас…
Пизонский раскладывал все это с
чувством, весьма близким к некоторому
блаженству: все это было в его глазах так хорошо, так богато и нарядно, что он не мог не радоваться. И тихий вечер нес спокойствие в детскую душу старца, и длинные тени насажденных его рукою деревьев обнимали и ласкали его, и все ему казалось счастливым, и все как будто с ним ликовало и радовалось.