Неточные совпадения
Он
прочел письма. Одно было очень неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо было продать; но теперь, до примирения
с женой, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее тут было то, что этим подмешивался денежный
интерес в предстоящее дело его примирения
с женою. И мысль, что он может руководиться этим
интересом, что он для продажи этого леса будет искать примирения
с женой, — эта мысль оскорбляла его.
Профессор вел жаркую полемику против материалистов, а Сергей Кознышев
с интересом следил за этою полемикой и,
прочтя последнюю статью профессора, написал ему в письме свои возражения; он упрекал профессора за слишком большие уступки материалистам.
Потом, уже достигнув зрелого возраста,
прочла она несколько книг содержания романтического, да недавно еще, через посредство господина Лебезятникова, одну книжку «Физиологию» Льюиса [«Физиология» Льюиса — книга английского философа и физиолога Д. Г. Льюиса «Физиология обыденной жизни», в которой популярно излагались естественно-научные идеи.] — изволите знать-с? —
с большим
интересом прочла, и даже нам отрывочно вслух сообщала: вот и все ее просвещение.
Это не мешало ей кушать, и Самгин подумал, что, если она так же легко и
с таким вкусом
читает, она действительно много
читает. Ее мамаша кушала
с таким увлечением, что было ясно: ее
интересы, ее мысли на сей час не выходят за пределы тарелки. Фроленков и Денисов насыщались быстро, пили часто и перебрасывались фразами, и было ясно, что Денисов — жалуется, а Фроленков утешает...
Но в этом одиночестве грудь наша не была замкнута счастием, а, напротив, была больше, чем когда-либо, раскрыта всем
интересам; мы много жили тогда и во все стороны, думали и
читали, отдавались всему и снова сосредоточивались на нашей любви; мы сверяли наши думы и мечты и
с удивлением видели, как бесконечно шло наше сочувствие, как во всех тончайших, пропадающих изгибах и разветвлениях чувств и мыслей, вкусов и антипатий все было родное, созвучное.
Это было первое общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек,
с крупными чертами ординарного лица) был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его произведения были для того времени настоящей литературой, и я
с захватывающим
интересом следил за чтением.
Читал он
с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
М-me Фатеева, когда он сблизился
с ней, напомнила ему некоторыми чертами жизни своей героинь из романов Жорж Занд, которые, впрочем, он и прежде еще
читал с большим
интересом; а тут, как бы в самой жизни, своим собственным опытом, встретил подтверждение им и стал отчаянным Жорж-3андистом.
Никогда, даже когда была молода, ни одного романа
с таким
интересом не читывала,
с каким
прочла последнее твое письмо. Да, мой друг! мрачны, ах, как мрачны те ущелия, в которых, лишенная христианской поддержки, душа человеческая преступные свои ковы строит!
Аггей Никитич пред тем, как получить ему такое грозное послание, продолжал снова все более и более входить в
интерес масонства, которое
с прежним увлечением преподавал ему почти каждый вечер почтенный аптекарь. И вот в один из таковых вечеров Вибель
читал своему неофиту рукописную тетрадку, предуведомив его, что это — извлечение из сборника, принадлежавшего некоему ученому последователю Новикова.
Она выучилась рисовать, чтобы рисовать портреты матери, она
с захватывающим
интересом читала старые повести и романы, где изображался быт того времени, когда жила ее мать, та обстановка, в которой проходили ее молодые годы.
Все это неизгладимыми чертами запечатлелось в моей памяти; но обстоятельства жизни моей и совершенно другие
интересы отвлекли меня, конечно, очень много от этих воспоминаний; вдруг теперь этот Жуквич, к которому ты, кажется, немного уже меня ревнуешь,
прочел мне на днях письмо о несчастных заграничных польских эмигрантах, которые мало что бедны, но мрут
с голоду, — пойми ты, Гриша, мрут
с голоду, — тогда как я, землячка их, утопаю в довольстве…
На этом кончалась страница, и только тут я спохватился, что
читаю письмо, адресованное не мне. Поэтому я спрятал его в карман, решив сегодня же разыскать Урманова и передать ему конверт…
Интерес к его драме ожил во мне
с новой силой… Так вот что он предлагал!.. Имел ли он на это право или нет?.. Мне казалось, что имел… Крупный, отчетливый и прямой почерк его противника мне не нравился.
Через полгода Аполлон редко уже прибегал к моему оракулу, а затем стал самостоятельно
читать философские книги, начиная
с Гегеля, которого учение, распространяемое московскими юридическими профессорами
с Редкиным и Крыловым во главе, составляло главнейший
интерес частных бесед студентов между собою.
Все это, бесспорно, придавало огромный
интерес пьесе, но и помимо этого, помимо даже высоких талантов этих артистов и истекавшей оттуда типичности исполнения каждым из них своей роли, в их игре, как в отличном хоре певцов, поражал необыкновенный ансамбль всего персонала лиц, до малейших ролей, а главное, они тонко понимали и превосходно
читали эти необыкновенные стихи, именно
с тем «толком, чувством и расстановкой», какая для них необходима.
Вечером Ашанин
прочел только полглавы. Адмирал объяснил, что он хочет спать и слушать хорошо не может. Зато на следующий день он внимательно и
с видимым
интересом прослушал окончание.
— Я только что окончил вашу статью о Кохинхине, Ашанин, и
прочел ее
с интересом. У вас есть способность излагать свои мысли ясно, живо и местами не без огонька… Видно, что вы пробыли в Кохинхине недаром… Адмирал угадал в вас человека, способного наблюдать и добросовестно исполнить возложенное поручение. В последнем, впрочем, я и не сомневался! — прибавил капитан.
Мы проводили дни в откровенных беседах, я очень много
читал, немного присматривался к хозяйству, лечил крестьян, ездил к соседям,
с возрастающим
интересом приглядывался и прислушивался ко всему, что давали тогдашняя деревня, помещики и крестьяне.
Читал я эту эпопею вслух в классе, по мере того как писал. Все слушали
с интересом, в том числе и учитель.
Когда я был в приготовительном! классе, я в первый раз
прочел Майн-Рида, «Охотники за черепами». И каждый день за обедом в течение одной или двух недель я подробно рассказывал папе содержание романа, — рассказывал
с великим одушевлением. А папа слушал
с таким же одушевлением,
с интересом расспрашивал, — мне казалось, что и для него ничего не могло быть интереснее многотрудной охоты моих героев за скальпами. И только теперь я понимаю, — конечно, папа хотел приучить меня рассказывать прочитанное.
Он заметил
интерес,
с каким я относился к его лекциям, несколько раз поручал мне
читать перед товарищами, подготовившись по указанным им источникам. Однажды подошел ко мне после лекции и спросил...
Осип Федорович Пашков сидел в своем кабинете и, подвинув кресло поближе к пылавшему камину,
с интересом читал какую-то статью в иностранном медицинском журнале.