Неточные совпадения
Бунт кончился; невежество было подавлено, и на место его водворено просвещение. Через полчаса Бородавкин, обремененный добычей, въезжал с триумфом в город, влача за собой множество пленников и заложников. И так как в
числе их оказались некоторые военачальники и другие первых трех классов
особы, то он приказал обращаться с ними ласково (выколов, однако, для верности, глаза), а прочих сослать на каторгу.
Вегетационный период почти что кончился. Большинство цветковых растений завяло, и только в некоторых еще теплилась жизнь. К
числу последних относились: анафалис жемчужный, у которого листья с исподней стороны войлочные;
особый вид астры, с темным пушистым стеблем и чешуйчатой фиолетовой корзинкой; затем заячье ушко — зонтичное растение, имеющее на листьях выпуклые дугообразные жилки, и, наконец, черемша с листьями, как у ландыша.
На прибрежных лугах, около кустарников, Н.А. Десулави обратил мое внимание на следующие растения, особенно часто встречающиеся в этих местах: астру с удлиненными ромбовидными и зазубренными листьями, имеющую цветы фиолетово-желтые с белым хохолком величиной с копейку, расположенные красивой метелкой;
особый вид астрагала, корни которого в массе добывают китайцы для лекарственных целей, — это крупное многолетнее растение имеет ветвистый стебель, мелкие листья и многочисленные мелкие бледно-желтые цветы; крупную живокость с синими цветами, у которой вся верхняя часть покрыта нежным пушком; волосистый журавельник с грубыми, глубоко надрезанными листьями и нежными малиновыми цветами; темно-пурпуровую кровохлебку с ее оригинальными перистыми листьями; крупнолистную горечавку — растение с толстым корнем и толстым стеблем и с синевато-фиолетовыми цветами, прикрытыми длинными листьями, и, наконец, из
числа сложноцветных — соссюрею Максимовича, имеющую высокий стебель, зазубренные лировидные листья и фиолетовые цветы.
В
числе этих любителей преферанса было: два военных с благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских
особ, в тесных, высоких галстухах и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших); пять или шесть уездных чиновников, с круглыми брюшками, пухлыми и потными ручками и скромно неподвижными ножками (эти господа говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои игры у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив, волнообразно роняли карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий, весьма учтивый и приличный скрип).
У директоров потребовали
особую «статистику», в которой было бы точно отмечено состояние родителей учащихся,
число занимаемых ими комнат, количество прислуги.
Длинная процедура: нужно надеть на каждого саван, подвести к эшафоту. Когда наконец повесили девять человек, то получилась в воздухе «целая гирлянда», как выразился начальник округа, рассказывавший мне об этой казни. Когда сняли казненных, то доктора нашли, что один из них еще жив. Эта случайность имела
особое значение: тюрьма, которой известны тайны всех преступлений, совершаемых ее членами, в том
числе палач и его помощники, знали, что этот живой не виноват в том преступлении, за которое его вешали.
У ссыльного населения, живущего при ненормальной, исключительной обстановке, своя
особая, условная преступность, свой устав, и преступления, которые мы считаем легкими, здесь относятся к тяжелым, и, наоборот, большое
число уголовных преступлений совсем не регистрируется, так как они считаются в тюремной сфере явлениями обычными, почти необходимыми.
Правда, и она была из
числа «обыкновенных» людей, мечтающих об оригинальности, но зато она очень скоро успела сознать, что в ней нет ни капли особенной оригинальности, и горевала об этом не слишком много, — кто знает, может быть, из
особого рода гордости.
Ты уже, верно, знаешь, что Евгений 11-го
числа уехал. С ним Александра Васильевна в
особой повозке на буксире…
Пан Туркевич принадлежал к
числу людей, которые, как сам он выражался, не дают себе плевать в кашу, и в то время, как «профессор» и Лавровский пассивно страдали, Туркевич являл из себя
особу веселую и благополучную во многих отношениях.
Затем поставьте, в pendant [в соответствие] к этому сильно действующему торсу, соответствующее
число мужских торсов, которые тоже ничего другого, кроме
особых примет, знаменующих пол, не представляют.
К обеду, который, по обычаю, был подан сейчас, как пришли с похорон, были приглашены три священника (в том
числе отец благочинный) и дьякон. Дьячкам была устроена
особая трапеза в прихожей. Арина Петровна и сироты вышли в дорожном платье, но Иудушка и тут сделал вид, что не замечает. Подойдя к закуске, Порфирий Владимирыч попросил отца благочинного благословить яствие и питие, затем налил себе и духовным отцам по рюмке водки, умилился и произнес...
Смута, произведенная этою речью, была так велика, что никто даже не обратил внимания, как «столетний старец» вышел на середину залы и прослезился. Всех поразила мысль: вот человек, который с лишком тридцать шесть лет благополучно служил по инспекторской части и в какие-нибудь шесть месяцев погиб, оставив ее! Пользуясь этим смятением, одна маститая
особа сказала речь, хотя и не была записана в
числе ораторов. Потрясая волосами,
особа произнесла...
Как вы видите, — Браун показал через плечо карандашом на стену, где в щегольских рамах красовались фотографии пароходов,
числом более десяти, — никакой
особой корысти извлечь из такой сделки я не мог бы при всем желании, а потому не вижу греха, что рассказал вам.
«5-я, рыболовство аханное, или аханами, то есть
особого рода сетями; производится около половины декабря и только в море, то есть недалеко от Гурьева. В день, назначенный для начала сего промысла, начальник оного раздает всем желающим и имеющим право ловить участки по жребию. Участки все равны, то есть каждому казаку отводится равное пространство на определенное
число аханов, определенной же меры. Чиновники получают по чинам своим по два, по три и более участков.
[Брегет — старинные часы работы французского мастера Бреге́; они показывали, кроме часов и минут,
числа месяца; репети́цией назывался
особый механизм в часах, отбивавший время.]
Прекрасный человек Иван Иванович! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в
особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то
числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «участвовал такой-то».
Содержание ее состояло в следующем: один русский помещик-агроном, для лучшего устройства своего хозяйства на иностранный манер, разделяет сельское управление на несколько частей и каждую вверяет
особому наемному управителю или директору, в
числе которых находится ученый немец и еще, кажется, один семинарист; все директоры должны сноситься между собою письменно или словесно в конторе, не выходя из назначенной им колеи, не переступая пределов их власти.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»; к концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась
особым нумером, как ныне главы в бесконечных английских романах, и
число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
Кухарь, при помощи десятка баб, взятых с работы, управляется с птицею, поросятами, кореньями, зеленью; булочница дрожит телом и духом, чтобы опара на булки была хороша и чтобы тесто выходилось и булки выпеклись бы на славу; кухарка в другой кухне, с помощницами, также управляется с птицею, выданною ей, но уже не кормленою, а из
числа гуляющих на свободе, и приготовляет в больших горшках обед особо для конюхов гостиных, для казаков, препровождающих пана полковника и прочих панов; особо и повкуснее для мелкой шляхты, которые приедут за панами: им не дозволено находиться за общим столом с важными
особами.
Наконец, дня через два (настоящего
числа не знаю) выехали мы из Петербурга. Я взял два
особых дилижанса: один четвероместный, называющийся фамильным, в котором сели Вера, две сестры Гоголя и я, другой двуместный, в котором сидели Гоголь и Фед. Ив. Васьков. Впрочем, в продолжение дня Гоголь станции на две садился к сестрам, а я — на место к Васькову.
Исходя в сретение
особ, чиновники облекались в окропленные мундиры и в качестве прочего божия достояния бывали спасаемы. Об этом есть много достоверных сказаний, но при нынешнем всеобщем маловерии и особенно при оффенбаховском настроении, царящем в чиновном мире, все это уже уронено в общем мнении и в
числе многих других освященных временем вещей легкомысленно подвергается сомнению; отцам же нашим, имевшим настоящую, крепкую веру, давалось по их вере.
В том же 1822 году, мая 18, Загоскин поступил к московскому военному генерал-губернатору в
число чиновников
особых поручений, с исправлением должности экспедитора по театральному отделению. Для объяснения такого, странного теперь, назначения, надобно сказать, что тогда в Москве не было дирекции театра, а находилась контора, состоявшая под непосредственным заведыванием генерал-губернатора, князя Д. В. Голицына, который ценил Загоскина как литератора и очень любил его как человека.
нельзя любить русской речи. Словом, Софья Кирилловна принадлежала к
числу тех женщин, которых любезники величают ловкими дамами, мужья — боевыми
особами, а старые холостяки — разбитными бабенками.
У пана грабего Слопчицького был свой собственный добрый гений совсем
особого рода. Что это за добрый гений — про то не ведал никто, даже и из «вилёньских родаков», за исключением весьма и весьма ограниченного
числа лиц посвященных…
Пример подобного отношения являет тот же Кант, который в
число своих систематически распланированных критик, по мысли его, имеющих обследовать все основные направления и исчерпать все содержание сознания, не включил, однако,
особой «критики силы религиозного суждения», между тем как известно, что трансцендентальная характеристика религии запрятана у него во все три его критики [Нам могут возразить, что таковая четвертая критика у Канта в действительности имеется, это именно трактат «Die Religion innerhalb der blossen Vernunft» (написанный в 1793 году, т. е. уже после всех критик), в наибольшей степени дающий ему право на титул «философа протестантизма».
В
числе лиц, суетившихся вокруг этой юной
особы, были флотский доктор, мичман и штаб-офицер в голубей форме. Последний желал у нее о чем-то осведомиться, но флотский доктор сурово отстранил его и сказал...
Н. И. Григорович в статье «Канцлер князь Безбородко» приводит некоторые доказательства в пользу предположения, что императрица Екатерина II оставила
особый манифест, вроде духовного завещания, подписанный важнейшими государственными людьми, в том
числе и Суворовым, и Румянцевым-Задунайским, о назначении наследником престола не Павла Петровича, а ее любимого внука Александра Павловича и что документ этот, по указанию Безбородки, сожжен Павлом Петровичем в день смерти матери.
Знаменитые юристы галльские, в том
числе сам Христиан Томазиус [Томазиус Христиан (Томазий) (1655–1728) — немецкий философ и юрист.], это солнце правоведения, и, наконец, лейпцигская судейская палата решили до меня чудесный казус, постигший именованную
особу, то есть: имел ли право верноподданный его величества желать сохранить себе жизнь и честь, отнимаемые у него высшим приговором, и предложить свое служение другому государю и стране? был ли приговор шведского суда справедлив и прочее?
Утром, 30
числа, в 10 часов, сенаторы съехались по
особым повесткам.
Первые считались как бы телохранителями царя, выбранные им в
числе шести тысяч человек из князей, дворян, детей боярских; им были отведены, как мы уже упоминали, в Москве
особые улицы, им розданы поместья в избранных царем городах.
В то же время на другом краю губернии пропаганда деятельно работала в стенах Горыгорецкого института. В нем воспитывалось много молодых людей не только уроженцев западного края, но и Царства Польского. Это сосредоточение большого
числа польской молодежи обратило на себя
особое внимание эмиграции, и еще задолго до мятежа, около 1858 года, в Горках явилось загадочное лицо, Дымкевич, родом из Вильно, под видом футуруса, т. е. кандидата для поступления в студенты; но в институт он не поступал и жил в Горках.
В самой Москве были приняты следующие гигиенические меры: в черте города было запрещено хоронить и приказано умерших отвозить на вновь устроенные кладбища,
число которых возросло до десяти, кроме того, велено погребать в том платье, в котором больные умерли. Фабричным с суконных фабрик было приказано явиться в карантин, неявившихся велено бить плетьми. Сформирован был батальон сторожей из городских обывателей и наряжен в
особые костюмы.
Главною же их виной было то, что они иностранцев называли «человечками или людишками», высказывали мысль, довольно, впрочем, верную, что «государство их питает», да, кроме того, еще и всех сплошь протестантов, из которых «многое
число честные
особы при дворе и в воинских и гражданских чинах рангами высокими почтены и служат, неправдою и неверностью помарали».
Маскарады при ней давались два раза в неделю; один из маскарадов был для придворных и знатных
особ, для военных не ниже полковника; иногда же на эти маскарады позволялось приезжать всем дворянам и даже почетному купечеству.
Число находившихся на этих маскарадах не превышало 200 человек. На маскарадах же для всех
число доходило до 800 человек.
На другой день после этой прогулки с Фанни Викторовной в
числе писем, полученных Федором Дмитриевичем Карауловым, одно обратило его
особое внимание.
Как дар
особого великодушия, старым служащим, в том
числе и мне, выдано месячное жалованье; если принять в расчет полный крах дома, то это действительно великодушно.