Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный
знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как
черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Бессильно
чертил он на бумаге по целым часам рогульки, домики, избы, телеги, тройки или же выписывал «Милостивый государь!» с восклицательным
знаком всеми почерками и характерами.
— Совершенно не понимаю, как ты можешь петь по его нотам? Ты даже и не
знаком с ним. И вдруг ты, такой умный…
черт знает что это!
— У Тагильского оказалась жена, да — какая! — он закрыл один глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного естественного движения, говорит голосом умирающей. Я попал к ней по объявлению: продаются книги. Книжки, брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля,
черт его знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что был
знаком с ее мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни звука о нем, стерва!
«Рассердились и обиделись, — подумал он, — ну и
черт!» Когда же рассказал, как он решился наконец дать отцу
знак, что пришла Грушенька и чтобы тот отворил окно, то прокурор и следователь совсем не обратили внимание на слово «
знак», как бы не поняв вовсе, какое значение имеет тут это слово, так что Митя это даже заметил.
—
Черт тебя дери! — опять обругался Иван. — Стой: ты про
знаки, про стуки эти, следователю и прокурору объявил?
— Какие
знаки? Кому сообщил?
Черт тебя побери, говори яснее!
— Ах да! — мрачно усмехнулся он, — как не
знаком! Дайте-ка посмотреть… А
черт, не надо!
— А вы и не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А что, коль не скажу? От кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков, вот и все, да еще небо знало, да оно ведь вам не скажет. А фактик-то любопытный,
черт знает что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа, открою, глупости у вас на уме. Не знаете вы, с кем имеете дело! Вы имеете дело с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь чести, а вы — нет!
— Постойте, братцы! Зачем напрасно греха набираться; может быть, это и не сатана, — сказал писарь. — Если оно, то есть то самое, которое сидит там, согласится положить на себя крестное знамение, то это верный
знак, что не
черт.
Потянув немножко спирту, дьякон вздрогнул и повалился в сани. Состояние его было ужасное: он весь был мокр, синь, как котел, и от дрожи едва переводил дыхание.
Черт совсем лежал мерзлою кочерыжкой; так его, окоченелого, и привезли в город, где дьякон дал
знак остановиться пред присутственными местами.
Говорил он много, уверенно и непонятно, часто закрывал глаза и
чертил пальцем в воздухе какие-то
знаки и вдруг, положив палец на переносье, задумывался.
— Бог ее знает; вчера приступила, чтобы я не был
знаком с Бахтиаровым. «Это, говорит, неприлично; я молодая женщина, в обществе могут перетолковать»;
черт знает какая чушь пришла в голову! Очень мне нужно, что болтают там сороки.
Прекрасно! Море, свободная стихия, маяки, запасы, поверки
знаков — все это меня развлекло и заняло; но —
черт возьми, — чуть только я удалился от своего берега, в моей душе вдруг зародилось какое-то беспокойство, что я обманут, что со мной сыграли какую-то штуку, что я выгнан из дома нарочно, как какой-то дурачок, и вообще со мною играют какую-то комедию.
Платонов. Я? Я с
чертом не
знаком… Я сам себя беру… (Трогает Осипа за плечо.) Одни кости!
«Что за оказия! Сорок лет писал и ни разу восклицательного
знака не поставил… Гм!.. Но когда же он,
чёрт длинный, ставится?»
Думал было в третий раз
начертить условный
знак, так как прежний был уже стерт ступнями гуляющего люда, но поостерегся, чтобы не подать этим кому-либо излишних подозрений.
Я только вывод —
знак равенства — итог —
черта под рядом цифр.
На лице, полуоткрытой шее и на руках не видно было никаких
знаков насилия. Ее прекрасные, как смоль черные волосы были причесаны высоко, по тогдашней моде, и прическа, несмотря на то, что княжна лежала, откинув голову на подушку, не была растрепана, соболиные брови оттеняли своими изящными дугами матовую белизну лица с выдающимися по красоте
чертами, а полненькие, несколько побелевшие, но все еще розовые губки были полуоткрыты как бы для поцелуя и обнаруживали ряд белых как жемчуг крепко стиснутых зубов.
Черты его лица вообще были правильны, но обезображены шрамом на лбу, этим неизгладимым
знаком буйной жизни.