Неточные совпадения
Лука Лукич. Не приведи бог служить по
ученой части! Всего боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный
человек.
Они
люди, конечно,
ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень странные поступки, натурально неразлучные с
ученым званием.
Хоть
люди вы почтенные,
Однако не
ученые,
Как с вами говорить?
Милон. Вы, господин Скотинин, сами признаете себя неученым
человеком; однако, я думаю, в этом случае и ваш лоб был бы не крепче
ученого.
На Царицынской станции поезд был встречен стройным хором молодых
людей, певших: «Славься». Опять добровольцы кланялись и высовывались, но Сергей Иванович не обращал на них внимания; он столько имел дел с добровольцами, что уже знал их общий тип, и это не интересовало его. Катавасов же, за своими
учеными занятиями не имевший случая наблюдать добровольцев, очень интересовался ими и расспрашивал про них Сергея Ивановича.
Другой, отставной офицер, тоже произвел неприятное впечатление на Катавасова. Это был, как видно,
человек попробовавший всего. Он был и на железной дороге, и управляющим, и сам заводил фабрики, и говорил обо всем, без всякой надобности и невпопад употребляя
ученые слова.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и другие части были читаны Сергеем Ивановичем
людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное волнение в
ученом мире.
Самолюбие его было польщено тем, что такой
ученый человек так охотно, с таким вниманием и доверием к знанию предмета Левиным, иногда одним намеком указывая на целую сторону дела, высказывал ему свои мысли.
Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный
человек; прокурор — что он дельный
человек; жандармский полковник говорил, что он
ученый человек; председатель палаты — что он знающий и почтенный
человек; полицеймейстер — что он почтенный и любезный
человек; жена полицеймейстера — что он любезнейший и обходительнейший
человек.
Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень
ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.
Но ведь это больше
ученые и, знаете, в своем роде всё колпаки, так что даже и неприлично светскому
человеку.
— Но только, Родя, как я ни глупа, но все-таки я могу судить, что ты весьма скоро будешь одним из первых
людей, если не самым первым в нашем
ученом мире.
— Мне его по знакомству старый товарищ высылает, — поспешно проговорил Василий Иванович, — но мы, например, и о френологии [Френология — псевдонаука о зависимости психики
человека от наружной формы черепа.] имеем понятие, — прибавил он, обращаясь, впрочем, более к Аркадию и указывая на стоявшую на шкафе небольшую гипсовую головку, разбитую на нумерованные четыреугольники, — нам и Шенлейн [Шенлейн, Радемахер — немецкие
ученые, медики.] не остался безызвестен, и Радемахер.
— Вы для возбуждения плоти, для соблазна мужей трудной жизни пользуетесь искусствами этими, а они — ложь и фальшь. От вас, покорных рабынь гибельного демона, все зло жизни, и суета, и пыль словесная, и грязь, и преступность — все от вас! Всякое тление души, и горестная смерть, и бунты
людей, халдейство
ученое и всяческое хамство, иезуитство, фармазонство, и ереси, и все, что для угашения духа, потому что дух — враг дьявола, господина вашего!
Доказывается, что гениальные
ученые и все их открытия, изобретения — вредны, убивают воображение, умерщвляют душу, создают племя самодовольных
людей, которым будто бы все известно, ясно и понятно.
— Я не одобряю ее отношение к нему. Она не различает любовь от жалости, и ее ждет ужасная ошибка. Диомидов удивляет, его жалко, но — разве можно любить такого? Женщины любят сильных и смелых, этих они любят искренно и долго. Любят, конечно, и
людей со странностями. Какой-то
ученый немец сказал: «Чтобы быть замеченным, нужно впадать в странности».
А сюжет книги — таков: некрасивый
человек, но гениальный
ученый отравил Москву чумой, мысль эту внушил ему пьяный студент.
Слушая его анекдоты, Самгин, бывало, чувствовал, что
человек этот гордится своими знаниями, как гордился бы
ученый исследователь, но рассказывает всегда с тревогой, с явным желанием освободиться от нее, внушив ее слушателям.
— Немцы считаются самым
ученым народом в мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане. И вот они объявили нам войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты
людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был врагом бога, и народ понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что
человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб
ученым оком следить, как вкрадывается в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает свое я и переходит в него или в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как воля отдается в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
Всякие это
люди; не сообразишь, какие
люди; и большие и малые, и глупые и
ученые, и даже из самого простого звания бывают, и все суета.
—
Человек чистый и ума высокого, — внушительно произнес старик, — и не безбожник он. В ём ума гущина, а сердце неспокойное. Таковых
людей очень много теперь пошло из господского и из
ученого звания. И вот что еще скажу: сам казнит себя
человек. А ты их обходи и им не досаждай, а перед ночным сном их поминай на молитве, ибо таковые Бога ищут. Ты молишься ли перед сном-то?
Оказывается, что все, что говорили вчера у Дергачева о нем, справедливо: после него осталась вот этакая тетрадь
ученых выводов о том, что русские — порода
людей второстепенная, на основании френологии, краниологии и даже математики, и что, стало быть, в качестве русского совсем не стоит жить.
—
Ученых людей этих, профессоров этих самых (вероятно, перед тем говорили что-нибудь о профессорах), — начал Макар Иванович, слегка потупившись, — я сначала ух боялся: не смел я пред ними, ибо паче всего опасался безбожника.
Он ожидал, кажется, увидеть богатырей, а может быть,
людей немного зверской наружности и удивился, когда узнал, что Гошкевич занимается тоже геологией, что у нас много
ученых, есть литература.
Одних унесла могила: между прочим, архимандрита Аввакума. Этот скромный
ученый, почтенный
человек ездил потом с графом Путятиным в Китай, для заключения Тсянзинского трактата, и по возвращении продолжал оказывать пользу по сношениям с китайцами, по знакомству с ними и с их языком, так как он прежде прожил в Пекине лет пятнадцать при нашей миссии. Он жил в Александро-Невской лавре и скончался там лет восемь или десять тому назад.
«Отошлите это в
ученое общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с
людьми всякого образования, пишите иначе. Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал человеческого мяса. Все подходит под какой-то прозаический уровень.
Хотя большинство из них, проделав несколько опытов приобретения удобств в этой жизни посредством молитв, молебнов, свечей, и не получило их, — молитвы их остались неисполненными, — каждый был твердо уверен, что эта неудача случайная, и что это учреждение, одобряемое
учеными людьми и митрополитами, есть всё-таки учреждение очень важное и которое необходимо если не для этой, то для будущей жизни.
Председательствующий Никитин, весь бритый
человек, с узким лицом и стальными глазами; Вольф, с значительно поджатыми губами и белыми ручками, которыми он перебирал листы дела; потом Сковородников, толстый, грузный, рябой
человек,
ученый юрист, и четвертый Бе, тот самый патриархальный старичок, который приехал последним.
Узнав ближе тюрьмы и этапы, Нехлюдов увидал, что все те пороки, которые развиваются между арестантами: пьянство, игра, жестокость и все те страшные преступления, совершаемые острожниками, и самое людоедство — не суть случайности или явления вырождения, преступного типа, уродства, как это наруку правительствам толкуют тупые
ученые, а есть неизбежное последствие непонятного заблуждения о том, что
люди могут наказывать других.
В разных мирах живут служители культа и теологии,
ученые и изобретатели, политические деятели, социальные реформаторы и революционеры, писатели и деятели искусства,
люди деловые, поглощенные хозяйством и т. д.
Их было четверо: иеромонахи отец Иосиф и отец Паисий, иеромонах отец Михаил, настоятель скита,
человек не весьма еще старый, далеко не столь
ученый, из звания простого, но духом твердый, нерушимо и просто верующий, с виду суровый, но проникновенный глубоким умилением в сердце своем, хотя видимо скрывал свое умиление до какого-то даже стыда.
— Какой вздор, и все это вздор, — бормотал он. — Я действительно, может быть, говорил когда-то… только не вам. Мне самому говорили. Я это в Париже слышал, от одного француза, что будто бы у нас в Четьи-Минеи это за обедней читают… Это очень
ученый человек, который специально изучал статистику России… долго жил в России… Я сам Четьи-Минеи не читал… да и не стану читать… Мало ли что болтается за обедом?.. Мы тогда обедали…
А ведь
ученый человек, представь себе это.
Вообще судя, странно было, что молодой
человек, столь
ученый, столь гордый и осторожный на вид, вдруг явился в такой безобразный дом, к такому отцу, который всю жизнь его игнорировал, не знал его и не помнил, и хоть не дал бы, конечно, денег ни за что и ни в каком случае, если бы сын у него попросил, но все же всю жизнь боялся, что и сыновья, Иван и Алексей, тоже когда-нибудь придут да и попросят денег.
В келье еще раньше их дожидались выхода старца два скитские иеромонаха, один — отец библиотекарь, а другой — отец Паисий,
человек больной, хотя и не старый, но очень, как говорили про него,
ученый.
Он удивлялся ему до недоумения, до изнеможения душевных сил, почитал его
человеком необыкновенным, умным,
ученым.
— Да уж это я знаю. А вот и
ученый пес у тебя и хороший, а ничего не смог. Подумаешь, люди-то,
люди, а? Вот и зверь, а что из него сделали?
Куда! переворачивать меня стал, руки, ноги разминал, разгинал; говорит: «Это я для учености делаю; на то я служащий
человек,
ученый!
— Иду. — Лопухов отправился в комнату Кирсанова, и на дороге успел думать: «а ведь как верно, что Я всегда на первом плане — и начал с себя и кончил собою. И с чего начал: «жертва» — какое плутовство; будто я от
ученой известности отказываюсь, и от кафедры — какой вздор! Не все ли равно, буду так же работать, и так же получу кафедру, и так же послужу медицине. Приятно
человеку, как теоретику, замечать, как играет эгоизм его мыслями на практике».
Но я думала, что это мои личные мысли, что умные и
ученые люди думают иначе, оттого и было колебанье.
Он боялся, что когда придет к Лопуховым после
ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда в первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка
человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор
человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как
человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.
Эх, господа Кирсанов и Лопухов,
ученые вы
люди, а не догадались, что особенно-то хорошо!
И что значит
ученый человек: ведь вот я то же самое стану говорить ей — не слушает, обижается: не могу на нее потрафить, потому что не умею по —
ученому говорить.
Но ведь у Кирсанова и гравюры, и цветы, а он также серьезный и
ученый человек.
Или это оттого, что он серьезный,
ученый человек?
— Хорошо им жить?
Ученые они? Книжки читают, об новых ваших порядках думают, как бы
людям добро делать? Думают, что ли? — говори!
«И почему ему скучно отдавать мне много времени? Ведь я знаю, что это ему стоит усилия. Неужели оттого, что он серьезный и
ученый человек? Но ведь Кирсанов., нет, нет, он добрый, добрый, он все для меня сделал, все готов с радостью для меня сделать! Кто может так любить меня, как он? И я его люблю, и я готова на все для него…»
Он был
человек умный и
ученый, владел мастерски русским языком, удачно вводя в него церковнославянский; все это вместе не давало ему никаких прав на оппозицию.
Наши профессора привезли с собою эти заветные мечты, горячую веру в науку и
людей; они сохранили весь пыл юности, и кафедры для них были святыми налоями, с которых они были призваны благовестить истину; они являлись в аудиторию не цеховыми
учеными, а миссионерами человеческой религии.