Неточные совпадения
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и
частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там? Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя. Голый до пояса, он сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая
рану, уговаривал его...
Рыбушкин (почти засыпает). Ну да… дда! и убью! ну что ж, и убью! У меня, брат Сашка, в желудке жаба, а в сердце
рана… и все от него… от этого титулярного советника… так вот и сосет, так и сосет… А ты на нее не смотри…
чаще бей… чтоб помнила, каков муж есть… а мне… из службы меня выгнали… а я, ваше высоко… ваше высокопревосходительство… ишь длинный какой — ей-богу, не виноват… это она все… все Палашка!.. ведьма ты! ч-ч-ч-е-орт! (Засыпает; Дернов уводит его.)
Другое отношение — это отношение трагическое, людей, утверждающих, что противоречие стремления и любви к миру людей и необходимости войны ужасно, но что такова судьба человека. Люди эти большею
частью чуткие, даровитые люди, видят и понимают весь ужас и всю неразумность и жестокость войны, но по какому-то странному повороту мысли не видят и не ищут никакого выхода из этого положения, а, как бы расчесывая свою
рану, любуются отчаянностью положения человечества.
Рана на голове была огромная,
часть мозга вымыло из нее, но я помню серые, с красными жилками, кусочки в
ране, точно мрамор или пена с кровью.
— Как угодно-с. Только я советую вам отсюда уехать. Во всяком случае
рана ваша требует
частой перевязки, а мы двух дней не постоим на одном месте, так трудненько будет-с наблюсти аккуратность.
Так точно живая и свежая
часть русского общества нашла необходимым отказаться наконец от почтенных и умных фразеров, вызвавшихся подобным образом лечить общественные
раны земли русской.
Я спросил его потихоньку о состоянии больного; он отвечал, что
рана в верхней
части груди, пуля вышла, но кровотечение необыкновенно сильно, и вряд ли не повреждена сонная артерия.
Целые сокровища симпатии, утешения, надежды хранятся в этих чистых сердцах, так часто тоже уязвленных, потому что сердце, которое много любит, много грустит, но где
рана бережливо закрыта от любопытного взгляда, затем что глубокое горе всего
чаще молчит и таится.
Однажды, раскрыв
рану, мы увидели, что
часть трахеи омертвела.
— Дай бог, чтобы снилось… Он явился ко мне с отношением от карнеевского волостного правления и попросил медицинского свидетельства… В отношении написано, да и сам он не врет, что
рана нанесена ему вами… И теперь не помните?
Рана ушибленная, повыше лба, на границе с волосистой
частью… До кости хватили, батенька!
В одном из таких госпиталей, в белой, чистой, просторной горнице лежит Милица. Ее осунувшееся за долгие мучительные дни болезни личико кажется неживым. Синие тени легли под глазами… Кожа пожелтела и потрескалась от жара. Она по большей
части находится в забытьи. Мимо ее койки медленно, чуть слышно проходят сестрицы. Иногда задерживаются, смотрят в лицо, ставят термометр, измеряющий температуру, перебинтовывают
рану, впрыскивают больной под кожу морфий…
Обычно дуэли происходили на шпагах, обставлялись рядом ограничительных условий и кончались всего
чаще пустяковыми
ранами.
Что было делать? Мы останавливали повозки, просили скинуть
часть груза и принять раненого. Кучера-солдаты отвечали: «не смеем», начальники обозов, офицеры, отвечали: «не имеем права». Они соглашались положить раненого поверх груза, но раненый так здесь и очутился: с
раною в животе лежал на верхушке воза, цепляясь за веревки, — обессилел и свалился.
Обрадованный солдатик, забыв про боль от
раны, спешит в
часть к товарищам.
Так один офицер, получивший две пулевых
раны в левую кисть руки, навылет, сам перевязал себе
рану и не только остался при своей
части, но и после окончания дела не пожелал идти на перевязку, что обыкновенно сопряжено всё же с некоторым служебным отличием.
Явившись на службу, он как будто поправился, но к концу итальянской кампании снова стал хворать. Перед швейцарскою кампанией слабость его была так велика, что он едва ходил, стали
чаще побаливать глаза, давали о себе знать старые
раны, особенно на ноге, так что не всегда можно было надеть сапог.
[
Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3-го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им
раны саблями, как я сам много раз видел.