Неточные совпадения
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что религия есть только узда для варварской
части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в
ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело.
Она, то есть порода, а не юная Франция, большею
частью изобличается в поступи, в руках и
ногах; особенно нос очень много значит.
Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны.
Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на
ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье…
Чаще всего дети играли в цирк; ареной цирка служил стол, а конюшни помещались под столом. Цирк — любимая игра Бориса, он был директором и дрессировщиком лошадей, новый товарищ Игорь Туробоев изображал акробата и льва, Дмитрий Самгин — клоуна, сестры Сомовы и Алина — пантера, гиена и львица, а Лидия Варавка играла роль укротительницы зверей. Звери исполняли свои обязанности честно и серьезно, хватали Лидию за юбку, за
ноги, пытались повалить ее и загрызть; Борис отчаянно кричал...
Круг пошел медленнее, шум стал тише, но люди падали на пол все
чаще, осталось на
ногах десятка два; седой, высокий человек, пошатываясь, встал на колени, взмахнул лохматой головою и дико, яростно закричал...
Этой
части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось снегом; на каменной ступени крыльца сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя на коленях, перевязывала ему
ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами
ноги, говоря негромко, неуверенно...
Круг все
чаще разрывался, люди падали, тащились по полу, увлекаемые вращением серой массы, отрывались, отползали в сторону, в сумрак; круг сокращался, — некоторые, черпая горстями взволнованную воду в чане, брызгали ею в лицо друг другу и, сбитые с
ног, падали. Упала и эта маленькая неестественно легкая старушка, — кто-то поднял ее на руки, вынес из круга и погрузил в темноту, точно в воду.
Но возражал он ей редко, а
чаще делал так: пристально глядя в лицо ее, шаркал
ногою по полу, как бы растирая что-то.
Снимок — мутный, не сразу можно было разобрать, что на нем —
часть улицы, два каменных домика, рамы окон поломаны, стекла выбиты, с крыльца на каменную площадку высунулись чьи-то
ноги, вся улица засорена изломанной мебелью, валяется пианино с оторванной крышкой, поперек улицы — срубленное дерево, клен или каштан, перед деревом — костер, из него торчит крышка пианино, а пред костром, в большом, вольтеровском кресле, поставив
ноги на пишущую машинку, а винтовку между
ног, сидит и смотрит в огонь русский солдат.
У дуги шел, обнажив лысую голову, широкоплечий, бородатый извозчик,
часть вожжей лежала на плече его, он смотрел под
ноги себе, и все люди, останавливаясь, снимали пред ним фуражки, шляпы.
— С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу, с горя, — засипел Захар, сморщившись горько. — Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся к хозяину, да
ноги ознобил: сил-то мало, стар стал! Лошадь попалась злющая; однажды под карету бросилась, чуть не изломала меня; в другой раз старуху смял, в
часть взяли…
Но
чаще он изнемогал, ложился у ее
ног, прикладывал руку к сердцу и слушал, как оно бьется, не сводя с нее неподвижного, удивленного, восхищенного взгляда.
Она пробралась к развалившейся и полусгнившей беседке в лесу, который когда-то составлял
часть сада. Крыльцо отделилось от нее, ступени рассохлись, пол в ней осел, и некоторые доски провалились, а другие шевелились под
ногами. Оставался только покривившийся набок стол, да две скамьи, когда-то зеленые, и уцелела еще крыша, заросшая мхом.
Не было возможности дойти до вершины холма, где стоял губернаторский дом: жарко, пот струился по лицам. Мы полюбовались с полугоры рейдом, городом, которого европейская правильная
часть лежала около холма, потом велели скорее вести себя в отель, под спасительную сень, добрались до балкона и заказали завтрак, но прежде выпили множество содовой воды и едва пришли в себя. Несмотря на зонтик, солнце жжет без милосердия
ноги, спину, грудь — все, куда только падает его луч.
Стоят на
ногах они неуклюже, опустившись корпусом на коленки, и большею
частью смотрят сонно, вяло: видно, что их ничто не волнует, что нет в этой массе людей постоянной идеи и цели, какая должна быть в мыслящей толпе, что они едят, спят и больше ничего не делают, что привыкли к этой жизни и любят ее.
— И я тоже немного понимаю, но знаете, у нашего брата образуется этакий особенный нюх по
части этих нитей… В самом деле, за каким чертом приезжал сюда этот дядюшка? Потом, каким ветром занесло его к Ляховскому, да еще вместе с Половодовым?.. Это, батенька, такая троица получается, что сам черт
ногу переломит.
Я отвел ему маленькую комнату, в которой поставил кровать, деревянный стол и два табурета. Последние ему, видимо, совсем были не нужны, так как он предпочитал сидеть на полу или
чаще на кровати, поджав под себя
ноги по-турецки. В этом виде он напоминал бурхана из буддийской кумирни. Ложась спать, он по старой привычке поверх сенного тюфяка и ватного одеяла каждый раз подстилал под себя козью шкурку.
Шерсть на нижней
части тела и на верхней половине
ног значительно длиннее, чем на остальном теле.
У
ног моих тянулась узкая долина; прямо, напротив, крутой стеной возвышался
частый осинник.
2 раза мы видели животных, но как-то плохо: или видна была одна голова с рогами, или задняя
часть тела и
ноги.
Когда идешь по тайге днем, то обходишь колодник, кусты и заросли. В темноте же всегда, как нарочно, залезешь в самую
чащу. Откуда-то берутся сучья, которые то и дело цепляются за одежду, ползучие растения срывают головной убор, протягиваются к лицу и опутывают
ноги.
Перед Марьею Алексевною, Жюли, Верочкою Михаил Иваныч пасовал, но ведь они были женщины с умом и характером; а тут по
части ума бой был равный, и если по характеру был небольшой перевес на стороне матери, то у сына была под
ногами надежная почва; он до сих пор боялся матери по привычке, но они оба твердо помнили, что ведь по настоящему-то, хозяйка-то не хозяйка, а хозяинова мать, не больше, что хозяйкин сын не хозяйкин сын, а хозяин.
На дворе множество людей, коих по разнообразию одежды и по общему вооружению можно было тотчас признать за разбойников, обедало, сидя без шапок, около братского котла. На валу подле маленькой пушки сидел караульный, поджав под себя
ноги; он вставлял заплатку в некоторую
часть своей одежды, владея иголкою с искусством, обличающим опытного портного, и поминутно посматривал во все стороны.
Дело это было мне знакомое: я уже в Вятке поставил на
ноги неофициальную
часть «Ведомостей» и поместил в нее раз статейку, за которую чуть не попал в беду мой преемник. Описывая празднество на «Великой реке», я сказал, что баранину, приносимую на жертву Николаю Хлыновскому, в стары годы раздавали бедным, а нынче продают. Архиерей разгневался, и губернатор насилу уговорил его оставить дело.
Труп Небабы лежал у церковной стены, а возле ружье. Он застрелился супротив окон своего дома, на
ноге оставалась веревочка, которой он спустил курок. Инспектор врачебной управы плавно повествовал окружающим, что покойник нисколько не мучился; полицейские приготовлялись нести его в
часть.
При каждом имени врывались в дверь и потом покойно плыли старые и молодые кринолины, аэростаты, седые головы и головы без волос, крошечные и толстенькие старички-крепыши и какие-то худые жирафы без задних
ног, которые до того вытянулись и постарались вытянуться еще, что как-то подпирали верхнюю
часть головы на огромные желтые зубы…
Одним утром Струнников пришел в хлев, в котором неподвижно был распростерт обреченный бычок, приказал поднять его, собственными руками прощупал тушу и сделал ребром ладони промер
частей, приговаривая: «задняя
нога, другая
нога, котлеты, грудина, печенка» и т. д.
Мастера бросали работу,
частью усаживались, как работали, «
ноги калачиком», на катке вокруг чашек, а кому не хватало места, располагались стоя вместе с мальчиками и по очереди черпали большими деревянными ложками щи.
И в один злополучный день прислуга, вошедшая убирать его комнату, увидела: из камина торчали
ноги, а среди пылающих дров в камине лежала обуглившаяся верхняя
часть тела несчастного художника.
Чаще всего он схватывал с чьей-нибудь постели большую подушку и метким ударом сбивал нас обоих с
ног.
Частый топот
ног по деревянным мосткам, визг и стук калитки на блоке с несколькими камнями…
Этот тифоид очень распространен здесь, особенно в северных округах, но в отчет не попадает и сотая
часть всех случаев, так как больные обыкновенно не лечатся от этой болезни и переносят ее на
ногах, а если лежат, то дома на печи.
Журавль весь светло-пепельного сизого цвета; передняя
часть его головы покрыта черными перышками, а задняя, совершенно голая, поросла темно-красными бородавочками и кажется пятном малинового цвета; от глаз идут беловатые полоски, исчезающие в темно-серых перьях позади затылка, глаза небольшие, серо-каштановые и светлые, хвост короткий: из него, начиная с половины спины, торчат вверх пушистые, мягкие, довольно длинные, красиво загибающиеся перья;
ноги и три передние пальца покрыты жесткою, как будто истрескавшеюся, черною кожею.
На обширных болотах, не слишком топких или по крайней мере не везде топких, не зыблющихся под
ногами, но довольно твердых и способных для ходьбы, покрытых небольшими и
частыми кочками, поросших маленькими кустиками, не мешающими стрельбе, производить охоту целым обществом; охотники идут каждый с своею собакой, непременно хорошо дрессированною, в известном друг от друга расстоянии, ровняясь в одну линию.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом побелеет внешняя сторона задних
ног, или гачи, и тогда говорят: заяц в штанах; потом побелеет брюхо, а за ним все прочие
части, и только пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь побелеет, как лунь, как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик — белый аист с красными
ногами и носом; он водится около Астрахани), как первый снег.
Как-то странно, что вальдшнеп с своими длинными
ногами и носом, одним словом что кулик живет в лесу и нередко в лесной
чаще.
Шея также пестрая, с дольными беловатыми полосками, головка черновата, а зоб и верхняя
часть хлупи по белому полю испещрены, напротив, поперечными полосками; остальная хлупь вся белая, и под крыльями подбой также белый; в крыльях три первые пера сверху темные, а остальные белые с темными коймами на концах; хвост короткий, весь в мелких серых пестринках; на каждом хвостовом пере, на палец от конца, лежит поперек темная узенькая полоска;
ноги бледно-зеленоватого цвета.
Первое уменьшение числа перепелок после порядочного мороза или внезапно подувшего северного ветра довольно заметно, оно случается иногда в исходе августа, а
чаще в начале сентября; потом всякий день начинаешь травить перепелок каким-нибудь десятком меньше; наконец, с семидесяти и даже восьмидесяти штук сойдешь постепенно на три, на две, на одну: мне случалось несколько дней сряду оставаться при этой последней единице, и ту достанешь, бывало, утомив порядочно свои
ноги, исходив все места, любимые перепелками осенью: широкие межи с полевым кустарником и густою наклонившеюся травою и мягкие ковылистые ложбинки в степи, проросшие сквозь ковыль какою-то особенною пушистою шелковистою травкою.
Селезень очень красив: он весь пестрый; на голове, над самыми его глазами, находится белое пятно; остальная
часть головы и половина шеи красновато-коричневого цвета; потом следует поперечная полоса серой ряби, сейчас исчезающей и переходящей в светло-багряный цвет, которым покрыт весь зоб; брюшко белое, спина испещрена красивою поперечною рябью на крыльях, поперек от плечного сустава, лежит чисто-белое, широкое и длинное пятно, оканчивающееся черною бархатною оторочкой, под которою видна зелено-золотистая полоса, также отороченная черно-бархатною каймою; хвост короткий, шилообразный и довольно твердый; нос и
ноги небольшие и черные.
Но, по моим соображениям, река не должна была быть далеко. Часа через полтора начало смеркаться. В лесу стало быстро темнеть, пошел мелкий и
частый дождь. Уже трудно было рассмотреть что-нибудь на земле.
Нога наступала то на валежину, то на камень, то проваливалась в решетины между корнями. Одежда наша быстро намокла, но мы мало обращали внимания на это и энергично продирались сквозь заросли.
— Это вы касательно Макара, родитель? Нет, это вы напрасно, потому как у брата Макара, напримерно, своя
часть, а у меня своя… Ничего, живем,
ногой за
ногу не задеваем.
Более всего любил я смотреть, как мать варила варенье в медных блестящих тазах на тагане, под которым разводился огонь, — может быть, потому, что снимаемые с кипящего таза сахарные пенки большею
частью отдавались нам с сестрицей; мы с ней обыкновенно сидели на земле, поджав под себя
ноги, нетерпеливо ожидая, когда масса ягод и сахара начнет вздуваться, пузыриться и покрываться беловатою пеленою.
— Да ты садись, пожалуйста, — сказал Павел, заметив, наконец, что Макар Григорьевич все
чаще и
чаще начинает переступать с
ноги на
ногу.
Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись
ноги, что он и из комнаты выходить не мог. Старик, привыкший целый день быть на воздухе, по необходимости ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и посматривал на поля. Павел, по большей
части, старался быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и посмотрев вдаль, произнес...
И во сне Ришелье несколько раз осторожно и с благоговением приподнимал осчастливленную
ногу, точно эта
нога составляла уже не
часть его тела, а сам он составлял всем своим существом только ничтожный придаток к этой
ноге.
Она взглянула на него сверху вниз, увидала у
ног его древко знамени, разломанное на две
части, — на одной из них уцелел кусок красной материи. Наклонясь, она подняла его. Офицер вырвал палку из ее рук, бросил ее в сторону и, топая
ногами, кричал...
Преданный, счастливый восторг вдруг холодком пробежал по наружным
частям его рук и
ног, покрыв их жесткими пупырышками.
Из окна направо была видна через ворота
часть грязной, черной улицы, с чьим-то забором по ту сторону. Вдоль этого забора, бережно ступая
ногами в сухие места, медленно проходили люди. «У них целый день еще впереди, — думал Ромашов, завистливо следя за ними глазами, — оттого они и не торопятся. Целый свободный день!»
Нога (а не ножка, как выражались любезники сороковых годов) должна быть видна во всей своей скульптурной образности;
нога и
часть икры…
Калинович чувствовал прикосновение к своей
ноге ее толстого шелкового платья; он видел небольшую
часть ее грациозной ботинки и в то же время видел
часть высунувшегося замшевого башмака Настеньки; наконец, он чувствовал ароматическое дыхание княжны, происходящее, впрочем, от дорогой помады и духов.