Неточные совпадения
— Ты поди, душенька, к ним, — обратилась Кити к сестре, — и займи их. Они видели Стиву на станции, он здоров. А я побегу к Мите. Как на беду, не кормила уж
с самого
чая. Он теперь проснулся и, верно, кричит. — И она, чувствуя прилив
молока, скорым шагом пошла в детскую.
И Левину вспомнилась недавняя сцена
с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить
молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они будут бить чашки, то им не из чего будет пить
чай, а если будут разливать
молоко, то им нечего будет есть, и они умрут
с голоду.
Наконец подымался он
с постели, умывался, надевал халат и выходил в гостиную затем, чтобы пить
чай, кофий, какао и даже парное
молоко, всего прихлебывая понемногу, накрошивая хлеба безжалостно и насоривая повсюду трубочной золы бессовестно.
Кстати о кокосах. Недолго они нравились нам. Если их сорвать
с дерева, еще зеленые, и тотчас пить, то сок прохладен; но когда орех полежит несколько дней,
молоко согревается и густеет. В зрелом орехе оно образует внутри скорлупы твердую оболочку, как ядро наших простых орехов. Мы делали из ядра
молоко, как из миндаля: оно жирно и приторно; так пить нельзя;
с чаем и кофе хорошо, как замена сливок.
Печка истопилась, согрелась,
чай был заварен и paзлит по стаканам и кружкам и забелен
молоком, были выложены баранки, свежий ситный и пшеничный хлеб, крутые яйца, масло и телячья голова и ножки. Все подвинулись к месту на нарах, заменяющему стол, и пили, ели и разговаривали. Ранцева сидела на ящике, разливая
чай. Вокруг нее столпились все остальные, кроме Крыльцова, который, сняв мокрый полушубок и завернувшись в сухой плед, лежал на своем месте и разговаривал
с Нехлюдовым.
Только вместо
чаю пили
молоко; вместо пшеничных булок ели черный хлеб
с маслом.
— Хорошо тогда жилось, весело. Всего, всего вдоволь было, только птичьего
молока недоставало.
Чай пили, кто как хотел: и
с ромом, и
с лимоном, и со сливками. Только, бывало, наливаешь да спрашиваешь: вы
с чем? вы
с чем?
с лимоном?
с ромом? И вдруг точно сорвалось… Даже попотчевать дорогого гостя нечем!
Пили
чай с ромом, — он имел запах жженых луковых перьев; пили бабушкины наливки, желтую, как золото, темную, как деготь, и зеленую; ели ядреный варенец [Варенец — заквашенное топленое
молоко.], сдобные медовые лепешки
с маком, потели, отдувались и хвалили бабушку. Наевшись, красные и вспухшие, чинно рассаживались по стульям, лениво уговаривали дядю Якова поиграть.
— Да что же тут, Варнаша, тебе такого обидного?
Молока ты утром пьешь до бесконечности;
чаю с булкой кушаешь до бесконечности; жаркого и каши тоже, а встанешь из-за стола опять весь до бесконечности пустой, — это болезнь. Я говорю, послушай меня, сынок…
Утро; старик сидит за чайным столом и кушает
чай с сдобными булками; Анна Ивановна усердно намазывает маслом тартинки, которые незабвенный проглатывает тем
с большею готовностью, что, со времени выхода в отставку, он совершенно утратил инстинкт плотоядности. Но мысль его блуждает инде; глаза, обращенные к окошкам, прилежно испытуют пространство, не покажется ли вдали пара саврасок, влекущая старинного друга и собеседника. Наконец старец оживляется, наскоро выпивает остатки
молока и бежит к дверям.
— Ну, молодец! Вот таков-то был смолоду его батюшка — кровь
с молоком! А что он поделывает? где он? здоров ли?
Чай, устарел так же, как и ты?
Смерти он настолько не боялся и настолько не думал о ней, что в роковое утро, перед уходом из квартиры Тани Ковальчук, он один, как следует,
с аппетитом, позавтракал: выпил два стакана
чаю, наполовину разбавленного
молоком, и съел целую пятикопеечную булку. Потом посмотрел
с грустью на нетронутый хлеб Вернера и сказал...
С этих пор по всем комнатам во всех углах раздавались жаркие дебаты о праве женщин на труд, а на всех рабочих столах красовались — курительный табак, папиросные гильзы,
чай и самые спартанские, но самые употребительные здесь яства:
молоко и норвежские сельди.
Покончив
с рыбными снедями, принялись за
чай с постным
молоком, то есть
с ромом. Тут старцы от мирян не отстали, воздержней других оказался тот же паломник.
Затем перешли в другую комнату, там уж давно кипел самовар.
Чаю напились, белого хлеба
с медом поели,
молока похлебали. Солнце стало всходить, и Пахом пошел закладывать быстроногую рыженькую. Не уснув ни на капельку, погнал он в Княж-Хабаров монастырь, чтобы к поздней обедне поспеть туда.
Отдать решила как можно скорее. Поэтому сократила себя во всем. Утром пила
чай вприкуску, без
молока,
с черным хлебом. Обедала одним борщом. Было голодно, но на душе — легко.
