Давно стою, волнуясь, на часах,
И смотрит ярко месяц с тверди синей,
Спит монастырский двор в его лучах,
С
церковных крыш блестит колючий иней.
Удастся ли ей вырваться-то? Ах!
И олуха такого быть рабыней!
На колокольне ровно восемь бьет;
Вот заскрипел слегка снежок… Идет!
Какая-то победительная сила гонялась за кем-то по полю, бушевала в лесу и на
церковной крыше, злобно стучала кулаками по окну, метала и рвала, а что-то побежденное выло и плакало…
Неточные совпадения
Деревянный, потемневший трактир принял Чичикова под свой узенький гостеприимный навес на деревянных выточенных столбиках, похожих на старинные
церковные подсвечники. Трактир был что-то вроде русской избы, несколько в большем размере. Резные узорочные карнизы из свежего дерева вокруг окон и под
крышей резко и живо пестрили темные его стены; на ставнях были нарисованы кувшины с цветами.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая
крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение
церковного хора.
В маленьком, прозрачном облаке пряталась луна, правильно круглая, точно желток яйца, внизу, над
крышами, — золотые караваи
церковных глав, все было окутано лаской летней ночи, казалось обновленным и, главное, благожелательным человеку.
А над
крышами приземистых гостиниц, кладовых и сараев возвышаются золотые чешуйчатые луковицы
церковных глав и вонзились в кроны сосен узорные, в цепях, кресты.
Высокая, обширная паперть, вдоль северной стены крытые переходы,
церковные подклеты, маленькие, высоко прорубленные окна, полусгнившая деревянная черепица на покачнувшейся главе, склонившаяся набок колокольня с выросшей на ней рябинкой, обильно поросшая ягелем
крыша — все говорит, что не первое столетие стоит свибловская церковь, но никому в голову еще не приходило хоть маленько поправить ее.
Сергей Андреевич подошел к стоявшему против церкви ветхому домику. Из-под обросшей мохом тесовой
крыши словно исподлобья смотрели на церковь пять маленьких окон. Вокруг дома теснились старые березы. У
церковной ограды сын Сергея Андреевича гимназист Володя играл в городки с деревенскими ребятами.
— Идея прекрасная, Сергей Степанович! — выговорил он и встал со стаканом в руке. Глаза его обежали и светелку с видом на пестрый ковер
крыш и
церковных глав, и то, что стояло на столе, и своего собеседника, и себя самого, насколько он мог видеть себя. — У вас есть инициатива! — уже горячее воскликнул он и поднял стакан, приблизив его к Калакуцкому.
А наши церкви?.. тесны, ветхи, на
крышах поросли деревья, скудна
церковная утварь, истлели одежды служителей алтаря.