По приезде в Кузьмищево Егор Егорыч ничего не сказал об этом свидании с архиереем ни у себя в семье, ни отцу Василию из опасения, что из всех этих обещаний владыки, пожалуй, ничего не выйдет; но Евгений, однако, исполнил, что сказал, и Егор Егорыч получил от него письмо, которым преосвященный просил от его имени предложить отцу Василию место ключаря при кафедральном губернском соборе, а также и должность профессора
церковной истории в семинарии.
Среди бесчисленных и пошлых клевет, которым я долговременно подвергался в литературе за мою неспособность и нехотение рабствовать презренному и отвратительному деспотизму партий, меня сурово укоряли также за то, что я не разделял неосновательных мнений Афанасья Прокофьевича Щапова, который о ту пору прослыл в Петербурге историком и, вращаясь среди неповинных в знаниях
церковной истории литераторов, вещал о политических задачах, которые скрытно содержит будто наш русский раскол.
Неточные совпадения
Мы могли бы не ссориться из-за их детского поклонения детскому периоду нашей
истории; но принимая за серьезное их православие, но видя их
церковную нетерпимость в обе стороны, в сторону науки и в сторону раскола, — мы должны были враждебно стать против них.
Наше будущее зависит от усиления мистики
церковной, связанной с
историей, с мировым процессом.
История не имела бы религиозного,
церковного смысла, если б она не закончилась полнотой откровения, откровения тайны творения Божьего, если б исторический процесс не перешел в процесс сверхисторический, в котором окончательно будет снята противоположность между земным и небесным, человечеством и Божеством.
Только соборная,
церковная мистика, которую я условно называю объективной, имеет своей основой реальное преосуществление, обладает тайной связи с
историей, с преображением мира как сущего.
Только
церковная мистика есть мистика плоти
истории.
Сознание смысла
истории и всеразрешающего конца
истории возможно лишь для соборной,
церковной мистики, сознание это не дается ни мистике отвлеченной духовности, оторванной от жизни мировой души и все переносящей внутрь души индивидуальной, ни мистике субъективного опьянения и преувеличения, искажающего перспективы
истории.
По-видимому, это был славный на Запорожье певец… так, по крайней мере, говорит о нем запись, излагающая на своеобразном польско-малорусско-церковном языке всю эту
историю.
Вопросы поставлены ясно и прямо, и, казалось, надобно ясно и прямо ответить на них. Но во всех критиках на мою книгу ничего подобного не было сделано, точно так же как не было сделано и по отношению всех тех обличений
церковных учителей в отступлении их от закона Христа, которыми со времен Константина полна
история.
Она не спешила заводить разговор о матери, о доме, о своем романе с Власичем; она не оправдывалась, не говорила, что гражданский брак лучше
церковного, не волновалась и покойно задумалась над
историей Оливьера…
И тут-то являются разные науки: государственная, финансовая,
церковная, уголовная, полицейская, является наука политическая экономия,
история и самая модная — социология, о том, по каким законам живут и должны жить люди, и оказывается, что дурная жизнь людей не от них, а оттого, что таковы законы, и что дело людей не в том, чтобы перестать жить дурно и изменять свою жизнь от худшего к лучшему, а только в том, чтобы, живя попрежнему, по своим слабостям думать, что всё худое происходит не от них самих, а от тех законов, какие нашли и высказали ученые.
Церковная соборность часто принимала в
истории формы рабства человека, отрицания свободы, она часто бывала фикцией, но самый принцип христианской соборности может быть лишь персоналистическим.
Подлинно священное есть только в духе, а не в природе и не в
истории, не в обществе, хотя бы и
церковном обществе.
Теперь очень многим, особенно из людей, не знающих
истории церкви, кажется, что лучше всего держать духовенство в зависимости от воли прихода, и это действительно не противоречит древней
церковной практике и имеет свои хорошие стороны, но имеет и дурные.
Точно так же теперь, как Вольтер в свое время, непризванные защитники закона необходимости употребляют закон необходимости, как орудие против религии; тогда как, точно так же, как и закон Коперника в астрономии, — закон необходимости в
истории не только не уничтожает, но даже утверждает ту почву, на которой строятся государственные и
церковные учреждения.
Церковные сторожа, провожающие в усыпальницу, очень почитают это место и с гордостью читают над каждым гробом заученную ими
историю лежащего здесь мертвеца.
Ни от государя Александра Павловича, ни от Голицына с их туманными идеалами нельзя было и ожидать, чтобы они, огорчась
церковным бесчинством, обратились за поправлением этого горя к общецерковной помощи, т. е. к приходу, ибо это не было, как выше сказано, в их вкусе, да и — как мы видели из
истории у Спаса в Наливках — приход действительно мог казаться очень ненадежным.
Людям этого образа мыслей и гораздо более нравится то время, когда в светском обществе ни о чем
церковном не рассуждали и
истории церковной не знали, — архиереев угощали ананасным вареньем, архимандритов — вишневым, а попов — поили чаем в конторе или даже в передней.
Это уже было в
церковной практике и еще может повториться (напоминаю
историю о некрещеном попе).