Неточные совпадения
Новый
человек, не забивший себя методой, обращающейся в привычку, именно
за эти-то предания,
за эти догматы, принимаемые
за мысли, и
цепляется.
С оника, после многолетней разлуки, проведенной в двух различных мирах, не понимая ясно ни чужих, ни даже собственных мыслей,
цепляясь за слова и возражая одними словами, заспорили они о предметах самых отвлеченных, — и спорили так, как будто дело шло о жизни и смерти обоих: голосили и вопили так, что все
люди всполошились в доме, а бедный Лемм, который с самого приезда Михалевича заперся у себя в комнате, почувствовал недоуменье и начал даже чего-то смутно бояться.
Она пошла, опираясь на древко, ноги у нее гнулись. Чтобы не упасть, она
цеплялась другой рукой
за стены и заборы. Перед нею пятились
люди, рядом с нею и сзади нее шли солдаты, покрикивая...
Ежели
человек тревожно
цепляется за свой завтрашний день — стало быть, он жаждет жить.
Набежало множество тёмных
людей без лиц. «Пожар!» — кричали они в один голос, опрокинувшись на землю, помяв все кусты,
цепляясь друг
за друга, хватая Кожемякина горячими руками
за лицо,
за грудь, и помчались куда-то тесной толпою, так быстро, что остановилось сердце. Кожемякин закричал, вырываясь из крепких объятий горбатого Сени, вырвался, упал, ударясь головой, и — очнулся сидя, опираясь о пол руками, весь облепленный мухами, мокрый и задыхающийся.
Дома он встал у окна и долго смотрел на жёлтый огонь фонаря, — в полосу его света поспешно входили какие-то
люди и снова ныряли во тьму. В голове Евсея тоже слабо засветилась бледная узкая полоса робкого огня, через неё медленно и неумело проползали осторожные, серые мысли, беспомощно
цепляясь друг
за друга, точно вереница слепых.
В одну минуту столпилось
человек двадцать около того места, где я остановился; мужчины кричали невнятным голосом, женщины стонали; все наперерыв старались всползти на вал:
цеплялись друг
за друга, хватались
за траву, дрались, падали и с каким-то нечеловеческим воем катились вниз, где вновь прибегающие топтали их в ногах и лезли через них, чтоб только дойти до меня.
— Это купеческий сынок,
человек очень добрый, который умеет только проматывать, но никак не наживать… Домна Осиповна столько от него страдала, столько перенесла, потому что каждоминутно видела и мотовство, и прочее все… Она
цеплялась за все и употребляла все средства, чтобы как-нибудь сохранить и удержать свою семейную жизнь, но ничто не помогло.
Забегали
люди. Там и здесь, в люстрах и по стене, вспыхнули отдельные лампочки, — их мало было для света, но достаточно для того, чтобы появились тени. Всюду появились они: встали в углах, протянулись по потолку; трепетно
цепляясь за каждое возвышение, прилегли к стенам; и трудно было понять, где находились раньше все эти бесчисленные уродливые, молчаливые тени, безгласные души безгласных вещей.
Татьяна. Спасибо. Мне… право, кажется, что я какое-то ползучее растение у вас под ногами… ни красы во мне, ни радости… а идти
людям я мешаю,
цепляясь за них…
Он вышел. Он в маленьком масштабе испытал все, что чувствует преступник, приговоренный к смертной, казни. Так же его вели, и он даже не помышлял о бегстве или о сопротивлении, так же он рассчитывал на чудо, на ангела божия с неба, так же он на своем длинном пути в спальню
цеплялся душой
за каждую уходящую минуту,
за каждый сделанный шаг, и так же он думал о том, что вот сто
человек остались счастливыми, радостными, прежними мальчиками, а я один, один буду казнен.
Жадно
цепляясь за жизнь,
человек все время чувствует в глубине души, что жить он не только не способен, а просто не достоин.
И повторяется то же, что мы видели у Достоевского. Смерть разрушает жизнь, делает ее мертвенно-тусклой, бессмысленной, — и тут-то как раз
человек жадно начинает
цепляться за эту обесцененную жизнь.
Отвернемся от негодующе усмехающегося Ипполита, забудем про «неутоленное негодование» Ивана Карамазова. Напомнить о них теперь — это значит выбить из-под
человека последнюю опору,
за которую он
цепляется. К другому нужно прислушиваться...
Отовсюду снизу тянулись руки, и пальцы на них судорожно сокращались, хватая все, и кто попадал в эту западню, тот уже не мог выбраться назад: сотни пальцев, крепких и слепых, как клешни, сжимали ноги,
цеплялись за одежду, валили
человека на себя, вонзались в глаза и душили.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3-ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из-за роты и, хотя
человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко
цепляясь носками, рысью направился к генералу.
Было смятение, и шум, и вопли, и крики смертельного испуга. В паническом страхе
люди бросились к дверям и превратились в стадо: они
цеплялись друг
за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и рычали. И выливались в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались только псаломщик, уронивший книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний минуту смотрел на попа — и сорвался с места, и врезался в хвост толпы, исторгнув новые крики ужаса и гнева.