Неточные совпадения
Милон(
целуя руку Софьи). Вот
минута нашего благополучия!
Как и всякое выражение истинно плодотворной деятельности, управление его не было ни громко, ни блестяще, не отличалось ни внешними завоеваниями, ни внутренними потрясениями, но оно отвечало потребности
минуты и вполне достигало тех скромных
целей, которые предположило себе.
Минуты этой задумчивости были самыми тяжелыми для глуповцев. Как оцепенелые застывали они перед ним, не будучи в силах оторвать глаза от его светлого, как сталь, взора. Какая-то неисповедимая тайна скрывалась в этом взоре, и тайна эта тяжелым, почти свинцовым пологом нависла над
целым городом.
— Батюшки! на что ты похож! — сказал Сергей Иванович, в первую
минуту недовольно оглядываясь на брата. — Да дверь-то, дверь-то затворяй! — вскрикнул он. — Непременно впустил десяток
целый.
Анна, покрасневшая в ту
минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла с плеча сына руку Алексея Александровича и,
поцеловав сына, повела его на террасу и тотчас же вернулась.
Этим не кончилось:
целый день она вертелась около моей квартиры; пенье и прыганье не прекращались ни на
минуту.
Когда перевязали рану, она на
минуту успокоилась и начала просить Печорина, чтоб он ее
поцеловал.
Почти в течение
целых пяти
минут все хранили молчание; раздавался только стук, производимый носом дрозда о дерево деревянной клетки, на дне которой удил он хлебные зернышки.
— Нет, не брежу… — Раскольников встал с дивана. Подымаясь к Разумихину, он не подумал о том, что с ним, стало быть, лицом к лицу сойтись должен. Теперь же, в одно мгновение, догадался он, уже на опыте, что всего менее расположен, в эту
минуту, сходиться лицом к лицу с кем бы то ни было в
целом свете. Вся желчь поднялась в нем. Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина.
Впрочем, в эти два-три дня после смерти Катерины Ивановны он уже раза два встречался с Свидригайловым, всегда почти в квартире у Сони, куда он заходил как-то без
цели, но всегда почти на
минуту.
Затем я вас проводил до дверей, — все в том же, с вашей стороны, смущении, — после чего, оставшись наедине с Андреем Семеновичем и переговорив с ним
минут около десяти, Андрей Семенович вышел, я же снова обратился к столу, с лежавшими на нем деньгами, с
целью, сосчитав их, отложить, как и предполагал я прежде, особо.
Он слабо махнул Разумихину, чтобы прекратить
целый поток его бессвязных и горячих утешений, обращенных к матери и сестре, взял их обеих за руки и
минуты две молча всматривался то в ту, то в другую. Мать испугалась его взгляда. В этом взгляде просвечивалось сильное до страдания чувство, но в то же время было что-то неподвижное, даже как будто безумное. Пульхерия Александровна заплакала.
Раскольников не мог не засмеяться. Но в ту же
минуту странными показались ему его собственное одушевление и охота, с которыми он проговорил последнее объяснение, тогда как весь предыдущий разговор он поддерживал с угрюмым отвращением, видимо из
целей, по необходимости.
Прошло
минут пять. Он все ходил взад и вперед, молча и не взглядывая на нее. Наконец, подошел к ней, глаза его сверкали. Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу,
поцеловал ее ногу. Соня в ужасе от него отшатнулась, как от сумасшедшего. И действительно, он смотрел, как совсем сумасшедший.
Последнее было очень знаменательно для Раскольникова: он понял, что, верно, Порфирий Петрович и давеча совсем не конфузился, а, напротив, сам он, Раскольников, попался, пожалуй, в капкан; что тут явно существует что-то, чего он не знает, какая-то
цель; что, может, все уже подготовлено и сейчас, сию
минуту обнаружится и обрушится…
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой
цели, а может быть, чтобы хоть
минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не проходил.
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от
целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну
минуту хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в каком бы то ни было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он с удовольствием оставался теперь в распивочной.
Он подошел к столу, взял одну толстую запыленную книгу, развернул ее и вынул заложенный между листами маленький портретик, акварелью, на слоновой кости. Это был портрет хозяйкиной дочери, его бывшей невесты, умершей в горячке, той самой странной девушки, которая хотела идти в монастырь. С
минуту он всматривался в это выразительное и болезненное личико,
поцеловал портрет и передал Дунечке.
Тысячу бы рублей в ту
минуту я дал, своих собственных, чтобы только на вас в свои глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу» в глаза сказал, и ничего у него,
целых сто шагов, спросить не посмели!..
Поди сейчас, сию же
минуту, стань на перекрестке, поклонись,
поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем, вслух: «Я убил!» Тогда бог опять тебе жизни пошлет.
Ушли все на
минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками,
целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую
минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Да, он был рад, он был очень рад, что никого не было, что они были наедине с матерью. Как бы за все это ужасное время разом размягчилось его сердце. Он упал перед нею, он ноги ей
целовал, и оба, обнявшись, плакали. И она не удивлялась и не расспрашивала на этот раз. Она уже давно понимала, что с сыном что-то ужасное происходит, а теперь приспела какая-то страшная для него
минута.
К вам в комнату на несколько
минут;
Там стены, воздух — всё приятно!
Согреют, оживят, мне отдохнуть дадут
Воспоминания об том, что невозвратно!
Не засижусь, войду, всего
минуты две,
Потом, подумайте, член А́нглийского клуба,
Я там дни
целые пожертвую молве
Про ум Молчалина, про душу Скалозуба.
В пять
минут Клим узнал, что Марина училась
целый год на акушерских курсах, а теперь учится петь, что ее отец, ботаник, был командирован на Канарские острова и там помер и что есть очень смешная оперетка «Тайны Канарских островов», но, к сожалению, ее не ставят.
«Все считает, считает… Странная
цель жизни — считать», — раздраженно подумал Клим Иванович и перестал слушать сухой шорох слов Тагильского, они сыпались, точно песок. Кстати — локомотив коротко свистнул, дернул поезд, тихонько покатил его
минуту, снова остановил, среди вагонов, в грохоте, скрежете, свисте, резко пропела какой-то сигнал труба горниста, долетел отчаянный крик...
Самгин сочувственно улыбнулся, не находя, что сказать, и через несколько
минут, прощаясь с нею, ощутил желание
поцеловать ей руку, чего никогда не делал. Он не мог себе представить, что эта женщина, равнодушная к действительности, способна ненавидеть что-то.
Послушав еще
минуту, Самгин положил свою руку на ее левую грудь, она, вздрогнув, замолчала. Тогда, обняв ее шею, он
поцеловал в губы.
Через полчаса он убедил себя, что его особенно оскорбляет то, что он не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно
целовать руки его, изумленно шептать нежные слова, как это делала Нехаева. Ни одного раза, ни на
минуту не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает женщине счастье. Ему было бы легче порвать связь с нею, если бы он испытал это наслаждение.
Ненадолго, на час, даже на десяток
минут, он вдруг и тревожно ощущал бессвязность своего житейского опыта, отсутствие в нем скрепляющего единства мысли и
цели, а за этим ощущением пряталась догадка о бессмысленности жизни.
Стоило на
минуту закрыть глаза, и он видел стройные ноги Алины Телепневой, неловко упавшей на катке, видел голые, похожие на дыни, груди сонной горничной, мать на коленях Варавки, писателя Катина, который
целовал толстенькие колени полуодетой жены его, сидевшей на столе.
Так он попеременно волновался и успокоивался, и, наконец, в этих примирительных и успокоительных словах авось, может быть и как-нибудь Обломов нашел и на этот раз, как находил всегда,
целый ковчег надежд и утешений, как в ковчеге завета отцов наших, и в настоящую
минуту он успел оградить себя ими от двух несчастий.
Андрей подъехал к ней, соскочил с лошади, обнял старуху, потом хотел было ехать — и вдруг заплакал, пока она крестила и
целовала его. В ее горячих словах послышался ему будто голос матери, возник на
минуту ее нежный образ.
Он и знал, что имеет этот авторитет; она каждую
минуту подтверждала это, говорила, что она верит ему одному и может в жизни положиться слепо только на него и ни на кого более в
целом мире.
— Здравствуй, Илья Ильич. Давно собирался к тебе, — говорил гость, — да ведь ты знаешь, какая у нас дьявольская служба! Вон, посмотри,
целый чемодан везу к докладу; и теперь, если там спросят что-нибудь, велел курьеру скакать сюда. Ни
минуты нельзя располагать собой.
Все это — прыжок с постели, опущенная монета в руку Кати и
поцелуй барышниной руки — случилось в одну и ту же
минуту.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие
минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек,
целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
Вон я хотела остеречь их моралью — и даже нравоучительную книгу в подмогу взяла:
целую неделю читали-читали, и только кончили, а они в ту же
минуту почти все это и проделали в саду, что в книге написано!..
Минут через пять тихо отворилась дверь, и медленно, с стыдливою неловкостью, с опущенными глазами, краснея, вышла Марфенька. За ней Василиса внесла
целый поднос всяких сластей, варенья, печенья и прочего.
Он узнал Наташу в опасную
минуту, когда ее неведению и невинности готовились сети. Матери, под видом участия и старой дружбы, выхлопотал поседевший мнимый друг пенсион, присылал доктора и каждый день приезжал, по вечерам, узнавать о здоровье, отечески горячо
целовал дочь…
Она видела теперь в нем мерзость запустения — и
целый мир опостылел ей. Когда она останавливалась, как будто набраться силы, глотнуть воздуха и освежить запекшиеся от сильного и горячего дыхания губы, колени у ней дрожали; еще
минута — и она готова рухнуть на землю, но чей-то голос, дающий силу, шептал ей: «Иди, не падай — дойдешь!»
В эту же
минуту кто-то
поцеловал его в другую щеку.
«Хоть бы красоты ее пожалел… пожалела… пожалело… кто? зачем? за что?» — думал он и невольно поддавался мистическому влечению верить каким-то таинственным, подготовляемым в человеческой судьбе
минутам, сближениям, встречам, наводящим человека на роковую идею, на мучительное чувство, на преступное желание, нужное зачем-то, для
цели, неведомой до поры до времени самому человеку, от которого только непреклонно требуется борьба.
Татьяна Марковна была с ней ласкова, а Марья Егоровна Викентьева бросила на нее, среди разговора, два, три загадочных взгляда, как будто допрашиваясь: что с ней? отчего эта боль без болезни? что это она не пришла вчера к обеду, а появилась на
минуту и потом ушла, а за ней пошел Тушин, и они ходили
целый час в сумерки!.. И так далее.
Он подошел и положил, а сам стал над нею, пристально с
минуту смотрел ей в лицо и вдруг, нагнувшись,
поцеловал ее два раза в ее бледные губы.
А между тем твердо говорю, что
целый цикл идей и заключений был для меня тогда уже невозможен; я даже и в те
минуты чувствовал про себя сам, что «одни мысли я могу иметь, а других я уже никак не могу иметь».
Я только помню из этих трех
минут какую-то действительно прекрасную женщину, которую князь
целовал и крестил рукой и которая вдруг быстро стала глядеть — так-таки прямо только что вошла — на меня.
«Теперь уже никакое действие, казалось мне в ту
минуту, не может иметь никакой
цели».
В эту
минуту вдруг показалась в дверях Катерина Николаевна. Она была одета как для выезда и, как и прежде это бывало, зашла к отцу
поцеловать его. Увидя меня, она остановилась, смутилась, быстро повернулась и вышла.
Он берет тогда ее фотографию, ту самую, которую он в тот вечер
целовал, смотрит на нее со слезами,
целует, вспоминает, подзывает нас всех к себе, но говорит в такие
минуты мало…
Вы там в Европе хлопочете в эту
минуту о том, быть или не быть, а мы
целые дни бились над вопросами: сидеть или не сидеть, стоять или не стоять, потом как и на чем сидеть и т. п.