Неточные совпадения
Говорят, такие
страны есть, милая девушка, где и царей-то нет православных, а салтаны землей правят.
Ему нравилось, что эти люди построили жилища свои кто где мог или хотел и поэтому каждая усадьба как будто монумент, возведенный ее хозяином самому себе.
Царила в
стране Юмала и Укко серьезная тишина, — ее особенно утверждало меланхолическое позвякивание бубенчиков на шеях коров; но это не была тишина пустоты и усталости русских полей, она казалась тишиной спокойной уверенности коренастого, молчаливого народа в своем праве жить так, как он живет.
«Нет, — до чего же анархизирует людей эта жизнь! Действительно нужна какая-то устрашающая сила, которая поставила бы всех людей на колени, как они стояли на Дворцовой площади пред этим ничтожным
царем. Его бессилие губит
страну, развращает людей, выдвигая вождями трусливых попов».
— Странная фигура этот
царь, а? О его равнодушии к судьбе
страны, о безволии так много…
— Да,
царь — типичный русский нигилист, интеллигент! И когда о нем говорят «последний
царь», я думаю; это верно! Потому что у нас уже начался процесс смещения интеллигенции. Она — отжила.
Стране нужен другой тип, нужен религиозный волюнтарист, да! Вот именно: религиозный!
Бывал у дяди Хрисанфа краснолысый, краснолицый профессор, автор программной статьи, написанной им лет десять тому назад; в статье этой он доказывал, что революция в России неосуществима, что нужно постепенное слияние всех оппозиционных сил
страны в одну партию реформ, партия эта должна постепенно добиться от
царя созыва земского собора.
— Это — ужасно, Клим! — воскликнула она, оправляя сетку на голове, и черные драконы с рукавов халата всползли на плечи ее, на щеки. — Подумай: погибает твоя
страна, и мы все должны спасать ее, чтобы спасти себя. Столыпин — честолюбец и глуп. Я видела этого человека, — нет, он — не вождь! И вот, глупый человек учит
царя!
Царя…
Действие происходит в
стране берендеев в доисторическое время. Пролог на Красной горке, вблизи Берендеева посада, столицы
царя Берендея. Первое действие в заречной слободе Берендеевке. Второе действие во дворце
царя Берендея. Третье действие в заповедном лесу. Четвертое действие в Ярилиной долине.
— И не покупайте, это не история, в ней только и говорится, что такой-то
царь побил такого-то, такой-то князь такого-то и больше ничего… Истории развития народа и
страны там и нет.
Вот смотрите — хотят отнять у
царя его божественную силу и волю править
страною по указанию свыше, хотят выборы устроить в народе, чтобы народ послал к
царю своих людей и чтобы эти люди законы издавали, сокращая власть царёву.
В этом почти соглашается сам г. Устрялов, когда возражает против Перри, сказавшего, что «Лефорт находился при Петре с 12-летнего возраста
царя, беседовал с ним о
странах Западной Европы, о тамошнем устройстве войск морских и сухопутных, о торговле, которую западные народы производят во всем свете посредством мореплавания и обогащаются ею».
Из иной
страны чудесной,
Людям в горести помочь,
Нас на землю
царь небесный
Посылает в эту ночь;
Принести живое слово,
Жатвы все благословить,
Человека к жизни новой
Ободрить и укрепить!
Вот прозрачный камень цвета медной яри. В
стране эфиопов, где он добывается, его называют Мгнадис-Фза. Мне подарил его отец моей жены, царицы Астис, египетский фараон Суссаким, которому этот камень достался от пленного
царя. Ты видишь — он некрасив, но цена его неисчислима, потому что только четыре человека на земле владеют камнем Мгнадис-Фза. Он обладает необыкновенным качеством притягивать к себе серебро, точно жадный и сребролюбивый человек. Я тебе его дарю, моя возлюбленная, потому что ты бескорыстна.
Они привозили из Африки слоновую кость, обезьян, павлинов и антилоп; богато украшенные колесницы из Египта, живых тигров и львов, а также звериные шкуры и меха из Месопотамии, белоснежных коней из Кувы, парваимский золотой песок на шестьсот шестьдесят талантов в год, красное, черное и сандаловое дерево из
страны Офир, пестрые ассурские и калахские ковры с удивительными рисунками — дружественные дары
царя Тиглат-Пилеазара, художественную мозаику из Ниневии, Нимруда и Саргона; чудные узорчатые ткани из Хатуара; златокованые кубки из Тира; из Сидона — цветные стекла, а из Пунта, близ Баб-эль-Мандеба, те редкие благовония — нард, алоэ, трость, киннамон, шафран, амбру, мускус, стакти, халван, смирну и ладан, из-за обладания которыми египетские фараоны предпринимали не раз кровавые войны.
Наслышавшись много о мудрости и красоте израильского
царя, она прибыла к нему из своей
страны с богатыми дарами, желая испытать его мудрость и покорить его сердце.
Царь той
страны приказал сделать себе из громадного дерева мощную колонну, не зная, что в ней покоится сам бог Озирис, великий податель жизни.
Я дерзну напомнить вам то время, когда Россия, сражаясь с сильным внешним неприятелем, видела язву, смерть, волнение в стенах Московских и скоро после — безумный, яростный бунт, который пламенною рекою разливался по обширным
странам ее; когда завистники Екатерины, сильные
Цари, радовались нашему бедствию и грозили Ей новою войною… тогда, тогда надлежало видеть славу мужественных Ее добродетелей!
Цари Италии спешили Посольствами изъявить радость свою о приближении Северной Царицы к
странам их.
Образованность народа в России в период
царей, до Петра, была гораздо выше, нежели во всех других
странах Европы (том II, стр. 531).
«Великому, избранному от Бога,
Им чтимому и им превознесенну,
И скифетры полночныя
страныСамодержащему
царю Борису,
С царицею, с царевичем его
И всеми дома царского ветвями,
Мы, сущие в палате сей, воздвигли,
В душевное спасенье и во здравье
Телесное, сию с молитвой чашу.
Тебя Господь своим сподобил чудом;
Иди же смело в бой, избранник Божий!
И нас возьми! Авось вернется время,
Когда
царям мы царства покоряли,
В незнаемые
страны заходили,
Край видели земли, перед глазами
Земля морским отоком завершалась
И выл сердито море-окиян.
Довольно бражничать! Теперь есть дело:
Точить оружие, в поход сбираться!
И над всем этим миром, знакомым Василию Ивановичу до мельчайших закоулков,
царило благодушие и величие местных юпитеров, с демонстративно-помпадурской грозой и с младенчески наивным неведением
страны, с кругозором петербургских департаментских канцелярий и властью могущественнейших сатрапов.
Хитрый поляк хвалит героиню великого града, известную в самых отдаленных
странах, уважаемую
царями и народами.
Знаю великую книгу о светлой
стране,
Где прекрасная дева взошла
На смертное ложе
царяИ юность вдохнула в дряхлое сердце!
Там — над цветущей
странойПравит высокий Король!
Юность вернулась к нему!
Он забыл власть богов, он собрал своих полководцев, солдат и военные колесницы, он идет против правителей и
царей, которых ты поставил по всей
стране, чтобы они платили дань и чтили твое величество.
Кладбище полно прахом тех, которые когда-то были одушевлены жизнью, были
царями, управляли народами, председательствовали в собраниях, предводительствовали войсками, завоевывали новые
страны, требовали себе поклонения, раздувались тщеславием, пышностью и властью.
На далеком Севере, где
царит вечный день, лежала
страна счастливых людей гиперборейцев.
Царем этого «священного племени» был Аполлон, и туда, в гиперборейский край, улетал он на крыльях лебедей на зиму, — на время суровой зимы, когда тяжело приходится людям, когда не в силах они быть счастливыми и счастьем своим быть достойными светлого бога.
Бояре окружили, по уходе
царя из посольской палаты, Ивана Кольца с товарищами и князца Ишбердея. Каждый из бояр, сыновей боярских, дворян и опричников наперебой старался переманить к себе дорогих гостей послушать их рассказы о неведомой
стране, о ратных победных подвигах.
Нас будут десятки, сотни, тысячи, и только тогда, когда на всем земном шаре не будет ни одного льва в заключении, только тогда возвращусь я в родные
страны, освобожденный и освободитель, с радостью в сердце, как подобает царю-победителю, возвращающемуся в свое отечество во главе освобожденного народа.
— Берегитесь, — заметил Сегюр, — прежде вас и в других
странах многие знаменитые любимцы
царей говорили тоже: «Кто смеет?» — однако после раскаивались.
Кучум в начале своего владения Сибирью искал благоволения
царя Иоанна Васильевича, опасаясь неведомых ему жителей захваченной
страны, которых он насильно обращал в магометанскую веру, и ногаев — друзей России.
Обложив ясаком население
страны, Ермак Тимофеевич снарядил посольство к
царю Иоанну Васильевичу под начальством своего есаула и друга Ивана Кольца, придав ему в качестве провожатого князя Ишбердея, и отправил с ним собранный ясак.
Страна эта была страшно опустошена русскими войсками, и большая часть ее была завоевана
царем.
Положение ее, ее раны, поделанные властолюбием Карла Одиннадцатого и растравленные удальством его сына; силы, средства, обширность России, которая, рано или поздно, должна была поглотить мое отечество своим соседством и которая — поверьте мне — не позже столетия будет могущественнейшею державою в мире; величие Петра, ручающееся за благосостояние
стран, ему вверенных, — все подвинуло меня оставить Августа и броситься в объятия
царя, для меня открытые.
Показать поганым нехристям, что боимся их и бежим от них, или же выдержать два-три боя и ворваться в самое их серединное логово — Сибирь и, сделавшись хозяевами всей
страны, положить ее вместе с нашими повинными головами к ногам батюшки-царя?..
«Спит иль нет моя Людмила?
Помнит друга иль забыла?
Весела иль слезы льет?
Встань, жених тебя зовет». —
«Ты ль? Откуда в час полночи?
Ах! едва прискорбны очи
Не потухнули от слез.
Знать, тронулся
царь небес
Бедной девицы тоскою?
Точно ль милый предо мною?
Где же был? Какой судьбой
Ты опять в
стране родной...
Хочешь, мы пойдем к
царю и тебя у него отторгуем?» А странник видит это, что сколько он ни учил в сборной
стране и пострадал за нее, а все никакого единогласия в ней нет; покачал головою, воздохнул ко Господу, да и говорит им: «Не умели отстоять, говорит, меня всем миром, теперь, говорит, мне ваша застоя некстати.