Неточные совпадения
Верно же понятый дуализм
царства Кесаря и
царства Божьего, духа и
природы, духа и организованного в государство общества, может обосновать свободу.
Второе: что «уголовная и судно-гражданская власть не должна принадлежать церкви и несовместима с
природой ее и как божественного установления, и как союза людей для религиозных целей» и наконец, в-третьих: что «церковь есть
царство не от мира сего»…
Бог царствует в
царстве свободы, а не в
царстве необходимости, в духе, а не в детерминированной
природе.
Воскресение Христа есть победа благодатных, животворящих сил Божьих над смертоносными силами
природы, это отмена порядка
природы благодатным порядком Божьего
Царства.
Субъективная мистика переживаний оставляет нетронутым весь натуральный порядок; в порядке
природы, порядке объективном, ничто чудесное и благодатное не ограничивает абсолютного
царства рациональности.
Церковь станет
царством,
царством Божьим и на земле, как и на небе, когда мировая душа окончательно соединится с Логосом, соединится Невеста с Женихом, т. е. преобразится весь принудительный порядок
природы в порядок свободно-благодатный.
Но быт «темного
царства», в котором он вырос, ничего не дал ему в отношении резонности: ее нет в этом быте, и потому Русаков впадает в ту же несмысленность, в тот же мрак, в каком блуждают и другие собратья его, хуже одаренные
природою.
Мертва казалась ей книга
природы; на ее вопросы не давали ей ответа темные люди темного
царства.
Сказки так меня занимали, что я менее тосковал об вольном воздухе, не так рвался к оживающей
природе, к разлившейся воде, к разнообразному
царству прилетевшей птицы.
Природа —
царство видимого закона; она не дает себя насиловать; она представляет улики и возражения, которые отрицать невозможно: их глаз видит и ухо слышит.
Не говоря уже о характерах некоторых действующих лиц, большею частью хорошо выдержанных, разнообразных, прекрасно изобретенных, комических положениях, об искусной отделке подробностей, впрочем не всех, главнейшее достоинство сего романа состоит в живом, верном, драматическом изображении нравов, домашнего быта, местностей, особенностей и
природы царства Русского.
Вы хотите, чтобы люди были истинно братьями, вы призываете их к законам их общей
природы, вы боретесь против всякого притеснения, всякого беззакония, всякого лицемерия; вы призываете на землю
царство справедливости, долга, правды, любви, — как же могут те, которых сила основана на противном, не подняться против вас!
«Мы, христиане, говорим: Бог тройственен (dreifaltig), но един в существе, обычно даже говорится, что бог тройственен в лицах, это плохо понимается неразумными, а отчасти и учеными, ибо Бог не есть лицо кроме как во Христе [Сын же «потому называется лицом, что он есть самостоятельное существо, которое не принадлежит к рождению
природы, но есть жизнь и разум
природы» (IV, 59, § 68).] (Gott ist keine Person als nur in Christo), но Он есть вечнорождающая сила и
царство со всеми сущностями; все берет свое начало от него.
«Таким образом, следует думать о Боге, что он вводит свою волю в знание (Scienz) к
природе, дабы его сила открывалась в свете и могуществе и становилась
царством радости: ибо, если бы в вечном Едином не возникала
природа, все было бы тихо: но
природа вводит себя в мучительность, чувствительность и ощутительность, дабы подвиглась вечная тишина, и силы прозвучали в слове…
В вечной
природе существуют две области и заключена возможность двух жизней: «огонь или дух», обнаруживающийся как «молния огня» на четвертой ступени, силою свободы (опять и свобода у Беме мыслится вне отношения к личности, имперсонали-стически, как одна из сил
природы) определяет себя к божественному единству или кротости, и благодаря этому первые 4 стихии становятся или основой для
царства радости, или же, устремляясь к множественности и самости, делаются жертвой адского начала, причем каждое начало по-своему индивидуализирует бытие.
Природа есть орудие тихой вечности, которым она формирует, делает, разделяет и собирает себя самое при этом в
царство радости, ибо вечная воля открывает свое слово чрез
природу.
В этом грозном явлении
природы «веденцы» усмотрели признак приближения к ним араратского
царства.
Конфликт
царства Божия и
царства Кесаря есть на философском языке конфликт субъекта и объекта, свободы и необходимости, духа и объективированной
природы.
Бог и есть гарантия свободы личности от порабощения власти
природы и общества,
царства кесаря, мира объектности.
Весь миропорядок с
царством универсально-общего, безличного придет к концу и сгорит, все же конкретные существа, человеческая личность прежде всего, но также и животные, растения и все имеющее индивидуальное существование в
природе наследуют вечность.
Руссо, к которой призывал Толстой для спасения от лжи цивилизации, совсем не есть
природа, как объективированное
царство детерминизма и закономерности, это иная, преображенная
природа, очень приближающаяся к
царству свободы, это не
природа «объективная», а
природа «субъективная».
То жуткое явление жизни, которое сейчас именуется тоталитарным государством, совсем не есть временное и случайное явление известной эпохи, это есть выявление истинной
природы государства,
царства.
Рай есть бессознательная и целостная
природа,
царство инстинкта.
Греховность человеческой
природы не допускает только возможности совершенного и абсолютного по своему значению социального строя, т. е. наступления
Царства Божьего на этой земле и в этом времени, до преображения мира.
И есть только один путь, который раскрыт человеку, путь верности до конца идее «человека», путь вхождения в
царство духа, в которое войдет и преображенная
природа.
Дядин. Позвольте, господа! После того инцидента я своего долга не нарушал. Я до сих пор ее люблю и верен ей, помогаю, чем могу, и завещал свое имущество ее деточкам, которых она прижила с любимым человеком. Я долга не нарушал и горжусь. Я горд! Счастья я лишился, но у меня осталась гордость. А она? Молодость уж прошла, красота под влиянием законов
природы поблекла, любимый человек скончался,
царство ему небесное… Что же у нее осталось? (Садится.) Я вам серьезно, а вы смеетесь.
Ограниченность, раздельность, малость не свойственны были русскому
царству, русской
природе и русскому характеру.
Но под «
природой» в этом случае нужно разуметь не животные, растения, леса, поля, моря и горы, не звездное небо, принадлежащие к экзистенциальному плану и входящие в духовность, а объективацию, мир вещей и предметов, механическое
царство, детерминированное извне.
Но это совсем не означает, что в человеке есть как бы духовная
природа наряду с
природой душевной и телесной, это значит, что душа и тело человека могут вступить в иной, высший порядок духовного существования, что человек может перейти из порядка
природы в порядок свободы, в
царство смысла, из порядка раздора и вражды в порядок любви и соединения.
Противоположение аскезы и техники разрывает целостную человеческую
природу, делает духовность отвлеченной и бессильной в борьбе, а технику и организацию превращает в бездушное
царство.
Цивилизация развила огромные технические силы, которые по замыслу должны уготовить
царство человека над
природой.
Марксистский социализм последовательно и до конца раскрывает
природу общественности как послушание последствиям греха и приспособление к необходимости кесарева
царства.
Мертвая осенняя
природа; тяжелые, подобно оледенелым валам, тучи, едва движущиеся с севера; песчаная степь, сердито всчесанная непогодами; по ней редкие ели, недоростки и уроды из
царства растений; временем необозримые, седые воды Чудского озера, бьющиеся непрерывно с однообразным стоном о мертвые берега свои, как узник о решетку своей темницы; иссохший лист, хрустящий под ногами путника нашего, — все вторило состоянию души Владимира.
Государство вечно забывает свое отрицательное происхождение и свою отрицательную
природу, претендует быть положительным
царством мира сего, земным градом.
Самодержавие народа есть такое же
царство кесаря и оно также несоизмеримо с бесконечной
природой человеческого духа.
И необходимо бодрствование духа и трезвение духа, чтобы разгадать двойственную
природу социализма, который идет в мир с новым обетованным
царством.