Когда же Малмека услыхал, что земледелец может продать самого лучшего рису, годного для
царского стола, он тотчас же купил весь воз за тройную цену, а Панду, радуясь в сердце своем возвращению денег, тотчас же поспешил в монастырь, чтобы получить от монаха те объяснения, которые он обещал ему.
Ласкай меня,
Целуй меня, пригоженький! Пусть видят,
Что я твоя подружка. Горько, больно
Одной бродить! Глядят как на чужую
И девушки и парни. Вот пошла бы
На
царские столы смотреть, а с кем?
Подружки все с дружками, косо смотрят,
Сторонятся; отстань, мол, не мешай!
С старушками пойти и с стариками —
Насмешками да бранью докорят.
Одной идти, так страшно. Будь дружком,
Пригоженький.
Серебряному пришлось сидеть недалеко от
царского стола, вместе с земскими боярами, то есть с такими, которые не принадлежали к опричнине, но, по высокому сану своему, удостоились на этот раз обедать с государем. Некоторых из них Серебряный знал до отъезда своего в Литву. Он мог видеть с своего места и самого царя, и всех бывших за его столом. Грустно сделалось Никите Романовичу, когда он сравнил Иоанна, оставленного им пять лет тому назад, с Иоанном, сидящим ныне в кругу новых любимцев.
Неточные совпадения
Гремя колокольцами, боярин подошел к
столу и опустился на скамью, напротив Иоанна, с такою величественною осанкой, как будто на нем вместо шутовского кафтана была
царская риза.
Князь встал и, следуя обычаю, низко поклонился царю. Тогда все, бывшие за одним
столом с князем, также встали и поклонились Серебряному, в знак поздравления с
царскою милостью. Серебряный должен был каждого отблагодарить особым поклоном.
Никогда наши государи не приглашали их к своему
столу, не допускали их в
царскую Думу: они знали только свои полки и ходили, куда прикажет Разряд.
Вскоре потом Петр праздновал день своего ангела (29 июня); обеденный
стол был в
царских палатах, а вечер провел Петр у английского капитана Джона Греймса, который угостил гостей своих на славу.
Все заняли свои прежние места, кроме карлицы и барской барыни, которые не смели оставаться за
столом, удостоенным
царским присутствием.
Особенно торжественна госпожа Кульковская: ей пожаловано богатое приданое, хоть бы невесте Миниха; она уж столбовая дворянка, может покупать на свое имя крестьян и колотить их из своих рук; мечты о
столе царском, где сядет рядом с женою Волынского, бывшею своею барынею, о пирах и более о наказаниях, которые будет рассыпать, кружат ей голову.
Когда граф Гендриков приблизился к возвышению, внесены были на него
царская грамота и гетманские клейноды и положены были на два
стола. Государственное знамя держал Гамалей с двумя товарищами около
стола, на котором лежала грамота. За ними поместилось духовенство в полном облачении. Около
стола, где лежали клейноды, стояли генеральные старшины и бунчуковые товарищи, а вокруг возвышения все шляхетство. Посреди возвышения стал граф Гендриков.
Зачался «почестный пир», зазвенели кубки и братины. Под различными яствами буквально ломился
стол. Кубки осушались за кубками: пили про государя и про царицу, про весь
царский дом, пили про митрополита и про все русское духовенство, пили про каждого из гостей особенно, про ласкового хозяина и, заочно, про пригожую молодую хозяйку.
Пир продолжался. В отсутствие царя более свободные беседы завязались там и сям за обширным
столом роскошной
царской столовой храмины.
То пришлет сказать ему свое милостивое слово, то с приказом видеть его
царские очи, то с блюдом со
стола своего или с поставом немецкого сукна на платье.
Яковлев сидел за
столом, уставленным всевозможными яствами и питиями, на которые, видимо, не поскупился трепетавший перед
царским посланником переяславльский воевода.
— Ох, ох! — продолжал великий князь. — Легко припасти все эти
царские снадобья, обкласть себя суконными львами и алтабасными орлами, заставить попугаев величать себя чем душе угодно; да настоящим-то царем, словом и делом, быть нелегко! Сам ведаешь, чего мне стоит возиться с роденькой. Засели за большой
стол на больших местах да крохоборничают! И лжицы не даю, и ковшами обносят, а все себе сидят, будто приросли к одним местам.
Пузырек с эликсиром передан ходячему скелету при переводе лекарского наставления. Дрожащая костлявая рука положила было на
стол корабельник (Schiffsnobel). Корабельник? легко сказать! Подарок
царский, судя по тому, что и сам Иван Васильевич посылывал родным своих друзей, царицам, детям их по корабельнику, много по два. Несмотря на важность дара, лекарь возвратил монету, говоря, что возьмет ее, когда лекарство подействует. С этим выпроводил от себя пациента и посредника.
Все лица, начиная с лиц самого князя Василия, княжны Евпраксии, Якова Потаповича и кончая последним княжеским холопом, убиравшим
стол для почетного «
царского» пира, носили радостно-праздничное выражение.
В Петербурге он, как мы знаем, жил с
царским великолепием в апартаментах, отведенных ему в Зимнем дворце, пользовался придворными экипажами,
столом и ежемесячным жалованием в двенадцать тысяч рублей.