Неточные совпадения
— Четвертый, — сказал
старик, обращаясь к своим, и даже показал четыре пальца левой руки. — В замещение Михаила Локтева посланы? Для беженцев, говорите? Так вот, мы — эти самые очевидные беженцы. И даже — того
хуже.
«Идиоты!» — думал Клим. Ему вспоминались безмолвные слезы бабушки пред развалинами ее дома, вспоминались уличные сцены, драки мастеровых, буйства пьяных мужиков у дверей базарных трактиров на городской площади против гимназии и снова слезы бабушки, сердито-насмешливые словечки Варавки о народе, пьяном, хитром и ленивом. Казалось даже, что после истории с Маргаритой все люди стали
хуже: и богомольный, благообразный
старик дворник Степан, и молчаливая, толстая Феня, неутомимо пожиравшая все сладкое.
Клим очень хорошо чувствовал, что дед всячески старается унизить его, тогда как все другие взрослые заботливо возвышают. Настоящий
Старик утверждал, что Клим просто слабенький, вялый мальчик и что ничего необыкновенного в нем нет. Он играл
плохими игрушками только потому, что хорошие у него отнимали бойкие дети, он дружился с внуком няньки, потому что Иван Дронов глупее детей Варавки, а Клим, избалованный всеми, самолюбив, требует особого внимания к себе и находит его только у Ивана.
— Ну — ничего! Надоест жить
худо — заживем хорошо! Пускай бунтуют, пускай все страсти обнажаются! Знаешь, как
старики говаривали? «Не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься». В этом, друг мой, большая мудрость скрыта. И — такая человечность, что другой такой, пожалуй, и не найдешь… Значит — до вечера?
Со времени смерти
стариков хозяйственные дела в деревне не только не улучшились, но, как видно из письма старосты, становились
хуже. Ясно, что Илье Ильичу надо было самому съездить туда и на месте разыскать причину постепенного уменьшения доходов.
— Я спрашиваю вас: к добру или к
худу! А послушаешь: «Все старое нехорошо, и сами
старики глупы, пора их долой!» — продолжал Тычков, — дай волю, они бы и того… готовы нас всех заживо похоронить, а сами сели бы на наше место, — вот ведь к чему все клонится! Как это по-французски есть и поговорка такая, Наталья Ивановна? — обратился он к одной барыне.
Он был в их глазах пустой, никуда не годный, ни на какое дело, ни для совета —
старик и
плохой отец, но он был Пахотин, а род Пахотиных уходит в древность, портреты предков занимают всю залу, а родословная не укладывается на большом столе, и в роде их было много лиц с громким значением.
Остальные два
старика, один — тот самый беззубый, который вчера на сходке кричал решительный отказ на все предложения Нехлюдова, и другой — высокий, белый, хромой
старик с добродушным лицом, в бахилках и туго умотанных белыми онучами
худых ногах, оба почти всё время молчали, хотя и внимательно слушали.
— Да,
плохая,
плохая, барин, жизнь наша, что говорить, — сказал
старик. — Куда лезете! — закричал он на стоявших в дверях.
— Да какая же жизнь? Самая
плохая жизнь, — сказал
старик, следуя за Нехлюдовым на вычищенную до земли часть под навесом.
Следующую лошадь выводил
худой бодрый
старик, тоже босиком, в полосатых портках и длинной грязной рубахе, с выдающимися на спине
худыми кострецами.
— Земли свои за пять верст, а нанять — приступу нет, взнесли цену так, что не оправдаешь, — прибавил беззубый сердитый
старик, — веревки вьют из нас как хотят,
хуже барщины.
— Какая наша жизнь! Самая
плохая наша жизнь, — как будто с удовольствием, нараспев протянул словоохотливый
старик.
Старик, прищурившись, посмотрел на молодую компанию и, торопливо шмыгая
худыми сапогами, подошел прямо к Привалову.
Веришь ли тому: никто-то здесь не смеет сказать и подумать, чтоб к Аграфене Александровне за
худым этим делом прийти;
старик один только тут у меня, связана я ему и продана, сатана нас венчал, зато из других — никто.
Что всего более поразило бедного монашка, так это то, что отец Ферапонт, при несомненном великом постничестве его и будучи в столь преклонных летах, был еще на вид
старик сильный, высокий, державший себя прямо, несогбенно, с лицом свежим, хоть и
худым, но здоровым.
Случай этот произвел на него сильное впечатление. Он понял, что в городе надо жить не так, как хочет он сам, а как этого хотят другие. Чужие люди окружали его со всех сторон и стесняли на каждом шагу.
Старик начал задумываться, уединяться; он
похудел, осунулся и даже как будто еще более постарел.
Поздно вечером я снова выглянул в окно. Ветер раздувал потухший костер. На минуту вспыхивало тусклое пламя и на мгновение освещало
худую фигуру
старика.
Между тем здоровье Андрея Гавриловича час от часу становилось
хуже. Владимир предвидел его скорое разрушение и не отходил от
старика, впадшего в совершенное детство.
В эту минуту в залу вошел, насилу передвигая ноги,
старик высокого роста, бледный и
худой, в халате и колпаке.
Дипломат, видя, что дело становится
хуже, попробовал пугнуть
старика моим здоровьем; но это уже было поздно, и свидание окончилось, как следовало ожидать, рядом язвительных колкостей со стороны моего отца и грубых выражений со стороны Кетчера.
За большим столом, возле которого стояло несколько кресел, сидел один-одинехонек
старик,
худой, седой, с зловещим лицом.
Отчаянный роялист, он участвовал на знаменитом празднике, на котором королевские опричники топтали народную кокарду и где Мария-Антуанетта пила на погибель революции. Граф Кенсона,
худой, стройный, высокий и седой
старик, был тип учтивости и изящных манер. В Париже его ждало пэрство, он уже ездил поздравлять Людовика XVIII с местом и возвратился в Россию для продажи именья. Надобно было, на мою беду, чтоб вежливейший из генералов всех русских армий стал при мне говорить о войне.
Это был
худой, совершенно лысый и недужный
старик, который ходил сгорбившись и упираясь руками в колени; но за всем тем он продолжал единолично распоряжаться в доме и держал многочисленную семью в большой дисциплине.
Я ответил, что я племянник капитана, и мы разговорились. Он стоял за тыном, высокий,
худой, весь из одних костей и сухожилий. На нем была черная «чамарка», вытертая и в пятнах. Застегивалась она рядом мелких пуговиц, но половины их не было, и из-под чамарки виднелось голое тело: у бедняги была одна рубаха, и, когда какая-нибудь добрая душа брала ее в стирку,
старик обходился без белья.
На помощь
старику явилась его жена, высокая,
худая старуха с злыми глазами.
Скитники на брезгу уже ехали дальше. Свои лесные сани они оставили у доброхота Василия, а у него взамен взяли обыкновенные пошевни, с отводами и подкованными полозьями. Теперь уж на раскатах экипаж не валился набок, и
старики переглядывались. Надо полагать, он отстал. Побился-побился и бросил. Впрочем, теперь другие интересы и картины захватывали их. По дороге то и дело попадались пешеходы, истомленные,
худые, оборванные, с отупевшим от истомы взглядом. Это брели из голодавших деревень в Кукарский завод.
Много новостей узнал Полуянов с первого же раза: о разорении Харитона Артемьича, о ссудной кассе писаря Замараева, о
плохих делах
старика Луковникова, о новых людях в Заполье, а главное — о банке.
— Она не посмотрела бы, что такие лбы выросли… Да!.. — выкрикивал
старик, хотя сыновья и не думали спорить. — Ведь мы так же поженились, да прожили век не
хуже других.
Старики разговорились. Все-таки они были свои и думали одинаково, не то что молодежь. Михей Зотыч все качал своею лысою головой и жаловался на
худые дела.
— Знаешь, — заговорил он грустно, — мне кажется иногда, что
старики правы, когда говорят, что на свете становится с годами все
хуже.
— Не стану спорить, — холодно сказал
старик. — Может быть, это и правда. Во всяком случае, если тебе и было бы
хуже, то, может быть, сам ты был бы лучше.
Он появляется на сцену с сентенцией о том, что «нужно к старшим за советом ходить, —
старик худа не посоветует».
Пьяный Мина Клейменый давно уже лежал под столом. Его там нашли только утром, когда Окся принялась за свою работу. Разбуженный
старик долго не мог ничего понять, как он очутился здесь, и только беззвучно жевал своим беззубым ртом. Голова у него трещала с похмелья, как
худой колокол.
— Куды я пойду-то, ты подумай, — усовещивала она
старика. — Мужику это все одно, а девка сейчас
худую славу наживет… Который десяток на свете живешь, а этого не можешь сообразить.
— Рассуди нас, Степан Романыч, — спокойно заявил
старик. — Уж на что лют был покойничек Иван Герасимыч Оников, живых людей в гроб вгонял, а и тот не смел такие слова выражать… Неужто теперь
хуже каторжного положенья? Да и дело мое правое, Степан Романыч… Уж я поблажки, кажется, не даю рабочим, а только зачем дразнить их напрасно.
О воле точно боялись говорить, — кто знает, что еще будет? — а
старики грустно вздыхали: может, и
хуже будет.
В конце концов
старик начал просто бояться неизвестной, но неминуемой грозы,
похудел, осунулся и сделался крайне раздражительным и недоверчивым.
Действительно, в углу кабака, на лавочке, примостились
старик хохол Дорох Ковальчук и
старик туляк Тит Горбатый. Хохол был широкий в плечах
старик, с целою шапкой седых волос на голове и маленькими серыми глазками; несмотря на теплое время, он был в полушубке, или, по-хохлацки, в кожухе. Рядом с ним Тит Горбатый выглядел сморчком: низенький, сгорбленный, с бородкой клинышком и длинными
худыми руками, мотавшимися, как деревянные.
Даже сегодняшняя проволочка Макару, заданная от
старика, имела более хозяйственный интерес, а не нравственный: он его бил не как
плохого мужа, а как
плохого члена семьи, баловавшего на стороне на неизвестные деньги.
— Ну, со
стариками еще
хуже, — говорит нежным голосом Манька Маленькая и лукаво заглядывает на Зою, — как ты думаешь, Зоинька?
Пришел давно знакомый всей Яме Ванька-Встанька — высокий,
худой, красноносый седой
старик, в форме лесного кондуктора, в высоких сапогах, с деревянным аршином, всегда торчащим из бокового кармана.
В заключение
старики просили, чтоб Мироныча не трогать и что всякий другой на его месте будет гораздо
хуже.
— Какого звания — мужик простой, служить только богу захотел, — а у нас тоже житье-то! При монастыре служим, а сапогов не дают; а мука-то ведь тоже ест их,
хуже извести, потому она кислая; а начальство-то не внемлет того: где хошь бери, хоть воруй у бога — да!.. — бурчал
старик. Увидев подъехавшего
старика Захаревского, он поклонился ему. — Вон барин-то знакомый, — проговорил он, как-то оскаливая от удовольствия рот.
— А я к тебе по делу, Иван, здравствуй! — сказал он, оглядывая нас всех и с удивлением видя меня на коленях.
Старик был болен все последнее время. Он был бледен и
худ, но, как будто храбрясь перед кем-то, презирал свою болезнь, не слушал увещаний Анны Андреевны, не ложился, а продолжал ходить по своим делам.
— Помилуй, братец, помилуй! Ты меня просто сразил после этого! Да как же это он не примет? Нет, Ваня, ты просто какой-то поэт; именно, настоящий поэт! Да что ж, по-твоему, неприлично, что ль, со мной драться? Я не
хуже его. Я
старик, оскорбленный отец; ты — русский литератор, и потому лицо тоже почетное, можешь быть секундантом и… и… Я уж и не понимаю, чего ж тебе еще надобно…
История Смита очень заинтересовала
старика. Он сделался внимательнее. Узнав, что новая моя квартира сыра и, может быть, еще
хуже прежней, а стоит шесть рублей в месяц, он даже разгорячился. Вообще он сделался чрезвычайно порывист и нетерпелив. Только Анна Андреевна умела еще ладить с ним в такие минуты, да и то не всегда.
— Посмотри! что ж, и посмотреть не
худое дело!
Старики говаривали:"Свой глазок — смотрок!"И я вот стар-стар, а везде сам посмотрю. Большая у меня сеть раскинута, и не оглядишь всеё — а все как-то сердце не на месте, как где сам недосмотришь! Так день-деньской и маюсь. А, право, пять тысяч дал бы! и деньги припасены в столе — ровно как тебя ждал!
Старик Майзель, как рассерженный боров, теперь готов был лезть на стену, потому что Раиса Павловна смазала его несравненную Амальхен; но это еще
плохое доказательство для того, чтобы другим надевать петлю на шею.
— Пора нам,
старикам, на погост, Ниловна! Начинается новый народ. Что мы жили? На коленках ползали и все в землю кланялись. А теперь люди, — не то опамятовались, не то — еще
хуже ошибаются, ну — не похожи на нас. Вот она, молодежь-то, говорит с директором, как с равным… да-а! До свидания, Павел Михайлов, хорошо ты, брат, за людей стоишь! Дай бог тебе, — может, найдешь ходы-выходы, — дай бог!