Неточные совпадения
— Пожалуйста, переведите это, — сказал он Нехлюдову. — Вы поссорились и подрались, а
Христос, который
умер за нас, дал нам другое средство разрешать наши ссоры. Спросите у них, знают ли они, как по закону
Христа надо поступить с человеком, который обижает нас.
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять, и священником очень внятно было прочтено место из Евангелия Марка, в котором сказано было, как
Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением на них рук, будет говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не
умрет, а останется здоровым.
— Скажите им, что
Христос жалел их и любил, — сказал он, — и
умер за них. Если они будут верить в это, они спасутся. — Пока он говорил, все арестанты молча стояли перед нарами, вытянув руки по швам. — В этой книге, скажите им, — закончил он, — всё это сказано. Есть умеющие читать?
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и
умер, славя и хваля
Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
Если люди
умирали, то потому только, что не верили в победу
Христа над смертью.
Наибольший интерес представляла мистическая секта бессмертников, которые утверждали, что верующий во
Христа никогда не
умрет и что люди
умирают только потому, что верят в смерть и не верят в победу
Христа над смертью.
Ветхий мир должен был
умереть во
Христе, чтобы воскреснуть во
Христе.
Христос с ним! слава богу, он
умер утешенный!
— А слыхала, как
Христос про зерно сказал? Не
умрешь — не воскреснешь в новом колосе. До смерти мне далеко. Я — хитрый!
Да хошь бы я пальцем-те до него дотронулся, все бы легше было — потому как знаю, что в эвтим я точно бы виноват был, — а то и не подходил к нему:
умирай, мол,
Христос с тобой!..
Феклинья бросила и отца и дом. Она выстроила на выезде просторную избу и поселилась там с двумя другими «девушками». В избе целые ночи напролет светились огни и шло пированье. Старуха, Гришкина мать,
умерла, но старики, отец и тесть, были еще живы и перебивались
Христовым именем.
— Для того же, полагаю, зачем вертятся факиры, шаманы наши сибирские, — чтобы привести себя в возбужденное состояние; и после радений их обыкновенно тотчас же некоторые из согласников начинают пророчествовать, потому, как объяснил мне уже здесь один хлыст на увещании в консистории, что,
умерев посредством бичеваний об Адаме, они воскресали о
Христе и чувствовали в себе наитие святого духа.
— Это — переложенное в поэму апокрифическое предание о разбойнике, который попросил деву Марию, шедшую в Египет с Иосифом и предвечным младенцем, дать каплю молока своего его умирающему с голоду ребенку. Дева Мария покормила ребенка, который впоследствии, сделавшись, подобно отцу своему, разбойником, был распят вместе со
Христом на Голгофе и,
умирая, произнес к собрату своему по млеку: «Помяни мя, господи, егда приидеши во царствие твое!»
— Егор Егорыч, значит, справедливо предсказывал, что у нас не
Христос выгонит из храма мытарей, а мытари выгонят рыбарей, что масонство на долгие годы должно
умереть, и воссияет во всем своем величии откупщицкая и кабацкая сила.
— Разве что этому научите! — вступается Арина Петровна, — уж оставьте вы их,
Христа ради… учители! Тоже учить собрались… наукам, должно быть! Вот я с ними, как Павел
умрет, в Хотьков уеду… и так-то мы там заживем!
«И что бы ей стоило крошечку погодить, — сетовал он втихомолку на милого друга маменьку, — устроила бы все как следует, умнехонько да смирнехонько — и
Христос бы с ней! Пришло время
умирать — делать нечего! жалко старушку, да коли так Богу угодно, и слезы наши, и доктора, и лекарства наши, и мы все — всё против воли Божией бессильно! Пожила старушка, попользовалась! И сама барыней век прожила, и детей господами оставила! Пожила, и будет!»
Потом внушается воспитываемому, что при виде всякой церкви и иконы надо делать опять то же, т. е. креститься; потом внушается, что в праздники (праздники — это дни, в которые
Христос родился, хотя никто не знает, когда это было, дни, в которые он обрезался, в которые
умерла богородица, в которые принесен крест, в которые внесена икона, в которые юродивый видел видение и т. п.), в праздники надо одеться в лучшие одежды и идти в церковь и покупать и ставить там свечи перед изображениями святых, подавать записочки и поминания и хлебцы, для вырезывания в них треугольников, и потом молиться много раз за здоровье и благоденствие царя и архиереев и за себя и за свои дела и потом целовать крест и руку у священника.
— Я хочу, — продолжал Милославский, ободренный ласковою речью Авраамия, —
умереть свету и при помощи твоей из воина земного соделаться воином
Христовым.
Он
умер без всяких мучений на светлый день
Христова Воскресенья, после обедни, за которою сам читал Апостол.
Мне чуется, что Прокоп говорит: уж как ты ни отпрашивайся, а от смерти не отвертишься! так
умирай же, ради
Христа, поскорее, не задерживай меня понапрасну!
Он недолго терпел неприветливую встречу, приготовленную ему во
Христе братьями на этом свете: попищал, поморщился и
умер.
Но далее оказалось, что он знает столько: был
Христос, который восстал против еврейских законов, и евреи распяли его за это на кресте. Но он был бог и потому не
умер на кресте, а вознёсся на небо и тогда дал людям новый закон жизни…
Когда-то, вероятно очень давно, отец Галактионовны служил управителем на одном из заводов Кайгородова, затем он
умер, и Галактионовна осталась
христовой невестой отчасти по своему безобразию, отчасти по бесчисленным физическим немощам, которые ее одолевали; дом Фатевны принадлежал Галактионовне, последняя продала его Фатевне с условием жить ей, Галактионовне, в своем флигельке по смерть.
— Она — всесильна ведь! Сам Исус
Христос не избёг. Пронеси, говорит, мимо чашу эту, а отец его небесный — не пронёс, не мог однако! Сказано: смертушка придёт — и солнышко
умрёт, да!
— Ради
Христа, дай мне
умереть спокойно, — сказал он.
Посмотри, как человек усиливается воздвигнуть башню Вавилонскую и как не может ничего сделать. Рим, твердейший столп храма земного, сильнейшее проявление человека Адамова, последняя твердыня его, — разве не носил зародыш своей гибели в самом развитии своем? Борение составляло его жизнь, ибо борение назначено в удел Адаму — пот, и пот кровавый. Но как во Адаме все
умирают, так во
Христе все оживут. Господь примиряет с собою человека, и чем же? — Он снисшел до человека, чтоб человека возвысить до бога.
— Смотрите, Марья Петровна, не нажить бы вам бед с вашими лечениями! Сами же говорите, что старик этот чуть живехонек… Ну, а как он вдруг да отдаст у вас богу душу,
умрет, что вы думаете? Знаете ли, какое это дело? Да тут от суда не отделаешься. Разве не слышали, каких хлопот нажил себе чрез такой же точно случай Егор Иванович Редечкин третьего года?…
Христос с вами, Марья Петровна, что вы делаете?…
Христос,
умирая, сказал: «Отец, в руки твои отдаю дух мой». Если кто говорит эти слова не одним языком, а всем сердцем, то такому человеку ничего больше не нужно. Если дух мой возвращается к тому, от кого исшел, то для духа моего ничего, кроме самого лучшего, быть не может.
Начиная от Сократа до
Христа и от
Христа вплоть до тех людей, которые из века в век
умирают за истину, все мученики веры доказывают неправду этого рабского учения и громко говорят нам: «Мы тоже любили жизнь и всех людей, которыми жизнь наша была красна и которые умоляли нас прекратить борьбу.
Учение
Христа о том, что жизнь нельзя обеспечить, а надо всегда, всякую минуту быть готовым
умереть, дает больше блага, чем учение мира о том, что надо обеспечить свою жизнь, — дает больше блага уже по одному тому, что неизбежность смерти и необеспеченность жизни остаются те же при учении мира и при учении
Христа, но самая жизнь, по учению
Христа, не поглощается уже вся без остатка праздным занятием мнимого обеспечения своей жизни, а становится свободна и может быть отдана одной свойственной ей цели: совершенствованию своей души и увеличению любви к людям.
Падший человек должен
умереть, ибо он не может не
умереть, но он должен и воскреснуть во
Христе, — тот же и не тот же, иной самого себя, однако сознающий свое тожество с прежним, ветхий и новый.
Духом, что он не
умрет, пока не увидит Иисуса
Христа.], звучало в душе и в природе.
И о том же неоднократно говорят и апостольские послания: «
Христос для того
умер и воскрес и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми, и над живыми — ϊνα καί νεχρών και ζώντων κυρίευση» (Рим. 14:9) (ср. Ефес. 1:20–22; 1 Кор.
Умирать стану с голоду, а никому не поклонюсь; во всю жизнь одному только богачу поклонился я,
Христом Богом просил помощи моей старости, помощи родной семье, и то ничего не выпросил.
Несомненно, это есть та самая любовь, «которую проповедывал бог на земле». Но не тот бог, который воплотился в
Христа, а тот, который воплотился в Будду. Сила этой любви — именно в ее бессилии, в отсечении от себя живых движений души, в глубоком безразличии одинаково ко всем явлениям жизни. Чем дальше от жизни, тем эта любовь сильнее. Соприкоснувшись с жизнью, она
умирает.
В начале 1762 года, когда мне было девять лет от роду (то есть немедленно по кончине императрицы Елизаветы Петровны, которая
умерла в самый день Рождества
Христова 1761 года), приехали в Киль трое незнакомцев.
Я не знаю, было ли
Христе что-нибудь известно о том, что о ней толковали, но полагаю, что нет, потому что она решительно
умерла и погреблась для всего мира.
Во
Христе и через
Христа фатум смерти отменяется для человека, хотя эмпирически каждый человек и
умирает.
Вот — праведница, которая,
умирая, наверное, молилась об одном: чтобы ей в аду было присуждено место не слишком горячее. И
Христос сказал бы ей на страшном суде: ты губила душу свою и тем спасла ее!
«Неужели, — пишет он Черткову, — так и придется мне
умереть, не прожив хоть один год вне того сумасшедшего, безнравственного дома, в котором я теперь вынужден страдать каждый час, не прожив хоть одного года по-человечески разумно, т. е. в деревне, не на барском дворе, а в избе среди трудящихся, с ними вместе трудясь по мере своих сил и способностей, обмениваясь трудами, питаясь и одеваясь, как они, и смело без стыда говоря всем ту
Христову истину, которую знаю».
— «Мы, бедные и опальные казаки, угрызаемые совестью, шли на смерть и присоединили знаменитую державу к России во имя
Христа и великого государя навеки веков, доколе Всевышний благословит стоять миру. Ждем твоего указа, Великий Государь и воевод твоих, сдадим им царство Сибирское без всяких условий, готовые
умереть или в новых подвигах чести, или на плахе, как будет угодно тебе, великий государь, и Богу».
Следствие открыло, что на празднике Рождества
Христова один из фабричных привез на фабрику больную женщину с распухшими железами за ушами и что она вскоре по привозе
умерла.
Имение?.. Во-первых, я ничего не смыслю. Положим, это не резон: все вначале ничего не смыслят. Во-вторых, оно в руках Федора Христианыча, честнейшего человека. Мой Николай всегда мне говорил:"Маша, если я
умру раньше тебя, тебе нечего беспокоиться по хозяйству; не вмешивайся и предоставь все Федору Христианычу. Ты будешь жить, как у
Христа за пазухой".
— А такие, что от добра, дескать, добра не ищут… Живем как у
Христа за пазухой,
умирать не надо…
«Так адамический человек, которому предстояло стать апостолом или
Христом, был рожден уже до того, как
Христос в нем страдал; но сперва должен
Христос в нем воскреснуть, а Иуда как змеиная воля в смерти
Христовой удавиться и
умереть со своей злой волей — лишь тогда человек-Адам станет
Христом (курсив мой).
Смерть государыни была совершенно неожиданная и внезапная. Она
умерла в Царском Селе, в самый день Рождества
Христова, 25 декабря 1761 года. По преданию, смерть императрицы предсказала петербургским жителям известная в то время юродивая Ксения, могила которой на Смоленском кладбище и до сих пор пользуется особенным народным уважением. Накануне кончины государыни Ксения ходила по городу и говорила...
Везде много раз
Христос говорит, что тот, кто не взял крест, кто не отрекся от всего, тот не может быть его учеником, т. е. кто не готов на все последствия, вытекающие из исполнения правила о непротивлении злу. Ученикам
Христос говорит: будьте нищие, будьте готовы, не противясь злу, принять гонения, страдания и смерть. Сам готовится на страдания и смерть, не противясь злу, и отгоняет от себя Петра, жалеющего об этом, и сам
умирает, запрещая противиться злу и не изменяя своему учению.
«Если я один среди мира людей, не исполняющих учение
Христа, — говорят обыкновенно, — стану исполнять его, буду отдавать то, что имею, буду подставлять щеку, не защищаясь, буду даже не соглашаться на то, чтобы идти присягать и воевать, меня оберут, и если я не
умру с голода, меня изобьют до смерти, и если не изобьют, то посадят в тюрьму или расстреляют, и я напрасно погублю всё счастье своей жизни и всю свою жизнь».
Это очень короткое изречение; но для того, кто поймет его так, как понимал его
Христос, уже не может быть рассуждения о том, что человек, не имеющий собственности,
умрет с голоду.
— Давно, — говорит, — у него где-то сына, что ли, в набор было взяли, да что-то такое тонул он, да крокодил его кусал, а потом с наемщиком у него вышло, что принять его не могли, пока киевский Филарет благословил, чтобы ему лоб забрить; ну а сынишка-то сам собою после вскоре
умер, заморили его, говорят, ставщики, и жена померла, а сам он — этот человек — подумавши был в состоянии и… «надо, говорит, мне больше не о земном думать, а о небесном, потому самое лучшее, говорит, разрешиться и со
Христом быть…»