Неточные совпадения
— Это жгут, которым задергивалась завеса в
храме Соломона перед святая святых, — объяснила gnadige Frau, — а под ней, как видите, солнце, луна, звезды, и все это символизирует, что человек, если он удостоился
любви божией, то может остановить, как Иисус Навин [Иисус Навин — вождь израильский, герой библейской книги, носящей его имя.], течение солнца и луны, — вы, конечно, слыхали об Иисусе Навине?
И зачем, главное, я из-за того только, что ключи от иерусалимского
храма будут у того, а не у этого архиерея, что в Болгарии будет князем тот, а не этот немец, и что тюленей будут ловить английские, а не американские купцы, признаю врагами людей соседнего народа, с которыми я жил до сих пор и желаю жить в
любви и согласии, и найму солдат или сам пойду убивать и разорять их и сам подвергнусь их нападению?
Но, быть может, то особенное, что она носит в душе, — безграничная
любовь, безграничная готовность к подвигу, безграничное пренебрежение к себе? Ведь она действительно не виновата, что ей не дали сделать всего, что она могла и хотела, — убили ее на пороге
храма, у подножия жертвенника.
Лучше всего о Христе Ларион говорил: я, бывало, плакал всегда, видя горькую судьбу сына божия. Весь он — от спора в
храме с учёными до Голгофы — стоял предо мною, как дитя чистое и прекрасное в неизречённой
любви своей к народу, с доброй улыбкой всем, с ласковым словом утешения, — везде дитя, ослепительное красотою своею!
Затейливый дух Петруся этим не удовольствовался: он еще придумал новое нам огорчение. Утром очень рано, на другой день свадьбы, когда я еще в"
храме любви", то есть в парадной спальне покоился на роскошной постели и погружен был в сладкий сон, вдруг услышал я страшный стук в дверь, запертую от нас. Испуганный, бросился я к дверям и, не отпирая, спрашивал: кто стучит и зачем?
— Мне, малый, за пятый десяток года идут, и столько я видел — в соборе нашем всего не сложишь, на что велик
храм! Жил я — разно, но больше — нехорошо жил! И вот, после всего, человеческое мое сердце указывает: дурак, надобно было жить с
любовью к чему-нибудь, а без любови — не жизнь!
— Было время, и вы помните его, — продолжала Марфа, — когда мать ваша жила единственно для супруга и семейства в тишине дома своего, боялась шума народного и только в
храмы священные ходила по стогнам, не знала ни вольности, ни рабства, не знала, повинуясь сладкому закону
любви, что есть другие законы в свете, от которых зависит счастие и бедствие людей.
Настоящая вера не в том, чтобы знать, в какие дни есть постное, в какие ходить в
храм и какие слушать и читать молитвы, а в том, чтобы всегда жить доброю жизнью в
любви со всеми, всегда поступать с ближними, как хочешь, чтобы поступали с тобой.
Алтарь готов, горит огнями
храм.
Любви курится фимиам
И стелет Гименей нетерпеливый
Роскошный одр из роз чете счастливой.
Огонь, горевший в груди Эренштейна, скоро сообщался вновь душе художника, и Аристотель, забывая горькие опыты, присоединял свои мечты к его мечтам, созидал с ним
храмы науке,
любви к человечеству, всему прекрасному и обещал Антону помогать ему во всем.
Любовь манила ее в
храм, куда она шла с душою непорочною.
«Вот где царит истинная, чистая супружеская
любовь… — думал я. — Здесь нет страсти, под гнетом которой погибло столько людей, бессознательно созидавших этот
храм чистой
любви».
Но везде мысль о тебе меня не покидала; на пути, в
храмах божьих, у святых гробниц ты был со мною; везде молилась о тебе, о твоем здоровье, о твоей
любви ко мне.
Мы знаем, что
любовь он похоронил еще в московском доме графини Нелидовой, и над разрушенным алтарем этого божества построил себе
храм честолюбия и восторженного поклонения царственной женщине.
Но когда Антон услышал имя Анастасии в устах нечистого магометанина — имя, которое он произносил с благоговейною
любовью в
храме души своей, с которым он соединял все прекрасное земли и неба; когда услышал, что дарят уроду татарину Анастасию, ту, которою, думал он, никто не вправе располагать, кроме него и бога, тогда кровь бросилась ему в голову, и он испугался мысли, что она будет принадлежать другому.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням
храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4)
любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7)
любовь к смерти.
Верю, что для преуспеяния в
любви есть только одно средство: молитва, — не молитва общественная в
храмах, прямо запрещенная Христом (Мф. VI, 5—13), а молитва, образец которой дан нам Христом, — уединенная, состоящая в восстановлении и укреплении в своем сознании смысла своей жизни и своей зависимости только от воли бога.
— Безумец, жалкий маляр, несчастный школьник, влюбленный в краски! Перед тобой проходят люди, а ты только и видишь, что лягушечьи глаза — как повернулся твой язык, чтобы сказать это? О, если бы хоть раз ты заглянул в человеческую душу! Какие сокровища нежности,
любви, кроткой веры, святого смирения открыл бы ты там. И тебе, дерзкому, показалось бы, что ты вошел в
храм — светлый, сияющий огнями
храм. Но не мечите бисера перед свиньями, — сказано про таких, как ты.