Неточные совпадения
А тут раздался со двора в пять голосов: «Картофеля! Песку, песку не надо ли! Уголья! Уголья!.. Пожертвуйте, милосердные
господа, на построение
храма господня!» А из соседнего, вновь строящегося дома раздавался стук топоров, крик рабочих.
— Вот что, мать, — проговорил старец, — однажды древний великий святой увидел во
храме такую же, как ты, плачущую мать и тоже по младенце своем, по единственном, которого тоже призвал
Господь.
Жена богатого и старинного подрядчика-обручника, постоянно проживавшего в Москве, она, чтобы ей самой было от
господ хорошо и чтобы не требовали ее ни на какую барскую работу, давным-давно убедила мужа платить почти тройной оброк; советовала ему то поправить иконостас в
храме божием, то сделать серебряные главы на церковь, чтобы таким образом, как жене украшателя
храма божия, пользоваться почетом в приходе.
20-го июля. Отлично поправился, проехавшись по благочинию. Так свежо и хорошо в природе, на людях и мир и довольство замечается. В Благодухове крестьяне на свой счет поправили и расписали
храм, но опять и здесь, при таком спокойном деле, явилось нечто в игривом духе. Изобразили в притворе на стене почтенных лет старца, опочивающего на ложе, а внизу уместили подпись: „В седьмым день
Господь почил от всех дел своих“. Дал отцу Якову за сие замечание и картину велел замалевать.
Но мы преступно небрежем этою заботою, и мне если доводится видеть в такой день
храм не пустым, то я даже недоумеваю, чем это объяснить? Перебираю все догадки и вижу, что нельзя этого ничем иным объяснить, как страхом угрозы моей, и отсель заключаю, что все эти молитвенники слуги лукавые и ленивые и молитва их не молитва, а наипаче есть торговля, торговля во
храме, видя которую
господь наш И. X. не только возмутился божественным духом своим, но и вземь вервие и изгна их из
храма.
Пусть лучше будет празднен
храм, я не смущуся сего: я изнесу на главе моей тело и кровь
Господа моего в пустыню и там пред дикими камнями в затрапезной ризе запою: «Боже, суд Твой Цареви даждь и правду Твою сыну Цареву», да соблюдется до века Русь, ей же благодеял еси!
— Личного знакомства с
господином градоначальником не имею, да и надобности до сих пор, признаться, не виделось, но, по слухам, рекомендовать могу. К
храму Божьему прилежен и мзду приемлет без затруднения… Только вот с законом, по-видимому, в ссоре находится.
— Женат! — вскричал Палицын. Он посмотрел молча на Юрия и повторил с негодованием: — Женат! Для чего же ты обманул меня, несчастный? И ты дерзнул в
храме божием, пред лицом
господа твоего, осквернить свои уста лукавством и неправдою!.. Ах, Юрий Дмитрич, что ты сделал!
— Нет, Андрей Васьянович! Конечно, сам он от неприятеля не станет прятать русского офицера, да и на нас не донесет, ведь он не француз, а немец, и надобно сказать правду — честная душа! А подумаешь, куда тяжко будет, если
господь нас не помилует. Ты уйдешь, Андрей Васьянович, а каково-то будет мне смотреть, как эти злодеи станут владеть Москвою, разорять
храмы господни, жечь домы наши…
Ах, скоро, скоро, кормилица России — Москва, скоро прольются по твоим осиротевшим улицам пламенные реки; святотатственная рука врагов сорвет крест с твоей соборной колокольни, разрушит стены священного Кремля, осквернит твои древние
храмы; но русские всегда возлагали надежду на
господа, и ты воскреснешь, Москва, как обновленное, младое солнце, ты снова взойдешь на небеса России; а враги твои…
— Не понимаю, — говорил он нам, пожимая плечами, — не понимаю, как вы перевариваете этого фискала, эту мерзкую рожу. Эх,
господа, как вы можете тут жить! Атмосфера у вас удушающая, поганая. Разве вы педагоги, учителя? Вы чинодралы, у вас не
храм науки, а управа благочиния, и кислятиной воняет, как в полицейской будке. Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хохлят учить. Уеду, а вы оставайтесь тут со своим Иудой, нехай вин лопне.
Пришли люди, прикосновенные к постройке
храма Христа спасителя, пришел адвокат, выигравший какое-то волшебное дело и сейчас же поспешивший сделаться «
барином»; наконец, появился грек, который, поселившись в версте от меня, влез в нашу скромную сельскую церковь и выстроил себе что-то вроде горнего места, дабы все видели как он, Самсон Дюбекович, своего бога почитает.
Посмотри, как человек усиливается воздвигнуть башню Вавилонскую и как не может ничего сделать. Рим, твердейший столп
храма земного, сильнейшее проявление человека Адамова, последняя твердыня его, — разве не носил зародыш своей гибели в самом развитии своем? Борение составляло его жизнь, ибо борение назначено в удел Адаму — пот, и пот кровавый. Но как во Адаме все умирают, так во Христе все оживут.
Господь примиряет с собою человека, и чем же? — Он снисшел до человека, чтоб человека возвысить до бога.
Инок подъезжал к
храму, слез с ослицы и, как бы пораженный неподвижностью сидящего, дрожащим голосом сказал ему едва внятно: «Добрый день,
господин».
На белой вывеске, прибитой к задку телеги, крупными печатными буквами было написано, что такого-то числа и года в селе Малиновцах «по произволу
Господа пламенем пожара истребило
храм» и что мирской сход с разрешения и благословения надлежащих властей постановил послать «доброхотных желателей» за сбором подаяния на построение
храма.
Соответственно этому и в «новом Иерусалиме, сходящем с неба», «
храма уже не будет, но сам Бог будет, ибо
Господь Бог Вседержитель
храм его и Агнец» (Откр. 21: 22; ср. 22, 3).
Недаром в Апокалипсисе читаем о Новом Иерусалиме, сошедшем с неба: «
Храма же я не видел в нем, ибо
Господь Бог Вседержитель —
храм его и агнец» (Апок. 21:22).
На Пасху, на Рождество Христово, на Богоявление Господне, на Происхождение честных древ животворящего креста, а также на Успение Пресвятыя Богородицы —
храм у нас в этот день, и на дни памяти преподобного отца нашего Стефана Савваита и священномученика Феодора, архиепископа александрийского — приделы сим угодникам Божиим устроены при нашем
храме, — во все оные праздники здешние помещики,
господа Луповицкие, принимают нас с животворящим крестом и со святой водой с достодолжным благоговением и, могу сказать, с радостью.
Как древние фарисеи, часто они во
храмах бывают, строгие посты содержат и соблюдают другие обряды, но являют себя как повапленные гробницы, о них же
Господь сказал: «Внеуду являются красны, внутрьуду же полны суть костей мертвых и всякие нечистоты».
Глеб Алексеевич Салтыков принадлежал к числу московских богачей и родовитых
бар. Он жил в прекрасном, богато и удобно устроенном доме, на углу Лубянки и, как тогда называли, Кузнечного моста, в приходе церкви Введения во
храм Пресвятые Богородицы. Молодой, тридцатипятилетний Салтыков только лет семь жил в Москве в бессрочном отпуску и числился ротмистром семеновского полка.
— А я тут, молясь, вот что надумал… Недаром это, сам
Господь вразумил меня… Пойдем-ка мы с тобой, горбун, по святым местам, может
Господь сподобит на Афон пробраться, вещи-то, что снял, пожертвуем во
храм Божий на помин души болярыни… может знаешь, как имя-то…
Вам, я думаю, не безызвестно, что
господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с
господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения
храма Соломона старались разрушить
храм своего отечества.