Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло
начальство поверить ему такую должность: он хуже, чем якобинец, и такие внушает юношеству неблагонамеренные правила, что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу
лучше на бумаге?
Во-первых, она сообразила, что городу без
начальства ни на минуту оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание; в-третьих, не мало предвещало ей
хорошего и то обстоятельство, что покойный муж ее, бывший винный пристав, однажды, за оскудением, исправлял где-то должность градоначальника.
«Оленька моя
хорошеет, преуспевает в благочестии, благонравии и науках, институтскому
начальству покорна, к отцу почтительна, и всякий четверг спрашивает, скоро ли приедет другой баловник, Райский, поправлять ее рисунки и совать ей в другую руку другую сверхштатную коробку конфект…»
Известие с быстротою молнии облетело весь город. К месту появления креста стал стекаться народ.
Начальство не нашло ничего
лучше, как вырыть крест и отвезти его в полицию.
Арестантам и при нем жилось так же дурно, как и до него, но, несомненно, его наблюдения, которыми он делился с
начальством и со своими подчиненными, и его «Дело», независимое и откровенное, быть может, послужили началом для новых,
хороших веяний.
Когда я сказал, что
лучше бы им обратиться к
начальству, то мне ответили...
Они всё еще продолжают зависеть от тюремного
начальства и снимать шапки за 50 шагов, если живут на юге; с ними обходятся
лучше и не секут их, но всё же это не крестьяне в настоящем смысле, а арестанты.
Они зорко следили за модой и направлением мыслей, и если местная администрация не верила в сельское хозяйство, то они тоже не верили; если же в канцеляриях делалось модным противоположное направление, то и они тоже начинали уверять, что на Сахалине, слава богу, жить можно, урожаи
хорошие, и только одна беда — народ нынче избаловался и т. п., и при этом, чтобы угодить
начальству, они прибегали к грубой лжи и всякого рода уловкам.
Одни говорили, что, вероятно, высшее
начальство хочет распределить пособие между ссыльными, другие — что, должно быть, уж решили наконец переселять всех на материк, — а здесь упорно и крепко держится убеждение, что рано или поздно каторга с поселениями будет переведена на материк, — третьи, прикидываясь скептиками, говорили, что они не ждут уже ничего
хорошего, так как от них сам бог отказался, и это для того, чтобы вызвать с моей стороны возражение.
— Седло, говорит, никуда не годится, никакой, говорит, сбруи нет. Под бабьим
начальством жить —
лучше, говорит, камни ворочать. На весь житный двор зевал.
— Опять тебе повторяю:
начальство все уж знает про тебя, а потому покайся
лучше, и тебя, может быть, за то помилуют.
— Не то что в
хороших, но он непременно будет говорить сам об вас, потому что вы — лицо политическое; нельзя же ему не сообщить об нем прокурору; кроме того, ему приятно будет огласить это доверие
начальства, которое прислало к нему вас на выучку и на исправление.
— Он сам, ваше благословение, пожелал того: «Что ты теперь, говорит, у нас пропадешь; мы, говорит,
лучше остальные деньги, что тебе следует, внесем
начальству, тебя и простят». — «Вносите», — говорю.
— Непременно начнет коробить — и мне самому гораздо бы
лучше было и выгоднее класть сухую землю, потому что ее легче и скорее наносили бы, но я над богом власти не имею: все время шли проливные дожди, — не на плите же мне было землю сушить; да я, наконец, пробовал это, но только не помогает ничего, не сохнет; я обо всем том доносил
начальству!
— Да, всё он, голубчик. Хочется у
начальства на
хорошее замечание попасть — ну, и старается! Много Нонночка от них, от негодяев, слез приняла.
Но когда я, со слезами на глазах, просил его успокоиться; когда я доказал ему, что в видах его же собственной пользы
лучше, ежели дело его будет в руках человека, ему сочувствующего (я могу признавать его обличения несвоевременными, но не сочувствовать им — не могу!), когда я, наконец, подал ему стакан чаю и предложил папиросу, он мало-помалу смягчился. И теперь, милая маменька, из этого чувствительного, но не питающего к
начальству доверия человека я вью веревки!
Это был самый удобный modus vivendi [образ жизни (лат.)] для того времени, когда
начальство везде искало «людей» и охотно давало им места с
хорошим жалованьем.
— Не приказано… Высшее
начальство не согласно. Да и черт с ней совсем, собственно говоря. Раиса Павловна надула в уши девчонке, что она красавица, ну, натурально, та и уши развесила. Я
лучше Анниньку заставлю в дивертисменте или в водевиле русские песни петь. Лихо отколет!..
— Можно! Помнишь, ты меня, бывало, от мужа моего прятала? Ну, теперь я тебя от нужды спрячу… Тебе все должны помочь, потому — твой сын за общественное дело пропадает.
Хороший парень он у тебя, это все говорят, как одна душа, и все его жалеют. Я скажу — от арестов этих добра
начальству не будет, — ты погляди, что на фабрике делается? Нехорошо говорят, милая! Они там, начальники, думают — укусили человека за пятку, далеко не уйдет! Ан выходит так, что десяток ударили — сотни рассердились!
Начальство тюремное ничего,
хорошее, и устало оно — так много задали работы ему чертовы жандармы!
«Чего же мне
лучше этого случая ждать, чтобы жизнь кончить? благослови, господи, час мой!» — и вышел, разделся, «Отчу» прочитал, на все стороны
начальству и товарищам в землю ударил и говорю в себе: «Ну, Груша, сестра моя названая, прими за себя кровь мою!» — да с тем взял в рот тонкую бечеву, на которой другим концом был канат привязан, да, разбежавшись с берегу, и юркнул в воду.
— Спасибо за это
хорошее; отведал я его! — продолжал Михайло Трофимыч. — Таких репримандов насказал, что я ничего бы с него не взял и слушать-то его! Обидчик человек — больше ничего! Так я его и понимаю. Стал было тоже говорить с ним, словно с путным: «Так и так, говорю, ваше высокородие, собственно этими казенными подрядами я занимаюсь столько лет, и хотя бы
начальство никогда никаких неудовольствий от меня не имело… когда и какие были?»
Охотнее всего делал Александров свои переводы в те скучные дни, когда, по распоряжению
начальства, он сидел под арестом в карцере, запертый на ключ. Тишина, безделье и скука как нельзя
лучше поощряли к этому занятию. А когда его отпускали на свободу, то, урвав первый свободный часочек, он поспешно бежал к старому верному другу Сашаке Гурьеву, к своему всегдашнему, терпеливому и снисходительному слухачу.
— Птицам ум не нужен, — наконец сказал он, — потому что у них соблазнов нет. Или,
лучше сказать, есть соблазны, да никто с них за это не взыскивает. У них все натуральное: ни собственности нет, за которой нужно присмотреть, ни законных браков нет, а следовательно, нет и вдовства. Ни перед Богом, ни перед
начальством они в ответе не состоят: один у них начальник — петух!
Арестанты, которые стояли без фуражек, кажется, еще с того самого времени, как послали за майором, теперь все выпрямились, подправились; каждый из них переступил с ноги на ногу, а затем все так и замерли на месте, ожидая первого слова, или,
лучше сказать, первого крика высшего
начальства.
На прочих арестантов они смотрели с достоинством и даже с снисходительностью, ссор ненужных не затевали, у
начальства были на
хорошем счету, на работах являлись как будто распорядителями, и ни один из них не стал бы придираться, например, за песни; до таких мелочей они не унижались.
Ну, я, разумеется, еще молодой человек, у
начальства на
хорошем счету, хожу себе шапку набекрень, время провожу, значит.
«Где они? кричу, где?» А эта госпожа, моя родительница, отвечает: «Не сердись, говорит, друг мой Варнашенька (очень
хорошее имя, изволите видеть, дали, чтоб его еще переделывать в Варнашенек да в Черташенек), не сердись, говорит, их
начальство к себе потребовало».
Все такое же, только
лучше. И, конечно, такие же начальники в селе, и такой же писарь, только и писарь больше боится бога и высшего
начальства. Потому что и господа в этих местах должны быть добрее и все только думают и смотрят, чтобы простому человеку жилось в деревне как можно
лучше…
Хорошо директору носить шляпу, — он на
хорошем счету у
начальства, а Передонову еще надо добиться инспекторского места; нечего рассчитывать на протекцию, надо и самому во всем показывать себя с наилучшей стороны.
Рассмотревши дело и убедившись в справедливости всего вышеизложенного,
начальство не только не отрешило доброго помпадура от должности, но даже опубликовало его поступки и поставило их в пример прочим. «Да ведомо будет всем и каждому, — сказано было в изданном по сему случаю документе, — что
лучше одного помпадура доброго, нежели семь тысяч злых иметь, на основании того общепризнанного правила, что даже малый каменный дом все-таки
лучше, нежели большая каменная болезнь».
На меня
начальство обратило внимание, как на
хорошего строевика и гимнаста, и, судя по приему
начальства, мечта каждого из юнкеров быть прапорщиком мне казалась достижимой.
Сын его и вдовы, Валериан Владимирович, по протекции попав в Пажеский корпус, обратил на себя внимание
начальства — не столько успехами в науках… сколько фронтовой выправкой,
хорошими манерами и благонравием (хотя подвергался всему, чему неизбежно подвергались все бывшие воспитанники казенных военных заведений), — и вышел в гвардию.
Полина. Скажите пожалуйста! Ты что такой за важный человек? Известно, Белогубов
лучше тебя. У
начальства в уважении, жену любит, отличный хозяин, свои лошади… А ты что? только что хвастать… (Передразнивая его.) Я умный, я благородный, все дураки, все взяточники!
Белогубов. Здравствуйте, Фелисата Герасимовна! (К барышням.) Здравствуйте-с. (Показывая на Юсова.) Вот-с они желали-с… Это-с мой начальник и благодетель, Аким Акимыч Юсов-с. Все-таки лучше-с, Фелисата Герасимовна, когда начальство-с…
Докуки Дон-Кихота имели, однако, для него и свою
хорошую сторону:
начальство, выйдя с ним из терпения, выхлопотало ему пенсию, что-то вроде пятисот рублей на ассигнации, чем Рогожин был, впрочем, очень доволен.
Нас нельзя было подкупить и заласкать никакими лакомствами: мы так были преданы
начальству, но не за ласки и подарки, а за его справедливость и честность, которые видели в таких людях, как Михаил Степанович Перский — главный командир, или,
лучше сказать, игумен нашего кадетского монастыря, где он под стать себе умел подобрать таких же и старцев.
В заключение он сказал, что правительство не затем тратит деньги на жалованье чиновникам и учителям и на содержание казенных воспитанников, чтоб увольнять их до окончания полного курса ученья и, следовательно, не воспользоваться их службою по ученой части; что
начальство гимназии особенно должно дорожить таким мальчиком, который по отличным способностям и поведению обещает со временем быть
хорошим учителем.
Одним словом, какая-то неопределенная тоска овладела всем моим существом. Иногда в уме моем даже мелькала кощунственная мысль: «А ведь без
начальства, пожалуй,
лучше!» И что всего несноснее: чем усерднее я гнал эту мысль от себя, тем назойливее и образнее она выступала вперед, словно дразнила:
лучше!
лучше!
лучше! Наконец я не выдержал и отправился на село к батюшке в надежде, что он не оставит меня без утешения.
— «Не вас», — отозвался купец. — Ага! вы ведь думаете, что у нас небось, как у прочих, как в Англии, слабости в начальстве-то. Нет-с, у нас на это честно: у нас как прижучат, так вы тогда и про меня скажете. А мы с вами давай
лучше добром здесь расстанемтесь; вот почеломкаемтесь, да и бывайте здоровы. Ей-богу, так
лучше.
Один кто-то, движимый состраданием, решился по крайней мере помочь Акакию Акакиевичу добрым советом, сказавши, чтоб он пошел не к квартальному, потому что хоть и может случиться, что квартальный, желая заслужить одобрение
начальства, отыщет каким-нибудь образом шинель, но шинель всё-таки останется в полиции, если он не представит законных доказательств, что она принадлежит ему; а
лучше всего, чтобы он обратился к одному значительному лицу, что значительное лицо, спишась и снесясь с кем следует, может заставить успешнее идти дело.
— Это совершенно верно:
начальство относится ко мне теперь
лучше, чем товарищи.
Матрена. Ну, да хоть и написано, а все
лучше назад отдать; а то еще, пожалуй, солдата-то в ответ введешь перед
начальством. Давайте! Что, право!
Вильгельмина Федоровна. А если так, то плюнь на все!.. Пусть тебе дадут, что следует по закону, и уедем за границу! Я
лучше по миру, с сумой готова идти, чем видеть, что муж мой под
начальством у мальчишки, который прежде за счастие считал, когда я позволю ему поцеловать мою руку или налью чашку чаю.
— В острог меня посадить не за что. Ваш чиновник и частный пристав, может быть, люди и
хорошие и сильные, но и я тоже в обиду не дамся: найду
начальство и выше, представлю дело, как оно есть, — они нас рассудят
лучше.
— Чего же скучать? Сыт, одет, обут, у
начальства на
хорошем счету. Секретарь прямо говорит: примерный вы, говорит, чиновник, Андрей Николаевич. Кто губернатору доклады переписывает — я небось!
Ему сказали, что
начальство поступило бы еще
лучше, если бы вовсе не призывало войска против безоружных людей, тогда, как теперь, вероятно, отсутствующему Государю дали знать в Ливадию, что студенты бунтуют, выставили их бунтовщиками и потому-де вынуждены были употребить военную силу.
— Мы объявили им, что студенты новым правилам ни в каком случае подчиняться не будут, и что если
начальство не хочет отменить их, то пусть
лучше не открывает университета, — а если
начальство вздумает употребить старинную тактику, то есть по одному заставлять подписывать матрикулы, то студенты, конечно, подпишут их, но правил исполнять не будут, так как в этом случае согласие их будет вынужденное.
— А по мне, Василий Федорович,
лучше, если бы адмиральских смотров совсем не было. И вообще подальше от
начальства… Оно спокойнее…
«Слава богу!» — подумал Андрей Николаевич. Хотя сегодня он и был расхвален адмиралом, тем не менее, все-таки полагал, что чем дальше от
начальства, тем
лучше. И он пошел в кают-компанию завтракать и сообщить новости.