Неточные совпадения
Когда же тот умер, ходил за оставшимся в живых старым и расслабленным отцом
умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими трудами чуть не с тринадцатилетнего возраста), поместил, наконец, этого старика в больницу, и когда тот тоже умер,
похоронил его.
Глаза
умершего были открыты и запорошены снегом. Из осмотра места вокруг усопшего мои спутники выяснили, что когда китаец почувствовал себя дурно, то решил стать на бивак, снял котомку и хотел было ставить палатку, но силы оставили его; он сел под дерево и так скончался. Маньчжур Чи-Ши-у, Сунцай и Дерсу остались
хоронить китайца, а мы пошли дальше.
Около поста есть старинное кладбище, совершенно запущенное. Через несколько лет оно будет совсем утеряно. На нем
похоронили в 1860 году матросов,
умерших от цинги.
Как
умершего без покаяния и «потрошенного», его
схоронили за оградой кладбища, а мимо мельницы никто не решался проходить в сумерки. По ночам от «магазина», который был недалеко от мельницы, неслись отчаянные звуки трещотки. Старик сторож жаловался, что Антось продолжает стонать на своей вышке. Трещоткой он заглушал эти стоны. Вероятно, ночной ветер доносил с того угла тягучий звон воды в старых шлюзах…
Кладбищ в Орехово-Зуеве было два: одно — Ореховское почетное, а другое — Мызинское для остальных. Оно находилось в полуверсте от церкви в небольшом сосновом лесочке, на песчаном кургане; там при мне
похоронили семнадцать
умерших в больнице и одиннадцать найденных на пожарище.
А.П. Сухов был сыном касимовского крестьянина,
умершего в 1848 году от холеры.
Похоронив мужа, вдова Сухова пришла со своим десятилетним мальчиком из деревни в Москву и поступила работницей в купеческую семью, а сына отдала к живописцу вывесок в ученье, где он и прожил горьких девять лет: его часто били, много и за все.
Еще в 1871 году, когда я шел в бурлацкой лямке, немало мы
схоронили в прибрежных песках Волги
умерших рядом с нами товарищей, бурлаков, а придя в Рыбинск и работая конец лета на пристани, в артели крючников, которые умирали тут же, среди нас, на берегу десятками и трупы которых по ночам отвозили в переполненных лодках
хоронить на песчаный остров, — я немало повидал холерных ужасов.
В грудах обломков и пепла найдено было 11 трупов. Детей клали в один гроб по несколько. Похороны представляли печальную картину: в телегах везли их на Мызинское кладбище. Кладбищ в Орехово-Зуеве было два: одно Ореховское, почетное, а другое Мызинское, для остальных. Оно находилось в полуверсте от церкви в небольшом сосновом лесу на песчаном кургане. Там при мне
похоронили 16
умерших в больнице и 11 найденных на пожарище.
Уж я после узнал, что меня взяли в ватагу в Ярославле вместо
умершего от холеры, тело которого спрятали на расшиве под кичкой —
хоронить в городе боялись, как бы задержки от полиции не было… Старые бурлаки, люди с бурным прошлым и с юности без всяких паспортов, молчали: им полиция опаснее холеры. У половины бурлаков паспортов не было. Зато хозяин уж особенно ласков стал: три раза в день водку подносил с отвалом, с привалом и для здоровья.
Пять лет назад понадобилось тайно
похоронить родившегося от незаконной любви двухголового человека, росшего в заточении и
умершего оттого, что одна голова засохла.
Я даже мало наблюдал осторожности, и сам
хоронил отца, прикасаясь к нему голыми руками, а не железными крючьями на длинных палках, какие тогда употреблялись всеми для прикосновения к человеку,
умершему чумой.
Несчастный был скорее похож на мертвеца,
умершего после изнурительной болезни и которого забыли
схоронить, нежели на живое существо лет двадцати.
Между тем Кюлевейна
схоронили; поезжане еще пробыли в Москве по этому поводу лишних три дня, употребленные частью на хлопоты о том, чтобы тело
умершего кавалериста не было вскрыто, так как смерть его казалась всем очевидною. Врач дал свидетельство, что он умер от удара, и концы были брошены, если не в воду, то в могилу Ваганькова кладбища.
И умер. И вот его
хоронят. Все птицы идут за гробом. И сам соловей, — гордый, великолепный соловей, — говорит над его могилою речь:
умерший не выделялся красотою, не было у него звонкого голоса, но он был лучше и достойнее всех нас, у него было то, что дороже и красоты и всяких талантов...
В одно прекрасное утро
хоронили коллежского асессора Кирилла Ивановича Вавилонова,
умершего от двух болезней, столь распространенных в нашем отечестве: от злой жены и алкоголизма.
В Дашичао надо было
похоронить трёх
умерших солдатиков, священника не было, три гроба понесли солдатики на руках. Гробы тяжёлые, из толстых деревянных досок.
В самой Москве были приняты следующие гигиенические меры: в черте города было запрещено
хоронить и приказано
умерших отвозить на вновь устроенные кладбища, число которых возросло до десяти, кроме того, велено погребать в том платье, в котором больные умерли. Фабричным с суконных фабрик было приказано явиться в карантин, неявившихся велено бить плетьми. Сформирован был батальон сторожей из городских обывателей и наряжен в особые костюмы.