Неточные совпадения
Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя
хозяйка переменила со мною свой поступок.
Услышав, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости, и я по всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.
—
Слышишь, Фетинья! — сказала
хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику барину, а после перетри и выколоти хорошенько.
Но день протек, и нет ответа.
Другой настал: всё нет, как нет.
Бледна как тень, с утра одета,
Татьяна ждет: когда ж ответ?
Приехал Ольгин обожатель.
«Скажите: где же ваш приятель? —
Ему вопрос
хозяйки был. —
Он что-то нас совсем забыл».
Татьяна, вспыхнув, задрожала.
«Сегодня быть он обещал, —
Старушке Ленский отвечал, —
Да, видно, почта задержала». —
Татьяна потупила взор,
Как будто
слыша злой укор.
А я всю ночь здесь ночую, в сенях, он и не
услышит, а Зосимову велю ночевать у
хозяйки, чтобы был под рукой.
Услышав это, Амалия Ивановна забегала по комнате, крича изо всех сил, что она
хозяйка и чтоб Катерина Ивановна «в сию минуту съезжаль с квартир»; затем бросилась для чего-то обирать со стола серебряные ложки.
Лежал я тогда… ну, да уж что! лежал пьяненькой-с, и
слышу, говорит моя Соня (безответная она, и голосок у ней такой кроткий… белокуренькая, личико всегда бледненькое, худенькое), говорит: «Что ж, Катерина Ивановна, неужели же мне на такое дело пойти?» А уж Дарья Францовна, женщина злонамеренная и полиции многократно известная, раза три через
хозяйку наведывалась.
Она точно не
слышала испуганного нытья стекол в окнах, толчков воздуха в стены, приглушенных, тяжелых вздохов в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых гостей, она стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может быть, в этой шумной деятельности она прячет сознание своей вины перед ним. Но о ее вине и вообще о ней не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял себе тысячи
хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
Слышит он рассказы снов, примет, звон тарелок и стук ножей, жмется к няне, прислушивается к ее старческому, дребезжащему голосу: «Милитриса Кирбитьевна!» — говорит она, указывая ему на образ
хозяйки.
Он лениво, машинально, будто в забытьи, глядит в лицо
хозяйки, и из глубины его воспоминаний возникает знакомый, где-то виденный им образ. Он добирался, когда и где
слышал он это…
—
Услышат…
хозяйка подумает, что я в самом деле хочу уехать…
Обломов не помнил, где он сидит, даже сидел ли он: машинально смотрел и не замечал, как забрезжилось утро;
слышал и не слыхал, как раздался сухой кашель старухи, как стал дворник колоть дрова на дворе, как застучали и загремели в доме, видел и не видал, как
хозяйка и Акулина пошли на рынок, как мелькнул пакет мимо забора.
Он не знал, что молодая публиковалась в газетах как учительница, но
слышал, что к ним приходил Версилов; это было в его отсутствие, а ему передала
хозяйка.
Хозяйка предложила Нехлюдову тарантас доехать до полуэтапа, находившегося на конце села, но Нехлюдов предпочел идти пешком. Молодой малый, широкоплечий богатырь, работник, в огромных свеже-вымазанных пахучим дегтем сапогах, взялся проводить. С неба шла мгла, и было так темно, что как только малый отделялся шага на три в тех местах, где не падал свет из окон, Нехлюдов уже не видал его, а
слышал только чмоканье его сапог по липкой, глубокой грязи.
— Женщина эта, — говорил товарищ прокурора, не глядя на нее, — получила образование, — мы
слышали здесь на суде показания ее
хозяйки.
Хозяйка вызвала его в другую комнату, и Маслова
слышала, как
хозяйка говорила: свеженькая, деревенская.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы
слышали здесь, господа присяжные заседатели, от ее
хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
— Ах, извините меня, извините меня, Марья Степановна… — рассыпалась Хина, награждая
хозяйку поцелуем. — Я все время была так завалена работой, так завалена… Вы меня поймете, потому что можете судить по собственным детям, чего они стоят родителям. Да! А тут еще Сергей Александрыч… Но вы, вероятно, уже
слышали, Марья Степановна?
Как только она позвала Верочку к папеньке и маменьке, тотчас же побежала сказать жене хозяйкина повара, что «ваш барин сосватал нашу барышню»; призвали младшую горничную
хозяйки, стали упрекать, что она не по — приятельски себя ведет, ничего им до сих пор не сказала; младшая горничная не могла взять в толк, за какую скрытность порицают ее — она никогда ничего не скрывала; ей сказали — «я сама ничего не
слышала», — перед нею извинились, что напрасно ее поклепали в скрытности, она побежала сообщить новость старшей горничной, старшая горничная сказала: «значит, это он сделал потихоньку от матери, коли я ничего не слыхала, уж я все то должна знать, что Анна Петровна знает», и пошла сообщить барыне.
Она решается не видеть и удаляется в гостиную. Из залы доносятся звуки кадрили на мотив «Шли наши ребята»; около матушки сменяются дамы одна за другой и поздравляют ее с успехами дочери. Попадаются и совсем незнакомые, которые тоже говорят о сестрице. Чтоб не
слышать пересудов и не сделать какой-нибудь истории, матушка вынуждена беспрерывно переходить с места на место.
Хозяйка дома даже сочла нужным извиниться перед нею.
Между тем наступал конец сентября, и отец доложил Прасковье Ивановне, что нам пора ехать, что к Покрову он обещал воротиться домой, что матушка все нездорова и становится слаба, но
хозяйка наша не хотела и
слышать о нашем отъезде.
Он
слышал, как девка-хозяйка подошла к шестку, неторопливо там стала присекать огня к тряпочному труту и зажгла об него серную спичку, а от нее зажгла и лучину; изба снова осветилась. Вихров окинул кругом себя глазами, — старухи уже перед ним не было.
— Я с этим, собственно, и пришел к тебе. Вчера ночью
слышу стук в мою дверь. Я вышел и увидал одну молоденькую девушку, которая прежде жила в номерах; она вся дрожала, рыдала, просила, чтоб ей дали убежище; я сходил и схлопотал ей у
хозяйки номер, куда перевел ее, и там она рассказала мне свою печальную историю.
— Нет, Раиса Павловна… Я
слышал, как она сказала генералу, что желает быть здесь полной
хозяйкой и никому не позволит угощать Евгения Константиныча обедом. Генерал ее начал было усовещивать, что настоящая
хозяйка здесь вы, а она так посмотрела на генерала, что тот только махнул рукой.
Стучалась
хозяйка. Кто-то добрый человек проходил по лестнице и
слышал мои стоны.
Хозяйка прибежала испуганная — ей представилось, что от нечего делать я произвожу опыты самоубийства, — и, разумеется, очень обрадовалась, как узнала, что весь переполох произошел оттого, что мне приснилась свинья.
— Варенька, подите сюда, —
услышали мы громкий голос
хозяйки в брильянтовой фероньерке и с елисаветинскими плечами.
Прежде всего, меня поразило то, что подле
хозяйки дома сидела"Дама из Амстердама", необычайных размеров особа, которая днем дает представления в Пассаже, а по вечерам показывает себя в частных домах: возьмет чашку с чаем, поставит себе на грудь и, не проливши ни капли, выпьет. Грызунов отрекомендовал меня ей и шепнул мне на ухо, что она приглашена для"оживления общества". Затем, не успел я пожать руки гостеприимным хозяевам, как вдруг…
слышу голос Ноздрева!!
Стоя в двери, он видел спины людей, тесно стоявших у стола,
слышал, как они чавкают. Алая кофточка
хозяйки окрашивала всё вокруг Ильи в цвет, застилавший глаза туманом.
—
Слышишь, Двинской? — закричал Ленской. — Вели же поскорей отпустить
хозяйке все, чего она потребует. Эй, мадам!.. мутерхен!.. [матушка!.. (нем.)] мы хотим эссен!.. [есть!.. (нем.)] много, очень много — филь! Сборской! скажи ей, чтоб она готовила на десятерых: может быть, кто-нибудь заедет, а не заедет, так мы и завтра доедим остальное.
Услышав это,
хозяйка вспыхнула, глаза ее засверкали…
Он видел, да и
слышал, что все любуются ею, молодой, милой
хозяйкой, и еще больше любил ее за это.
На другой день гадания уже не повторялись, но вечер был оживлен не менее обыкновенного, и мы или упрашивали дам на круг легких танцев, или, расхаживая с ними по зале, старались сказать что-нибудь приятное. Вдруг
слышу, кто-то вкладывает руку под мой правый локоть, оглядываюсь, — наша добрейшая
хозяйка.
— Сейчас только
услышала от вашей девушки, что вы не так здоровы, — говорила она, поздоровавшись с
хозяйкой, — давно сбиралась зайти, да все некогда. У Маровых свадьба затевается; ну, ведь вы знаете: этот дом, после вашего папеньки, теперь, по моим чувствам, в глаза и за глаза можно сказать, для меня первый дом. Что с вами-то, — время-то сырое — простудились, верно?
2 Старуха (к
хозяйке). Я
слышала, что вы были больны?
Часто бывало так, что, любуясь работой француза, девушка погружалась в дремотное самозабвение, не
слышала злых криков
хозяйки и подруг; тогда они, сердитые с похмелья, бросались на нее, точно кошки на ворону, и трепали девицу, вытирая ее телом пыль и грязь зала.
Но имя Степана заинтересовало нас еще больше. Мы уже не раз
слышали об этом поселенце,
слышали также, что у него отличное хозяйство и красивая
хозяйка. Об этом рассказывал, между прочим, в один из своих приездов в слободу заседатель Федосеев, человек добродушный, веселый и порядочно распущенный. Он считался, между прочим, большим донжуаном. Однако на игривую шутку почтового смотрителя на этот раз он слегка покраснел, как-то озабоченно поднял брови и покачал головой.
Прежде, живя одним жалованьем, он должен был во многом себе отказывать; теперь же, напротив, у него была спокойная, прекрасно меблированная квартира, отличный стол, потому что
хозяйка и
слышать не хотела, чтобы он посылал за кушаньем в трактир; он мог обедать или с нею, или в своих комнатах, пригласив к себе даже несколько человек гостей; он ездил в театр, до которого был страстный охотник, уже не в партер, часа за два до представления, в давку и тесноту, а в кресло; покупал разные книги, в особенности относящиеся к военным наукам, имел общество любимых и любящих его товарищей, — казалось, чего бы ему недоставало?..
Маргаритов. Пусть
слышит, я правду говорю. Бежать бы нам из этого дома, а куда? Дешевые квартиры все такие: либо за перегородкой мастеровые, которые уж совсем никогда не говорят по-человечески, а только ругаются с утра до ночи, либо у
хозяйки муж или сын пьяницы. И ты, ангельская душа, должна жить под одной крышей с таким господином. Только видеть-то его для порядочной девушки уж есть оскорбление.
Привязывая под навесом свою лошадь, Ергунов
услышал ржанье и разглядел в потемках еще чью-то лошадь и нащупал на ней казацкое седло. Значит, в доме, кроме
хозяек, был и еще кто-то. На всякий случай фельдшер расседлал свою лошадь и, идя в дом, захватил с собой и покупки и седло.
— Я буду хлопотать, а ты сиди дома, точи веретёна, — перебил Колышкин. — И
хозяйке моей не кажись — вишь какой ты расстроенный! Не надо таким в люди казаться… То дело, Бог даст, обойдется и ввек не помянется, а увидят тебя этаким, толки зачнутся да пересуды, наплетут и невесть чего — и, что ни придумают, ввек того не забудут… Сиди же дома, крестный…
Слышишь?…
— Как водится, — отвечал Патап Максимыч. — Как гостили мы у Манефы, так
слышали, что она чуть не тайком из Комарова с ним уехала; думал я тогда, что Алешка, как надо быть приказчику, за
хозяйкой приезжал… А вышло на иную стать — просто выкрал он Марью Гавриловну у нашей чернохвостницы, самокрутку, значит, сработал… То-то возрадуется наша богомолица!.. Таких молитв начитает им, что ни в каком «часовнике», ни в каком псалтыре не найдешь… Вот взбеленится-то!.. Ха-ха-ха!
Минут через 20–30 после моего ухода, когда удивление по поводу приезда Сози несколько поулеглось и когда Созя, познакомившись с обществом, стала изображать из себя
хозяйку, компания
услышала вдруг пронзительный, раздирающий душу крик.
Тут она, девка эта, — и девка-то, надо сказать, гулящая была, с проезжающими баловала, — как всплеснет руками да как заплачет, и из избы вон. Взял и я шапку, да и сам вышел, —
слышал только, как старуха в зале с
хозяйкой все болтают, и так мне этой старухи страшно стало, так страшно, что и выразить невозможно. Побрел я прямо по дороге, — после уж Иванов меня догнал с телегой, я и сел.
Однажды, в холодный и солнечный день, утром, когда обе девочки встали, — хворая
хозяйка начала набивать хворостом печь, а озорница убежала «свою избу проведать» и долго не возвращалась; но потом хворая
слышит, что кто-то отворил дверь, которая вела с надворья в сени, и сейчас же в сенях послышалось блеяние ягненка.
За столом хозяйничала богоданная дочка Патапа Максимыча Аграфена Петровна. И кругом стола за каждой переменой кушанья она обхаживала и гостей упрашивала, не обессудили бы хлеб-соль хозяйскую, кушали бы, что на стол поставлено, не бесчестили б усердного угощенья чем Бог послал. И все-то старозаветными приговорками она приговаривала, без коих наши прадеды куска хлеба, бывало, не съедят в гостях, пока не
услышат их из ласковых уст хлебосольной
хозяйки.
Глафира видела тени обеих фигур матери и сына,
слышала, как человек произнес ее имя,
слышала, как
хозяйка потребовала от человека повторения этого имени, и вслед за тем молча встала и вышла куда-то далее, а слегка сконфуженный лакей, выйдя на цыпочках, прошептал, что Григория Васильевича нет дома.
За столом, подле Паткуля, сидели с одной стороны
хозяйка, с другой Аделаида Горнгаузен. Последняя, видимо, искала этого почетного места. Победив свою сентиментальную робость, она решилась во что бы ни стало вручить своему соседу роковое послание, потому что начинало смеркаться и день ускользал, может быть, с ее счастием. Паткуль заметил ее особенное к нему внимание,
слышал даже, что его легонько толкало женское колено, что на ногу его наступила ножка.
— Мотивам! — подхватила она и близко-близко пододвинулась к нему, с лицом, искаженным натиском страстной горечи и негодования. — Так я вам объявляю, что я вижу ваши мотивы насквозь. И презираю их, —
слышите? — от глубины души моей презираю! И буду принимать кого мне угодно. Довольно рабствовать перед вашею личностью. Я здесь, в этом доме, такая же
хозяйка, как и вы.
— А…
Слышал я эту историю. Ведь смешно кажется, а факт. Делались тут дела в относительно недавнее время… Как-нибудь порасскажу вам на досуге, — заметил доктор, усаживаясь за стол, на который
хозяйка уже поставила дымящуюся миску с пельменями.
И Семеныч просыпается и
слышит, что часы шипят и бьют, и
хозяйка, Марья Яковлевна, за дверью кашляет, а в окне уже не так темно, как было вчера.