Неточные совпадения
— Слышишь, Фетинья! — сказала
хозяйка, обратясь к женщине, выходившей на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем, как делывали покойнику
барину, а после перетри и выколоти хорошенько.
Ибо и
хозяйка, Амалия Федоровна, того допустить не хотела (а сама же прежде Дарье Францовне способствовала), да и
господин Лебезятников… гм…
Я отвечал, что приехал на службу и явился по долгу своему к
господину капитану, и с этим словом обратился было к кривому старичку, принимая его за коменданта; но
хозяйка перебила затверженную мною речь.
— Пойдемте,
господа! Извините великодушно, коли наскучил. Авось
хозяйка моя удовлетворит вас более моего.
И только эта догадка озарила ее, Анисья летела уже на извозчике за доктором, а
хозяйка обложила голову ему льдом и разом вытащила из заветного шкафчика все спирты, примочки — все, что навык и наслышка указывали ей употребить в дело. Даже Захар успел в это время надеть один сапог и так, об одном сапоге, ухаживал вместе с доктором,
хозяйкой и Анисьей около
барина.
Бог знает, где он бродил, что делал целый день, но домой вернулся поздно ночью.
Хозяйка первая услыхала стук в ворота и лай собаки и растолкала от сна Анисью и Захара, сказав, что
барин воротился.
Хозяйка перекликалась с ним тоненьким и веселеньким голоском, и уж по голосу слышалось, что посетитель ей давно знаком, уважаем ею и ценим, и как солидный гость и как веселый
господин.
Веселый
господин кричал и острил, но дело шло только о том, что Васина нет дома, что он все никак не может застать его, что это ему на роду написано и что он опять, как тогда, подождет, и все это, без сомнения, казалось верхом остроумия
хозяйке.
А как удивится гость, приехавший на целый день к нашему
барину, когда, просидев утро в гостиной и не увидев никого, кроме хозяина и
хозяйки, вдруг видит за обедом целую ватагу каких-то старичков и старушек, которые нахлынут из задних комнат и занимают «привычные места»!
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь,
господа присяжные заседатели, от ее
хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под именем внушения.
Как только она позвала Верочку к папеньке и маменьке, тотчас же побежала сказать жене хозяйкина повара, что «ваш
барин сосватал нашу барышню»; призвали младшую горничную
хозяйки, стали упрекать, что она не по — приятельски себя ведет, ничего им до сих пор не сказала; младшая горничная не могла взять в толк, за какую скрытность порицают ее — она никогда ничего не скрывала; ей сказали — «я сама ничего не слышала», — перед нею извинились, что напрасно ее поклепали в скрытности, она побежала сообщить новость старшей горничной, старшая горничная сказала: «значит, это он сделал потихоньку от матери, коли я ничего не слыхала, уж я все то должна знать, что Анна Петровна знает», и пошла сообщить барыне.
— Без церемонии,
господа, — прошу вас поближе к самовару и к
хозяйке, а то я боюсь, что она со мною, стариком, заскучает.
В редких случаях, когда очень богатый и знатный
господин — по-русски это называется один «карась», а у нас Freier, — когда он увлечется вами, — ведь вы такая красивая, Тамарочка, (
хозяйка поглядела на нее туманными, увлажненными глазами), — то я вовсе не запрещаю вам провести с ним весело время, только упирать всегда на то, что вы не имеете права по своему долгу, положению und so weiter, und so weiter… Aber sagen Sie bitte [И так далее, и так далее…
— Да вы не обижайтесь,
господин. Конечно, за визит вы сами барышне отдадите. Я думаю, не обидите, она у нас девочка славная. А уж за пиво и лимонад потрудитесь заплатить. Мне тоже
хозяйке надо отчет отдавать. Две бутылки пива, по пятидесяти — рубль и лимонад тридцать рубль тридцать.
—
Господин Кербеш, но ведь она же совершеннолетняя, — говорит
хозяйка.
— Ну-с,
господа… Выпьем же первую чару за здоровье нашей прекрасной
хозяйки и дорогой именинницы. Дай ей Бог всякого счастья и чин генеральши.
Малявка. Ну! вот я и говорю, то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на другой же день забегает к нам это сотский."Ступай, говорит, Семен:
барин [В некоторых губерниях крестьяне называют станового пристава
барином. (Прим. Салтыкова-Щедрина.)] на стан требует". Ну, мы еще и в ту пору с
хозяйкой маленько посумнились: «Пошто, мол, становому на стан меня требовать!..»
— Послушайте! — начала
хозяйка, низко-низко наклонившись над столом. — Вы в ссоре с этим
господином? — прибавила она, указывая головой на губернатора.
— Стол ваш,
господа, в гостиной, — заключила
хозяйка и ушла.
— Позвольте,
господин Ставрогин, — резко обратилась к нему
хозяйка, — мы все здесь ответили на вопрос, между тем как вы молча уходите?
— Не пожелаете ли,
господин, — тотчас же и вежливо предложила
хозяйка.
— Ах,
барин,
барин!.. Не ты бы говорил, не я бы слушала! — воскликнула вдруг восседавшая на месте
хозяйки Аграфена Васильевна. — Кто больше твоего огладывал Аркашу?.. Ты вот говоришь, что он там милый и размилый, а тебе, я знаю, ничего, что он сидит теперь в тюрьме.
Это они говорили, уже переходя из столовой в гостиную, в которой стоял самый покойный и манящий к себе турецкий диван, на каковой
хозяйка и гость опустились, или, точнее сказать, полуприлегли, и камер-юнкер обнял было тучный стан Екатерины Петровны, чтобы приблизить к себе ее набеленное лицо и напечатлеть на нем поцелуй, но Екатерина Петровна, услыхав в это мгновение какой-то шум в зале, поспешила отстраниться от своего собеседника и даже пересесть на другой диван, а камер-юнкер, думая, что это сам Тулузов идет, побледнел и в струнку вытянулся на диване; но вошел пока еще только лакей и доложил Екатерине Петровне, что какой-то молодой
господин по фамилии Углаков желает ее видеть.
— Ага! А что-с? А то, говорят, не расскажет! С чего так не расскажет? Я сказал — выпрошу, вот и выпросил. Теперь,
господа, опять по местам, и чтоб тихо; а вы,
хозяйка, велите Николаше за это, что он будет рассказывать, стакан воды с червонным вином, как в домах подают.
Старый
господин приподнял очки и простодушно-радостным взглядом посмотрел в лицо
хозяйки. Но на этом лице виднелось лишь негодование.
А в гостиной меж тем Володин утешал
хозяйку обещанием достать непременно майский номер «Русской Мысли» и прочесть рассказ
господина Чехова. Передонов слушал с выражением явной скуки на лице. Наконец он сказал...
— Да это чужое, родимый, — сказала
хозяйка. — Этого гуся привез с собою вот тот
барин, что спит на печи.
— Так это он! — вскричал купец, и все взоры обратились невольно на пустой угол. Несколько минут продолжалось мертвое молчание, потом все пришло в движение на постоялом дворе. Алексей хотел разбудить своего
господина, но Кирша шепнул ему что-то на ухо, и он успокоился. Купец и его работники едва дышали от страха; земский дрожал; стрелец посматривал молча на свою саблю; но хозяин и
хозяйка казались совершенно спокойными.
Тетка Анна, несмотря на всегдашнюю хлопотливость свою и вечную возню с горшками, уже не в первый раз замечала, что
хозяйка приемыша была невесела; разочка два приводилось даже видеть ей, как сноха втихомолку плакала. «Знамо, не привыкла еще, по своей по девичьей волюшке жалится! Помнится, как меня замуж выдали, три неделюшки голосила… Вестимо, жутко; а все пора бы перестать. Не с злодеями какими свел
господь; сама, чай, видит… Что плакать-то?» — думала старушка.
Карпова
хозяйка отрезала большой кусок хлеба и на тарелке подала его
барину. Нехлюдов молчал, не зная, чтò сказать; бабы тоже молчали; старик кротко улыбался.
Она старуха умная и
хозяйка; да что ж
господина из-за всего беспокоить?
— Может, вы и
хозяйка, но рассчитать меня может только
барин. Они меня нанимали.
Кончилось благословение и венчание, и начался пир. Анна Михайловна пробыла с час и стала прощаться; Долинский последовал ее примеру. Их удерживали, но они не остались, боясь стеснять своим присутствием гостей жениховых, и поступили очень основательно. Все-таки Анна Михайловна была
хозяйка, все-таки Долинский —
барин.
— Сохрани боже!.. Но, может быть, он тяжело ранен и лежит теперь где-нибудь без всякой помощи. Эй,
хозяйка! фонарь! За мной,
господа! Бедный Рославлев!
На широкой кушетке, подобрав под себя ноги и вертя в руках новую французскую брошюру, расположилась
хозяйка; у окна за пяльцами сидели: с одной стороны дочь Дарьи Михайловны, а с другой m-lle Boncourt [м-ль Бонкур (фр.).] — гувернантка, старая и сухая дева лет шестидесяти, с накладкой черных волос под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в ушах; в углу, возле двери, поместился Басистов и читал газету, подле него Петя и Ваня играли в шашки, а прислонясь к печке и заложив руки за спину, стоял
господин небольшого роста, взъерошенный и седой, с смуглым лицом и беглыми черными глазками — некто Африкан Семеныч Пигасов.
— Греха я тут, сватья, не вижу. То ли ещё
господа делают, а бог терпит. У меня — нужда: Петру
хозяйка требуется.
— А то говорят: не расскажет! С чего так, не расскажет? Я сказал: выпрошу, вот и выпросил. Теперь,
господа, опять по местам, и чтоб тихо, а вы,
хозяйка, велите Николавре стакан воды с червонным вином, как в домах подают.
— Да, — подхватил он громче прежнего, — да, бабушка, так во како дело-то — во оно дело-то какое… а ты все на свою долю плачешься, того, мол, нет, да того не хватает… а вот мы и тут с
хозяйкой не унываем (он посмотрел на Варвару), не гневим
господа бога… грешно! Знать, уж на то такая его воля; супротив ее не станешь…
— А какими вы женитесь,
господа? — перебила
хозяйка.
—
Барин!.. Писемский!..
Господин! Позвольте с вами компанию иметь! — прокричал Пузич на всю уж улицу, так что Арина Семеновна, как
хозяйка, обеспокоилась этим и подошла к окну.
И он пошел, как шел до Пашеньки, от деревни до деревни, сходясь и расходясь с странниками и странницами и прося Христа ради хлеба и ночлега. Изредка его бранила злая
хозяйка, ругал выпивший мужик, но большей частью его кормили, поили, давали даже на дорогу. Его господское обличье располагало некоторых в его пользу. Некоторые, напротив, как бы радовались на то, что вот
господин дошел также до нищеты. Но кротость его побеждала всех.
— Я вот про то, ваше благородие, — начал он, с вежливостию поклонившись Ордынову, — их благородие на ваш счет маленько утрудить посмел… Оно того, сударь, выходит — сами знаете — я и
хозяйка то есть рады бы душою и волею и слова бы сказать не посмели… да житье-то мое какое, сами знаете, сами видите, сударь! А, право, только что животы
Господь бережет, за то и молим святую волю его; а то сами видите, сударь, взвыть мне, что ли, приходится? — Тут Мурин опять утер рукавом свою бороду.
Маргаритов. Пусть слышит, я правду говорю. Бежать бы нам из этого дома, а куда? Дешевые квартиры все такие: либо за перегородкой мастеровые, которые уж совсем никогда не говорят по-человечески, а только ругаются с утра до ночи, либо у
хозяйки муж или сын пьяницы. И ты, ангельская душа, должна жить под одной крышей с таким
господином. Только видеть-то его для порядочной девушки уж есть оскорбление.
—
Хозяйка, старый хрен,
господа приехали! — крикнул я.
Вся компания туда и отправилась, и что уж там было — неизвестно, только Федор Гаврилыч очень был пьян, другие
господа разъехались, а он остался у
хозяйки, у которой была молодая дочь.
Он ее, слышь, кормилец, все в одиночку на работу посылал, то в саду заставит полоть, либо пшеницу там обшастать, баню истопить, белье вымыть, а сам все к ней заходит, будто надсматривать;
хозяйка его тем летом прытко хворала, и он будто такое имел намеренье: «Как, говорит, супружница моя жизнь покончит, так, говорит, Марфушка, я на тебе женюсь;
барин мне невестою не постоит: кого хочу, того и беру».
— Чухломка к постороннему человеку, а тем более к
барину, никогда бы в таком наряде не пришла…»
Хозяйка между тем, поставив самовар, сходила за чашками.
— Слушай, Аксинья, — говорил
хозяйке своей Патап Максимыч, — с самой той поры, как взяли мы Груню в дочери,
Господь, видимо, благословляет нас. Сиротка к нам в дом счастье принесла, и я так в мыслях держу: что ни подал нам Бог, — за нее, за голубку, все подал. Смотри ж у меня, — не ровен час, все под Богом ходим, — коли вдруг пошлет мне
Господь смертный час, и не успею я насчет Груни распоряженья сделать, ты без меня ее не обидь.
— Ничего. Все слава Богу, — отвечал Степан Алексеич. —
Хозяйка вот только нас с Катенькой сокрушает. Нет лучше, не поднимает
Господь.
К концу обеда к крыльцу подали лошадей.
Господин Орлик поблагодарил
хозяйку и сказал, что пора ехать.