Неточные совпадения
— Ты — про это дело? — ‹сказал› Дронов, входя, и
вздохнул, садясь рядом с
хозяином, потирая лоб. — Дельце это — заноза его, — сказал он, тыкая пальцем в плечо Тагильского, а тот говорил...
— Эх, —
вздохнул Тагильский и стал рассказывать о красотах Урала даже с некоторым жаром. Нечто поддразнивающее исчезло в его словах и в тоне, но Самгин настороженно ожидал, что оно снова явится. Гость раздражал и утомлял обилием слов. Все, что он говорил, воспринималось
хозяином как фальшивое и как предисловие к чему-то более важному. Вдруг встал вопрос...
Самгин внимательно наблюдал, сидя в углу на кушетке и пережевывая хлеб с ветчиной. Он видел, что Макаров ведет себя, как
хозяин в доме, взял с рояля свечу, зажег ее, спросил у Дуняши бумаги и чернил и ушел с нею. Алина, покашливая, глубоко
вздыхала, как будто поднимала и не могла поднять какие-то тяжести. Поставив локти на стол, опираясь скулами на ладони, она спрашивала Судакова...
Мы, один за одним, разошлись по своим комнатам, а гость пошел к
хозяевам, и мы еще долго слышали, как он там хныкал,
вздыхал и как раздавались около него смех и разговоры.
— Эхе-хе! —
вздыхал хозяин. — Сколько на вас, звери-курицы, глупости наросло…
Однажды на чердак пришел
хозяин, осмотрел содеянное мною,
вздохнул и сказал...
«Ревнует, видно!» — не без удовольствия подумал
хозяин и
вздохнул, вдруг загрустив.
— Экой ты, брат, дико́й! —
вздохнув, чувствуя себя побеждённым, крикнул
хозяин.
Потом, увидав, как он,
хозяин, относится к ней, они начали низко кланяться женщине, издали снимая шапки и глядя на неё, как нищие, а разговаривать стали жалобными голосами,
вздыхая и соглашаясь со всем, что она ни скажет.
Кузнец
вздохнул. Евсей нащупал в сумраке посуду и быстро, спотыкаясь о груды книг на полу, подал стакан
хозяину.
Дверь в комнату
хозяина была не притворена, голоса звучали ясно. Мелкий дождь тихо пел за окном слезливую песню. По крыше ползал ветер; как большая, бесприютная птица, утомлённая непогодой, он
вздыхал, мягко касаясь мокрыми крыльями стёкол окна. Мальчик сел на постели, обнял колени руками и, вздрагивая, слушал...
Изобразив
хозяев, Анатолий принимался передразнивать кого-нибудь из публики. Неистощимый, он до поздней ночи звенел колокольчиком, вызывая беззлобный смех. Иногда задетый им человек бросался ловить его, начиналась шумная беготня. Евсей
вздыхал завистливо.
Тогда Евсей повернул голову, безучастными глазами посмотрел на маленькое тело
хозяина, приклеенное к чёрному дивану, плоское, сухонькое, посмотрел на него, на Раису и облегчённо
вздохнул.
Сели ужинать.
Хозяин ел не торопясь, громко чавкал, порою устало
вздыхал. Когда стали есть мелко нарубленное жареное мясо, он сказал Евсею...
— Бедный Иван Иваныч! — говорил
хозяин, печально
вздыхая. — А я-то мечтал, что весной повезу тебя на дачу и буду гулять с тобой по зеленой травке. Милое животное, хороший мой товарищ, тебя уже нет! Как же я теперь буду обходиться без тебя?
В соседней комнате громко
вздохнул хозяин, потом, немного погодя, в своем сарайчике хрюкнула свинья, и опять все смолкло.
— Нет, ничего уже нельзя сделать! —
вздохнул хозяин. — Все кончено. Пропал Иван Иваныч!
Бледный, встревоженный
хозяин,
вздыхая и покачивая головой, вернулся к себе в спальню. Тетке жутко было оставаться в потемках, и она пошла за ним. Он сел на кровать и несколько раз повторил...
Серпуховской начал было улыбаться, глядя на них и для них, ненатуральной улыбкой, но когда
хозяин встал и, обняв ее, вышел с ней до портьеры — лицо Никиты вдруг изменилось, он тяжело
вздохнул, и на обрюзгшем лице его вдруг выразилось отчаяние. Даже злоба была видна на нем.
Тогда Тихон, не шевелясь, показывая
хозяину серую, в ладонь величиной, лысину на макушке,
вздохнул...
Антон мгновенно поднял голову, поглядел на него,
вздохнул и перестал есть.
Хозяин снял с полки счеты и подошел к отъезжавшему вместе с хозяйкой.
Антон помолился перед иконою, разулся и,
вздохнув несколько раз сряду, полез к ребятишкам на печку. Варвара затушила лучину и последовала за мужем. Вскоре все затихло в избе. Неизвестно, однако, скоро ли заснул бедный ее
хозяин; быть может, он даже вовсе не смыкал глаз…
Тоскливо с ними: пьют они, ругаются между собою зря, поют заунывные песни, горят в работе день и ночь, а
хозяева греют свой жир около них. В пекарне тесно, грязно, спят люди, как собаки; водка да разврат — вся радость для них. Заговорю я о неустройстве жизни — ничего, слушают, грустят, соглашаются; скажу: бога, — мол, — надо нам искать! —
вздыхают они, но — непрочно пристают к ним мои слова. Иногда вдруг начнут издеваться надо мной, непонятно почему. А издеваются зло.
Шатунов беспомощно и виновато взглянул на меня, на
хозяина и
вздохнул.
Это значило, что выпущенные на двор животные разыгрались и не хотят идти в хлев.
Вздыхая и ругаясь, на двор выбегало человек пять рабочих, и начиналась — к великому наслаждению
хозяина — веселая охота; сначала люди относились к этой дикой гоньбе с удовольствием, видя в ней развлечение, но скоро уже задыхались со зла и усталости; упрямые свиньи, катаясь по двору, как бочки, то и дело опрокидывали людей, а
хозяин смотрел и, впадая в охотницкое возбуждение, подпрыгивал, топал ногами, свистел и визжал...
Смагин вернулся от генерала как раз к обеду. Гости, конечно, знали о его секретном поручении, и когда Тарас Ермилыч, встретив его, вернулся в столовую с веселым видом, все
вздохнули свободнее: тучу пронесло мороком.
Хозяин сразу повеселел, глянул на всех соколом и шепнул Савелию...
Он глубоко
вздохнул и, не снимая с головы дерюжки, влез в сани и лег в них на место
хозяина.
Одевшись, он тяжело
вздохнул и, поблагодарив
хозяев и простившись с ними, вышел из теплой, светлой горницы в темные, холодные, гудевшие от рвавшегося в них ветра и занесенные снегом через щели дрожавших дверей сени и оттуда — на темный двор.
Чего не знал наш друг опальный?
Слыхали мы в тюрьме своей
И басни хитрые Крылова,
И песни вещие Кольцова,
Узнали мы таких людей,
Перед которыми поздней
Слепой народ восторг почует,
Вздохнет — и совесть уврачует,
Воздвигнув пышный мавзолей.
Так иногда, узнав случайно,
Кто спас его когда-то тайно,
Бедняк, взволнованный, бежит.
Приходит, смотрит — вот жилище,
Но где ж
хозяин? Всё молчит!
Идет бедняга на кладбище
И на могильные плиты
Бросает поздние цветы…
Народу стояло на обоих берегах множество, и все видели, и все восклицали: «ишь ты! поди ж ты!» Словом, «случилось несчастие» невесть отчего. Ребята во всю мочь веслами били, дядя Петр на руле весь в поту, умаялся, а купец на берегу весь бледный, как смерть, стоял да молился, а все не помогло. Барка потонула, а
хозяин только покорностью взял: перекрестился,
вздохнул да молвил: «Бог дал, бог и взял — буди его святая воля».
— Так поди вот с ними толкуй! — кротким обиженным голосом,
вздохнув даже от глубины души, отвечал Марко Данилыч. — Тогда, говорит Веденеев, будешь
хозяином в караване, когда все до копейки заплатишь.
— Парня ненадежного послали! —
вздыхает хозяин, покачивая головой. — Неповоротливый, как баба, должно, ветра испугался и не едет. Ишь ведь какой ветер! Ты бы, барин, еще чайку покушал, что ли? Небось тоскливо тебе?
Она не заметила, как Висленев, тотчас по выходе
хозяина отеля, обернулся к ней и лепетал: «как же я? что же теперь будет со мной?», и когда он в десятый раз повторил ей этот вопрос и несмело коснулся ее руки, она еще раз
вздохнула и, как бы что-то припоминая, проговорила...
Меж тем Глафира позвала
хозяина маленького отеля и, не обращая никакого внимания на Висленева, сделала расчет за свое помещение и за каморку Жозефа. Затем она отдала приказание приготовить ей к вечеру фиакр и отвезти на железную дорогу ее багаж. Когда все это было сказано, она отрадно
вздохнула из полной груди, взяла книгу и стала читать, как будто ничего ее не ожидало.
— Василий, убери товар! —
вздохнул хозяин и взялся за жестяной чайник.
За ужином главный врач,
вздыхая, ораторствовал: — Да! Если мы на том свете будем гореть, то мне придется попасть на очень горячую сковородку. Вот приходил сегодня наш
хозяин. Должно быть, он хотел взять три мешка рису, которые зарыл в погребе; а их уж раньше откопала наша команда. Он, может быть, только на них и рассчитывал, чтобы не помереть с голоду, а поели рис наши солдаты.
Наш почтенный
хозяин в продолжение этого разговора хранил глубокое молчание: он сидел с покрытыми пледом ногами в своем глубоком вольтеровском кресле и, по-видимому, думал о чем-то другом; но когда Б. кончил, старый владыка
вздохнул и проговорил...