Неточные совпадения
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными
хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой
проходят.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший,
ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или
хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это ни единый до сих пор не посмел и не смеет,
проходя мимо всей этой нелепости, взять просто-запросто все за
хвост и стряхнуть к черту!
Еще один изгиб, один взмах
хвоста посильнее, пока
ходили за гандшпугом и топором, она полетела бы за борт и по крайней мере околела бы в своей стихии.
— Черт! Он ко мне повадился. Два раза был, даже почти три. Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и блеске. Но он не сатана, это он лжет. Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он в баню
ходит. Раздень его и наверно отыщешь
хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки, в аршин длиной, бурый… Алеша, ты озяб, ты в снегу был, хочешь чаю? Что? холодный? Хочешь, велю поставить? C’est а ne pas mettre un chien dehors…
Вечером Дерсу угостил меня оленьим
хвостом. Он насадил его на палочку и стал жарить на углях, не снимая кожи. Олений
хвост (по-китайски лу-иба) представляет собой небольшой мешок, внутри которого
проходит тонкий стержень. Все остальное пространство наполнено буровато-белой массой, по вкусу напоминающей не то мозги, не то печенку. Китайцы ценят олений
хвост как гастрономическое лакомство.
Летняя окраска его весьма пестрая: общий тон шерсти красно-кирпичный; по сторонам тела расположено семь рядов белых пятен величиной с яблоко; по спине
проходит черный ремень;
хвост животного, которым он постоянно помахивает, украшен длинными черными волосами.
В другом месте рыбой лакомились 2 кабана. Они отъедали у рыб только
хвосты.
Пройдя еще немного, я увидел лисицу. Она выскочила из зарослей, схватила одну из рыбин, но из предосторожности не стала ее есть на месте, потащила в кусты.
Покойный дед был человек не то чтобы из трусливого десятка; бывало, встретит волка, так и хватает прямо за
хвост;
пройдет с кулаками промеж козаками — все, как груши, повалятся на землю.
— Да ты никак с ума
сошел? — удивлялась Прасковья Ивановна. — Теперь-то я мужняя жена, а тогда пришей
хвост кобыле… Прикащики засмеют.
Он показывал мышат, которые под его команду стояли и
ходили на задних лапах, волоча за собою длинные
хвосты, смешно мигая черненькими бусинами бойких глаз. С мышами он обращался бережно, носил их за пазухой, кормил изо рта сахаром, целовал и говорил убедительно...
Там он прятал руки за спину под кафтан и, приподняв его, как петушиный
хвост, выпятив живот, солидно шел по тротуару мимо стрелка;
пройдет, воротится назад и — снова.
Задолго, прежде чем голубка начнет нести яйца, голубь витютин уже не расстается с ней ни на одну минуту, очень часто ласкается, целует ее страстно и продолжительно или воркует,
ходя кругом, беспрестанно наклоняясь и выпрямляясь и раздувая перья на шее, как гриву, а
хвост — как веер.
С нырка начинаются утиные породы, которые почти лишены способности
ходить по земле: лапы их так устроены, что ими ловко только плавать, то есть гресть, как веслами; они посажены очень близко к
хвосту и торчат в заду.
Тут опять явились для меня новые, невиданные предметы: прежде всего кинулся мне в глаза наряд чувашских женщин: они
ходят в белых рубашках, вышитых красной шерстью, носят какие-то черные
хвосты, а головы их и грудь увешаны серебряными, и крупными и самыми мелкими, деньгами: все это звенит и брякает на них при каждом движении.
Чтобы не съел он чего-нибудь тяжелого, она сама приготовляла ему на станциях кушанья; сама своими слабыми ручонками стлала ему постель, сторожила его, как аргус [Аргус — в греч. мифологии многоглазый великан; богиня Гера превратила А. в павлина и разукрасила его
хвост глазами.], когда он засыпал в экипаже, — и теперь, приехав в Воздвиженское, она, какая-то гордая, торжествующая, в свеженьком холстинковом платье,
ходила по всему дому и распоряжалась.
Ротмистр Цыбуля — неуклюжий малоросс, который говорит «фост» вместо «
хвост». Но он тринадцати вершков роста и притом так крепок и силен, что, я уверен, мог бы свободно
пройти сквозь строй через тысячу человек…
Уткнув нос в землю и вытянув
хвост палкой, красавица Brunehaut шла впереди с той грацией, с какой
ходят только кровные пойнтеры; она едва касалась земли своими тонкими и сильными ногами, вынюхивая каждую кочку.
Умная собака, стоившая несколько тысяч,
сходила за брошенным платком раз десять, а затем, видимо, смутилась и, помахивая тонким
хвостом, вопросительно умным взглядом смотрела на m-r Чарльза.
И собака весь день
ходила за ним, опустив большой, пышный
хвост.
«Ух, — думаю, — да не дичь ли это какая-нибудь вместо людей?» Но только вижу я разных знакомых господ ремонтеров и заводчиков и так просто богатых купцов и помещиков узнаю, которые до коней охотники, и промежду всей этой публики цыганка
ходит этакая… даже нельзя ее описать как женщину, а точно будто как яркая змея, на
хвосте движет и вся станом гнется, а из черных глаз так и жжет огнем.
Тогда выйдешь, и глянуть не на что: кони нахохрятся и
ходят свернувшись, худые такие, что только
хвосты да гривы развеваются.
Калинович вошел вслед за ней; и в маленькой зальце увидел красивенького годового мальчугана, который, на своих кривых ножонках и с заткнутым
хвостом, стоял один-одинешенек. Увидя, что мать
прошла мимо, он заревел.
Подхалюзин. Это уж на что же-с? Только, Сысой Псоич, уж
хвостом не вертеть туда и сюда, а
ходи в акурате: попал на эту точку — и вертись на этой линии. Понимаете-с?
Когда мимо его
проходил лакей, кучер или шмыгала девка, он махал
хвостом и тщательно обнюхивал проходящего, а сам глазами, кажется, спрашивал: «Скажут ли мне, наконец, что у нас сегодня за суматоха?»
Ходил в старину рассказ о немце, которому подарили щенка-фоксика и сказали, что ему надо обязательно
хвост обрубить. Осмотрел владелец фоксика
хвост — и стало ему жаль его рубить в указанном месте, уж очень больно будет. Надо не сразу, исподволь, с тонкого конца. И отрубил самый тонкий сустав на конце
хвоста, а там привыкай, и до толстого дойдем исподволь.
Ченцов приехал в свою гостиницу очень пьяный и,
проходя по коридору, опять-таки совершенно случайно взглянул в окно и увидал комету с ее
хвостом. При этом он уже не страх почувствовал, а какую-то злую радость, похожую на ту, которую он испытывал на дуэли, глядя в дуло направленного на него противником пистолета. Ченцов и на комету постарался так же смотреть, но вдруг послышались чьи-то шаги. Он обернулся и увидал Антипа Ильича.
До этого появление кометы Галлея было отмечено в 1531 и 1607 гг.] с длинным
хвостом; в обществе
ходили разные тревожные слухи о том, что с Польшей будет снова война, что появилась повальная болезнь — грипп, от которой много умирало, и что, наконец, было поймано и посажено в острог несколько пророков, предвещавших скорое преставление света.
— То-то! еще вчера я смотрю — поджимаешься ты!
Ходит,
хвостом вертит — словно и путевая! Да ведь меня, брат, хвостами-то не обманешь! Я на пять верст вперед ваши девичьи штуки вижу! Ветром, что ли, надуло? с которых пор? Признавайся! сказывай!
Зотушка так и сделал.
Прошел рынок, обошел фабрику и тихим незлобивым шагом направился к высокому господскому дому, откуда ему навстречу, виляя
хвостом, выбежал мохнатый пестрый Султан, совсем зажиревший на господских хлебах, так что из пяти чувств сохранил только зрение и вкус. Обойдя «паратьнее крыльцо», Зотушка через кухню пробрался на половину к барышне Фене и предстал перед ней, как лист перед травой.
— Ничего, ничего; дай-то бог, чтоб было тут жилье! Они
прошли еще несколько шагов; вдруг черная большая собака с громким лаем бросилась навстречу к Алексею, начала к нему ласкаться, вертеть
хвостом, визжать и потом с воем побежала назад. Алексей пошел за нею, но едва он ступил несколько шагов, как вдруг вскричал с ужасом...
Ни один, от старого до малого, не
пройдет мимо реки или пруда, не поглядев, как гуляет вольная рыбка, и долго, не шевелясь, стоит иногда пешеход-крестьянин, спешивший куда-нибудь за нужным делом, забывает на время свою трудовую жизнь и, наклонясь над синим омутом, пристально смотрит в темную глубь, любуясь на резвые движенья рыб, особенно, когда она играет и плещется, как она, всплыв наверх, вдруг, крутым поворотом, погружается в воду, плеснув
хвостом и оставя вертящийся круг на поверхности, края которого, постепенно расширяясь, не вдруг сольются с спокойною гладью воды, или как она, одним только краешком спинного пера рассекая поверхность воды — стрелою пролетит прямо в одну какую-нибудь сторону и следом за ней пробежит длинная струя, которая, разделяясь на две, представляет странную фигуру расходящегося треугольника…
— Развёл бы я кур!.. — сладко прищуривая глаза, говорил он. — Всех пород: брамапутр, кохинхин, цыцарок, индюшек… И — павлина! Хорошо, чёрт возьми, сидеть у окна в халате, курить папиросу и смотреть, как по двору, распустя
хвост зонтом, твой собственный павлин
ходит!
Ходит эдаким полицеймейстером и ворчит: брлю, брлю, брлю!
Аристарх. Сорока на
хвосте принесла.
Прошла?
Матроска ожидала дочь и, несмотря на поздний для нее час, с азартом вязала толстый шерстяной чулок. По сердитому стуку вязальных прутиков и электрическому трепетанию серого крысиного
хвоста, торчавшего на матроскиной макушке, видно было, что эта почтенная дама весьма в тревожном положении. Когда у подъезда раздался звонок, она сама отперла дверь, впустила Юлочку, не сказав ей ни одного слова, вернулась в залу, и только когда та
прошла в свою комнату, матроска не выдержала и тоже явилась туда за нею.
Наши лавочники, чтобы позабавить эту голодную рвань, поили собак и кошек водкой или привязывали собаке к
хвосту жестянку из-под керосина, поднимали свист, и собака мчалась по улице, гремя жестянкой, визжа от ужаса; ей казалось, что ее преследует по пятам какое-то чудовище, она бежала далеко за город, в поле, и там выбивалась из сил; и у нас в городе было несколько собак, постоянно дрожавших, с поджатыми
хвостами, про которых говорили, что они не перенесли такой забавы,
сошли с ума.
Он заставлял ее
ходить на задних лапах, изображал из нее колокол, то есть сильно дергал ее за
хвост, отчего она визжала и лаяла, давал ей нюхать табаку…
В первые дни знакомства Каштанка думала, что он говорит много потому, что очень умен, но
прошло немного времени, и она потеряла к нему всякое уважение; когда он подходил к ней со своими длинными речами, она уж не виляла
хвостом, а третировала его, как надоедливого болтуна, который не дает никому спать, и без всякой церемонии отвечала ему: «рррр»…
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек, не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах, не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно заметить крутой и глубокий овраг; его берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые дождями весенними, висят над бездной длинными
хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал… Ему снилась печка. На печи сидит дед, свесив босые ноги, и читает письмо кухаркам… Около печи
ходит Вьюн и вертит
хвостом…
Он идёт по холодку, в перламутровом сумраке раннего утра;
ходит по своей земле, сунув руки за спину под кафтан; кафтан приподнялся петушиным
хвостом; Артамонов давит тяжёлою ногой стружку, щепу, думает...
Во дворе ипподрома было уже много лошадей, их проваживали по кругу, всех в одном направлении — в том же, в котором они
ходят по беговому кругу, то есть обратном движению часовой стрелки. Внутри двора водили поддужных лошадей, небольших, крепконогих, с подстриженными короткими
хвостами. Изумруд тотчас же узнал белого жеребчика, всегда скакавшего с ним рядом, и обе лошади тихо и ласково поржали в знак приветствия.
Сом же представлял из себя огромного черного пса на длинных ногах и с
хвостом, жестким, как палка. За обедом и за чаем он обыкновенно
ходил молча под столом и стучал
хвостом по сапогам и по ножкам стола. Это был добрый, глупый пес, но Никитин терпеть его не мог за то, что он имел привычку класть свою морду на колени обедающим и пачкать слюною брюки. Никитин не раз пробовал бить его по большому лбу колодкой ножа, щелкал по носу, бранился, жаловался, но ничто не спасало его брюк от пятен.
Пока ребенок был зверком, баловству со стороны Михайла Степановича не было конца; но когда у Анатоля начала развиваться воля, любовь отца стала превращаться в гонение. Болезненный эгоизм Столыгина, раздражительная капризность и избалованность его не могли выносить присутствия чего бы то ни было свободного; он даже собачонку, не знаю как попавшуюся ему, до того испортил, что она
ходила при нем повеся
хвост и спустя голову, как чумная.
Он обыкновенно
ходил задами села, когда же ему случалось идти улицей, одни собаки обходились с ним по-человечески; они, издали завидя его, виляли
хвостом и бежали к нему навстречу, прыгали на шею, лизали в лицо и ласкались до того, что Левка, тронутый до слез, садился середь дороги и целые часы занимал из благодарности своих приятелей, занимал их до тех пор, пока какой-нибудь крестьянский мальчик пускал камень наудачу, в собак ли попадет или в бедного мальчика; тогда он вставал и убегал в лес.
Шел по улице волк и всех прохожих бил
хвостом.
Хвост у него был щетинистый, твердый, как палка: и то мальчика волк ударит, то девочку, а то одну старую старушку ударил так сильно, что она упала и расшибла себе нос до крови. Другие волки
хвост поджимают к ногам, когда
ходят, а этот держал свой
хвост высоко. Храбрый был волк, но и глупый тоже.
Змеиный
хвост заспорил с змеиной головой о том, кому
ходить впереди? Голова сказала: «Ты не можешь
ходить спереди, у тебя нет глаз и ушей».
Хвост сказал: «А зато во мне сила, я тебя двигаю; если захочу да обернусь вокруг дерева, ты с места не тронешься». Голова сказала: «Разойдемся!»
Володя хотел, было, идти жаловаться к старшему офицеру, но тотчас же оставил эту мысль. К чему поднимать историю и жаловаться? Он еще с корпуса имел отвращение к «фискальству» и всяким жалобам. Нет, он лучше в кают-компании при всех выскажет Первушину всю гнусность его поведения. Этак будет лучше; пусть он знает, что даром ему пакости не
пройдут. Ему теперь нельзя будет прибегать к уловкам и заметать
хвостом свои фокусы.
— Что за рыба принесла тебе поклон от покойника?.. Тюлень морской, что ли, с тобой разговоры водил? — захохотав недобрым смехом, сказал Марко Данилыч. — Сорока на
хвосте басню принесет, а он в самое нужное время бросает дела и мчится сюда без хозяйского спросу!.. С ума ты, что ли,
сошел?
Ясак свой сказал Асаф приятелям. Сам будет тихо
ходить, а увидит иль услышит что недоброе — станет по клетям и заборам дубиной изо всей силы поколачивать. Тогда хорони концы, береги
хвосты, беги наутек, куда кто знает.