Неточные совпадения
— Ты с ума
сошел, — пробормотала Варвара, и он видел, что подсвечник
в руке ее дрожит и что она, шаркая
туфлями, все дальше отодвигается от него.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим ребенком,
ходит в ночных
туфлях, рукава кофты засучены до локтей,
в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
Иногда, чаще всего
в час урока истории, Томилин вставал и
ходил по комнате, семь шагов от стола к двери и обратно, —
ходил наклоня голову, глядя
в пол, шаркал растоптанными
туфлями и прятал руки за спиной, сжав пальцы так крепко, что они багровели.
— Шш! С ума
сошла, — зашипел Варавка и убежал с нею
в дом, потеряв сафьяновую
туфлю.
Обломов всегда
ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье.
Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал
в них сразу.
Но богини нет: около нас
ходит будто сам индийский идол — эмблема обилия и плодородия, Вампоа. Неужели это он отдыхает под кисеей
в нише, на него веет прохладу веер, его закрывают ревнивые жалюзи и золоченые резные ширмы от жара? Будто? А зачем же
в доме три или четыре спальни? Чьи, вон это, крошечные
туфли прячутся под постель? Чьи это мелочи, корзиночки? Кто тут садится около круглого стола, на котором разбросаны шелк, нитки и другие следы рукоделья?
При входе сидел претолстый китаец, одетый, как все они,
в коленкоровую кофту,
в синие шаровары,
в туфлях с чрезвычайно высокой замшевой подошвой, так что на ней едва можно
ходить, а побежать нет возможности. Голова, разумеется, полуобрита спереди, а сзади коса. Тут был приказчик-англичанин и несколько китайцев. Толстяк и был хозяин. Лавка похожа на магазины целого мира, с прибавлением китайских изделий, лакированных ларчиков, вееров, разных мелочей из слоновой кости, из пальмового дерева, с резьбой и т. п.
В одежде соблюдал опрятность,
ходил медленно, чуть слышно ступая по полу
в туфлях, говорил тихо, тоненьким тенором, и праздных слов никогда не употреблял.
Ходил он
в деревне по будням
в широком синем затрапезном сюртуке,
в серых нанковых штанах и
в туфлях на босу ногу.
А"кандауровский барин"между тем плюет себе
в потолок и думает, что это ему
пройдет даром. Как бы не так! Еще счастлив твой бог, что начальство за тебя заступилось,"поступков ожидать"велело, а то быть бы бычку на веревочке! Да и тут ты не совсем отобоярился, а вынужден был
в Петербург удирать! Ты надеялся всю жизнь
в Кандауровке,
в халате и
в туфлях, изжить, ни одного потолка неисплеванным не оставить — ан нет! Одевайся, обувайся, надевай сапоги и кати, неведомо зачем,
в Петербург!
В богатом халате,
в кованных золотом
туфлях и с каким-то мертвенным выражением
в лице
прошел молодой по шелковистому ковру
в спальню жены — и затем все смолкло.
Смотри только береги это сокровище…» И вот через три месяца святое сокровище
ходит в затрепанном капоте,
туфли на босу ногу, волосенки жиденькие, нечесаные,
в папильотках, с денщиками собачится, как кухарка, с молодыми офицерами ломается, сюсюкает, взвизгивает, закатывает глаза.
Gnadige Frau, поняв из этого, что Юлия Матвеевна желает, чтобы она удалилась, исполнила ее желание и, выйдя
в коридор, поместилась на стуле около комнаты больной.
Прошло с час времени. Юлия Матвеевна заметно начала свободнее дышать, потом вдруг указала на лежавшие
в углу валяные
туфли.
Балалайкин был одет щегольски и смотрел почти прилично. Даже Иван Тимофеич его похвалил, сказавши: ну вот, ты теперь себя оправдал! А невеста, прежде чем сесть за обед, повела его
в будуар и показала шелковый голубой халат и расшитые золотом торжковские
туфли, сказав: это — вам! Понятно, что после этого веселое выражение не
сходило с лица Балалайкина.
В халатишке,
в смешном колпаке и
в туфлях, иногда босиком и даже без панталон, он
ходит по улицам, останавливаясь у ворот и лавочек, и просит копеечку.
Андрей Ефимыч сидел на кровати Ивана Дмитрича и ждал. Но
прошло с полчаса, и вместо Хоботова вошел
в палату Никита, держа
в охапке халат, чье-то белье и
туфли.
Придя домой, Лаптев надел халат и
туфли и сел у себя
в кабинете читать роман. Жены дома не было. Но
прошло не больше получаса, как
в передней позвонили и глухо раздались шаги Петра, побежавшего отворять. Это была Юлия. Она вошла
в кабинет
в шубке, с красными от мороза щеками.
Мимо, тихо шлёпая
туфлями,
проходили один за другим больные
в жёлтых халатах, поглядывая на него скучающими глазами; со звуками их тихого говора сливались чьи-то стоны, долетавшие издали…
Он был
в коротком пиджаке и по-домашнему
в туфлях,
ходил, как подагрик, слегка переваливаясь и потирая руки. Что-то напевая, он тихо мурлыкал и все пожимался от удовольствия, что наконец вернулся домой и принял свой любимый душ.
Лаевский пил много и не вовремя, играл
в карты, презирал свою службу, жил не по средствам, часто употреблял
в разговоре непристойные выражения,
ходил по улице
в туфлях и при посторонних ссорился с Надеждой Федоровной — и это не нравилось Самойленку.
Длинные, нестерпимо жаркие, скучные дни, прекрасные томительные вечера, душные ночи, и вся эта жизнь, когда от утра до вечера не знаешь, на что употребить ненужное время, и навязчивые мысли о том, что она самая красивая и молодая женщина
в городе, и что молодость ее
проходит даром, и сам Лаевский, честный, идейный, но однообразный, вечно шаркающий
туфлями, грызущий ногти и наскучающий своими капризами, — сделали то, что ею мало-помалу овладели желания и она как сумасшедшая день и ночь думала об одном и том же.
Якову казалось, что тело это злит отца и он нарочно выставляет напоказ людям угнетающее безобразие старческой наготы: он щеголял
в ночном белье,
в неподпоясанном халате,
в туфлях на босую ногу, с раскрытой, оплывшей грудью, так же, как
ходил перед дочерью Еленой, чтобы позлить её.
— Ну, бог с вами! — сказал он, встал и начал
ходить по комнате из угла
в угол, мягко ступая войлочными
туфлями. — Не будем спорить. Не будем растравлять мы язвы сердца тайной, как сказал кто-то и где-то.
И только когда
в большой гостиной наверху зажгли лампу, и Буркин и Иван Иваныч, одетые
в шелковые халаты и теплые
туфли, сидели
в креслах, а сам Алехин, умытый, причесанный,
в новом сюртуке,
ходил по гостиной, видимо с наслаждением ощущая тепло, чистоту, сухое платье, легкую обувь, и когда красивая Пелагея, бесшумно ступая по ковру и мягко улыбаясь, подавала на подносе чай с вареньем, только тогда Иван Иваныч приступил к рассказу, и казалось, что его слушали не одни только Буркин и Алехин, но также старые и молодые дамы и военные, спокойно и строго глядевшие из золотых рам.
— Может быть, — отвечал доктор, садясь на стул
в углу комнаты так, чтобы видеть больного, который быстро
ходил из угла
в угол, шлепая огромными
туфлями конской кожи и размахивая полами халата из бумажной материи с широкими красными полосами и крупными цветами. Сопровождавшие доктора фельдшер и надзиратель продолжали стоять навытяжку у дверей.
Брат поручика, Алексей Иванович Крюков, облеченный
в халат и
туфли,
ходил у себя
в усадьбе по комнатам и нетерпеливо посматривал
в окна.
В коротеньком заячьем тулупчике и
в туфлях без задков, заложив руки
в карманы шаровар,
ходил он по целым дням из угла
в угол, то напевая, то насвистывая, и, что бы ему ни говорили, с улыбкой на все отвечал: «Брау, брау», то есть: браво, браво!
Так
прошел еще час. Висленев все не возвращался еще; а Лариса все сидела
в том же положении, с опущенною на грудь головой, с одною рукой, упавшею на кровать, а другою окаменевшею с перстом на устах. Черные волосы ее разбегались тучей по белым плечам, нескромно открытым воротом сорочки, одна нога ее еще оставалась
в нескинутой
туфле, меж тем как другая, босая и как мрамор белая, опиралась на голову разостланной у дивана тигровой шкуры.
Небольшого роста, широкая
в плечах, моложавого выразительного лица, Матрена Ниловна
ходила в платке, по старому обычаю. На этот раз платок был легкий крепоновый, темно-лиловый, повязанный распущенными концами вниз по плечам и заколотый аккуратно булавками у самого подбородка. Под платком виднелась темная кацавейка, ее неизменное одеяние, и такая же темная шерстяная юбка, короткая, так что видны были замшевые
туфли и чистые шерстяные чулки домашнего вязанья.
Представьте себе маленькую, стриженую головку с густыми низко нависшими бровями, с птичьим носом, с длинными седыми усами и с широким ртом, из которого торчит длинный черешневый чубук; головка эта неумело приклеена к тощему горбатому туловищу, одетому
в фантастический костюм:
в куцую красную куртку и
в широкие ярко-голубые шаровары;
ходила эта фигура, расставя ноги и шаркая
туфлями, говорила, не вынимая изо рта чубука, а держала себя с чисто армянским достоинством: не улыбалась, пучила глаза и старалась обращать на своих гостей как можно меньше внимания.
Кесарь Степанович, прослушав весь их разговор из своей комнаты, сейчас встал с постели, надел
туфли и тулупчик и с трубкой вышел
в залу, по которой
проходил изгнанный лекарем управитель. Увидал он его и остановил, — говорит...
Савин
прошел в гардеробную за одним из своих костюмов, а Петр, важно завернувшись
в халат и шлепая господскими
туфлями, направился
в залу.
Она старалась думать о другом, завертывалась
в одеяло с головой, но глаза все глядели на нее. Она зажгла свечу, надела
туфли, накинула капот и стала
ходить по комнате.
Она осторожно вышла из спальни,
прошла в переднюю комнату и, как была
в одном платье, вышла на двор и пошла по направлению к дому, обогнула его и направилась к заднему крыльцу. Мелкий, недавно выпавший снег хрустел у нее под ногами и знобил ноги, одетые
в легкие
туфли, резкий ветер дул ей
в лицо, но она не чувствовала холодка. Твердою поступью взошла она на заднее крыльцо, открыла не запертую дверь и вошла
в заднюю переднюю, через две комнаты от которой находилась комната помощника управляющего.
Забывшись на какой-нибудь час времени, он
в шестом часу был уже на ногах и, вскочив с постели, надел
туфли и халат. На дворе было еще совершенно темно. Он сам зажег, стоявшие на столе, восковые свечи и стал
ходить по своей спальне. Это была большая комната
в три окна, выходившие
в обширный сад,
в котором среди густых деревьев, покрытых инеем, чуть брезжил поздний рассвет зимнего дня.
Николай Леопольдович, наскоро выпив свой стакан, вскочил с постели, надел шитые золотом
туфли, накинул бархатный темно-синий халат, вынул из под подушки связку ключей и
прошел в кабинет.
Сама «особа»
в ватном халате, крытом татарской материей «огурцами», и
в вышитых
туфлях, без парика, с почти совершенно облысевшей седой головой, мелкими шажками
ходила по кабинету, видимо,
в раздраженном, нервном состоянии.