Неточные совпадения
Впрочем, если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты
читатели, и прежде всего
читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а
французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Нужно ли рассказывать
читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с
французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и, стоя в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу в полтора аршина длины и с букетом во рту, — как слуги, в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно
читателю.
Читателю, может быть, небезызвестно, что всякая губерния у нас имеет свою собственную политику, не имеющую, конечно, никакой связи с той, которая печатается в «Debats» [«Debats» —
французская ежедневная газета («Журналь де Деба»), основанная в 1789 году.], в «Siecle» [«Siecle» —
французская газета («Век»), основанная в 1836 году.] и «Times» [«Times» — английская газета («Время»), основанная в 1785 году.].
Но, выставляя на посмеяние подобных
читателей, «Собеседник» не оставляет в покое и писак, которые пускались в литературу, особенно тех, которые писали по-русски
французским складом.
Проклиная жестокий климат и дурную почву, Бахтиаров переселился в губернский город и с первого же появления в свете сделался постоянным и исключительным предметом разговоров губернских дам, что, конечно, было результатом его достоинств: привлекательную наружность его
читатель уже знает, про
французский, немецкий, английский языки и говорить нечего — он знал их в совершенстве; разговор его был, когда он хотел, необыкновенно занимателен и остроумен, по крайней мере в это верили, как в аксиому, все дамы.
Если бы это было в то время, когда умы наши и сердца заражены были
французским народом, то не осмелился бы я
читателя моего попотчевать с этого блюда, потому что оно приготовлено очень солоно и для нежного вкуса благородных невежд горьковато.
В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович Печорин, а между родными просто Жорж, на
французский лад, и что притом ему было 23 года, — и что у родителей его было 3 тысячи душ в Саратовской, Воронежской и Калужской губернии, — последнее я прибавляю, чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих
читателей! — виноват, забыл включить, что Жорж был единственный сын, не считая сестры, 16-летней девочки, которая была очень недурна собою и, по словам маменьки (папеньки уж не было на свете), не нуждалась в приданом и могла занять высокую степень в обществе, с помощию божией и хорошенького личика и блестящего воспитания.
В этот раз на Домне Платоновне был шелковый коричневый капот, воротничок с язычками, голубая
французская шаль и серизовая гроденаплевая повязочка, словом весь ее мундир, в котором
читатели и имеют представлять ее теперь своему художественному воображению.
До половины 70-х годов в русской публике Гонкуров, наверно, знали только усердные
читатели французских романов на языке подлинников; но наша читающая масса, принужденная довольствоваться переводами, не знала о них почти ничего.
Из разговора Кента с джентльменом
читатель или зритель узнает, что короля
французского нет в лагере, а что Корделия получила письмо Кента и очень огорчилась тем, что она узнала об отце.
Вы от него гораздо менее требуете, нежели от людей вроде Золя, и вполне понимаете, почему для массы
читателей — и
французских и наших — он приятнее, занимательнее и ближе.
Переход от Эмиля Золя к Альфонсу Доде очень естествен в уме каждого
читателя, кто интересуется реальным
французским романом.
В нем, как
читатель припомнит, рассказывается интимная история простой горничной с страстным темпераментом; но Гонкуры отправлялись в своих романах в разнообразнейшие сферы парижской и вообще
французской жизни.
В то время Ломоносов и Сумароков сочиняли уже русские трагедии по образцу
французских, и произведения их ходили по рукам
читателей.