Неточные совпадения
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец, в котором, по
идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837), живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества будущего.]
[Жорж Санд (1804–1876) — псевдоним
французской писательницы Авроры Дюдеван, автора романов, проникнутых освободительными
идеями.]
И еще года два после я был под влиянием
идей мистически-социальных, взятых из Евангелия и Жан-Жака, на манер
французских мыслителей вроде Пьера Леру.
Возражение, что эти кружки, не заметные ни сверху, ни снизу, представляют явление исключительное, постороннее, бессвязное, что воспитание большей части этой молодежи было экзотическое, чужое и что они скорее выражают перевод на русское
французских и немецких
идей, чем что-нибудь свое, — нам кажется очень неосновательным.
Деятели
Французской революции вдохновлялись
идеями Ж.Ж. Руссо и философии XVI-XVII века, были на высоте передовой мысли того времени (это независимо от ее оценки по существу).
Деятели
французской революции жили передовыми
идеями того времени,
идеями Ж. Ж. Руссо, просветительной философией XVIII в.
В продолжении XVIII века новорусская литература вырабатывала тот звучный, богатый язык, которым мы обладаем теперь, — язык гибкий и могучий, способный выражать и самые отвлеченные
идеи германской метафизики и легкую, сверкающую игру
французского остроумия. Эта литература, возникшая по гениальному мановению Петра I, имела, это правда, характер правительственный, но тогда знамя правительства был прогресс, почти революция.
От
французской революции получил он
идеи мировой демократии, соединенных штатов Европы, сам же присоединил к этому демоническую волю к могуществу и пожирающий империализм, который его и погубил.
Все они могли иметь честные
идеи, изящные вкусы, здравые понятия, симпатичные стремления; но они все были продукты старого быта, с привычкой мужчин их эпохи-и помещиков, и военных, и сановников, и чиновников, и артистов, и даже профессоров — к «скоромным» речам. У
французских писателей до сих пор — как только дойдут до десерта и ликеров — сейчас начнутся разговоры о женщинах и пойдут эротические и прямо «похабные» словца и анекдоты.
Он мог подаваться, особенно после событий 1861–1862 годов, в сторону охранительных
идей, судить неверно, пристрастно обо многом в тогдашнем общественном и чисто литературном движении; наконец, у него не было широкого всестороннего образования, начитанность, кажется, только по-русски (с прибавкой, быть может, кое-каких
французских книг), но в пределах тогдашнего русского «просвещения» он был совсем не игнорант, в нем всегда чувствовался московский студент 40-х годов: он был искренно предан всем лучшим заветам нашей литературы, сердечно чтил Пушкина, напечатал когда-то критический этюд о Гоголе, увлекался с юных лет театром, считался хорошим актером и был прекраснейший чтец «в лицах».
Хоть тогда и царствовал"Наполеонтий", как мы презрительно называли его, но все-таки и тогда из Парижа шло дуновение освободительных
идей. Если у себя дома Бонапартов режим все еще давал себя знать, то во внешней политике Наполеон III был защитник угнетенных национальностей — итальянцев и поляков. Италия только что свергнула с себя иго Австрии благодаря
французскому вмешательству. Итальянская кампания довершила то, что начал легендарный герой Италии — Гарибальди.
Мозг в ней по-прежнему ищет новой работы, кровь волнуется во имя светлых
идей и творческих образов, увлечения молодости служат материалом для художественного воспроизведения жизни; сердца ее бьются в унисон со всем лучшим, что
французская нация выработывает в лице своих бойцов за свободу ума, человечные права и общественную правду.
Видишь, ты, например, миловидную девочку, некогда бегавшую с корзинкой из магазина, а теперь разъезжающую по Невскому на рысаках, — знай, что эта девочка получает субсидию; видишь франта в бриллиантовых перстнях, сорящего деньги по
французским ресторанам, тогда как прежде он бегал в пальтишке, подбитом ветром, в греческую кухмистерскую, — знай, что франт этот получает субсидию; видишь мелкую чиновную птаху, манкирующую службою и появляющуюся во всех увеселительных местах, тогда как жена его сбежала от него на квартиру, нанятую ей его начальником, — знай, что чиновная птаха эта получает субсидию; видишь журналиста при пятистах подписчиках, уже два года защищающего
идеи заштатных генералов, — знай, что журналист этот получает субсидию; видишь…
Будучи знатоком
французской литературы, он увлекался господствующими в ней тогда
идеями об обновлении человечества в политическом и нравственном отношении и увлечение этими
идеями рождало в нем сочувствие к тем тайным и явным обществам, которые хотели осуществить эту задачу.
Самый теперешний социализм
французский есть не что иное, как лишь вернейшее и неуклонное продолжение католической
идеи, самое полное и окончательное завершение ее, роковое последствие, вырабатывающееся веками.
Ибо социализм
французский есть не что иное, как насильственное единение человека —
идея еще от древнего Рима идущая и потом всецело в католичестве сохранившаяся».
Да, он развивался и развивается, а она — все на том же конце шестидесятых годов. Когда он думает с прибавкою метких
французских фраз, он называет это:"ankylosée dans les idées d'il y a vingt ans" [застывшая в своих
идеях двадцатилетней давности (фр.).].
Французские синдикалисты, с которыми большевики имеют точки соприкосновения, тоже ведь являются противниками принципов демократии, для них
идея демократии по существу буржуазна.